Дмитрий Минаев - Маленькая Миледи 3 Серый Волк – зубами щёлк

К чему я всё это? К тому, что эта компания табирских мальчишек тоже пожелала овладеть знаниями. Заставлять я их не собиралась. В принудительном порядке обязаны были обучиться лишь купленные мной рабы. Поскольку у нас в Леворе рабства нет, все они были переведены в мои должники, обязанные уплатить по пятьдесят серебрушек с носа.

– Как же так, нирта, ведь вы за нас отдали в пять раз меньше, – не сдержавшись, вякнула Лима.

– А кто шибко грамотный, тот заплатит сотню, чтобы не умничал, – отрезала я, – Но за это будем лечить твои шрамы. Возражения есть?

Табирка быстро закивала, что ж оказалась понятливой девочкой.

Шаман-недоучка Раш был оценен в империал.

– Как же я их отработаю? – сделав квадратные глаза, еле выдавил из себя парень.

– Вот исправим тебе руку, ты в десять раз больше готов будешь отдать.

Операция была чертовски сложной, ведь кости, поломанные ударом магического бича, срослись сикось-накось. У наших воинов, попавших под удары шаманов… Влеха и других… были такие же проблемы. Деформация, мелкие осколки. Да что тут говорить! Железный доспех, попавший под удар шаярхаара, бывает проще выкинуть, чем починить. С человеческими костями так не поступишь.

За дело взялся сам владыка, помогал ему Нил. Эйва тоже ассистировала. По-моему я уже говорила, но повторюсь ещё раз, талант моей сестры заключался в том, что она видела внутренние повреждения организма, воспаления, опухоли, неправильно сросшиеся кости и прочее. Так же, как и Юся. Никакого рентгена не надо! Вот только опыта и обеих целительниц было кот наплакал, а это во врачебном деле главное.

Как уже рассказывала, лаэрииллиэн Эрвендилтоллион увлекался резьбой по камню, поэтому чтобы колоть и резать твёрдые поверхности у него был обширный инструментарий, добрую часть которого он и пустил в дело. Не знаю, как выдержали девчонки, сама не слабонервная, но мне одного раза хватило.

Дёргающийся и мычащий через вставленную в рот палку Рашшар, безжалостно прикрученный ремнями к столу. Какое-то обезболивающее ему дали, но, по-моему, оно не сильно помогало. Ниллимарон, намертво вцепившийся в правую руку парня и сам владыка, сосредоточенно выдалбливавший что-то в широкой ране, из которой фонтаном хлестала кровь. Рядом белая, как мел, Эйва, а чуть в стороне дрожащая, как осиновый листок, Юся. Девчонка тряслась мелкой дрожью, но прочь не убегала, смотрела во все глаза. Упорная и настырная.

Ужас!

Учитывая, что за один раз восстановить руку не удалось, и операций понадобилось то ли пять, то ли шесть… Бр-р-р!

Так что сперва Рашу было совсем не до учёбы, и присоединился он к нам позже. К "нам" – это к "академикам". Так оно как-то само собой сложилось: не одна я… то есть Ола… училась до этого "чему-нибудь и как-нибудь". Было глупо сажать нас в одном классе с ребятнёй, которая ни бельмеса не разбиралась ни в письме, ни в счёте. О чём я и заявила нашим преподам.

Те почесали репу и признали мою правоту, разделив всех школьников на "старших" и "младших". В зависимости не от возраста, а от имевшихся у них знаний. Тот, у кого их не было совсем, или мизерное количество, оказались "первоклашками". А мы, если не студиозами, то, по крайней мере – старшеклассниками.

Сначала нас было немного. В одной группе со мной оказалась Эна… счёту и письму её учил дядя, так что безграмотной назвать девушку было нельзя, но и до образованной особы, она явно не дотягивала. Не говоря уже об истории, географии и законодательстве. Вместе с нами учились Ора и Юся. Пусть табирки начали с нуля, но они были очень упорные и настойчивые. И потом, им помогала Тоша. Сами девчонки готовы были заниматься сутками, чтобы нас с Эной догнать и перегнать. В этом им в меру сил помогала Лима, которая, прежде чем оказаться в Степи, куда после службы в империи вернулся её отец, успела закончить два класса роверской школы. Вот только по-нашему, по-леворски, она ни фига не понимала. А чтобы не задирала нос, я ей, так же, как Тоше, Оре и конечно же Юсе… куда ж без неё… поручила составить табирскую азбуку.

Немного поспорив, этот консилиум с заданием справился, тем более, что придумывать всё заново им не пришлось. За основу взяли имперский алфавит, приспособленный под себя леворскими купцами. Чтобы было понятно, в Ровере мало используются шипящие: "ч", "ш", "щ" и прочие, поэтому их набор букв чем-то похож латинский. Под эти "нестандартные" звуки наши леворцы приспособили имеющиеся буквы "ц", "с", снабдив их циалами… это такие "птички" сверху. Поступив так же, как чехи или словаки. Сами имперцы, так же, как англичане, немцы, французы и прочие, "вырисовывают" шипящие несколькими значками.

Единственный звук, который остался "бесхозным" – это "ы". Ни в империи, ни в Леворе над ним особо голову не ломали, писав "и". А вот в табирском такое наплевательское отношение могло исказить весь смысл текста.

Мои помощницы так и не смогли договориться, как им лучше изменить "и", чтобы получилось "ы", потому что у буквы уже был собственный "хвостик".

– Чего вы мучаетесь?! Вот! – я изобразила совершенно другую закорючку.

– И что это? – скептически заметила Лима.

– Ычвохр.

Разве не похоже на кнут? Простенько и со вкусом.

– А шаярхаары не возмутятся? – осторожно заметила Юся.

– А мы что, их спрашивать будем?!

Так я тоже приобщилась к великому делу просвещения.

В наш класс попали и драдмарцы. Дочь Карраэлгара и Мьердоль – Тирилерис. Самая старшая из детей изгоев, которой скоро должно было исполниться десять лет. Вместе с ней поступили сын Ламмарылхаба и Нивмьерис – Тынджаррэн, недавно справивший своё девятилетие и ещё две девчонки восьми лет от роду "снежок" Эйга, родителями которой были Занг с Варой и "шоколадка" Чара – дочь Эпшира и Хэры.

Остальные дети были младше по возрасту, и их родители, вероятно посчитав, что тем ещё рано грызть гранит науки, оставили их дома. Всё правильно, обязательность обучения вовсе не предполагает, что начинать учёбу нужно чуть ли не с пелёнок. В империи, например, в начальные классы поступают с восьми, а то и с девяти лет. Три года учёбы, а потом или выбор профессии, или высшая школа. Ну, об этом я уже рассказывала.

Тира и Тын кое-каким азам научились у матерей, а вот Эйге с Хэрой всё пришлось осваивать с нуля. Но они всё равно остались с нами, ведь податься девчонкам было некуда: в одной младшей группе были табиры, в другой – дети язычников. Ни леворского, ни тем более табирского девочки не знали, потому что от той мешанины слов из разных наречий, на которой говорили их родители, до правильной речи было далеко, как до Омлы.

Малышне давали отдельные задания. И вообще, изучение предметов носило у нас, так скажем, свободный характер. Единственным несчастным ребёнком, который должен был освоить весь объём знаний был… Угадайте с трех раз – кто? Смешно? А знаете, какой была моя программа обучения? Вот только небольшой перечень предметов: леворский язык – чтение и письмо, роверский – устный и письменный, табирский – тоже самое…