Владимир Михайлов - Люди Приземелья

Оказалось, что корабли в определенном отношении счастливее людей.

И в самом деле: памятники людям ставят, в нормальных условиях, лишь тогда, когда человека уже нет с нами, и он не может больше участвовать в непрерывной борьбе человечества за счастье. Борются другие — те, кого вдохновили подвиги, или плоды разума, или просто труд, затраченный ушедшим на строительство фундамента. Ведь что бы мы ни строили — это всего лишь фундамент здания, вершина которого уходит в бесконечность.

Не так у кораблей. Вот стоит памятник, к которому давно уже успели привыкнуть; привыкнуть настолько, что никто больше не думает: что же в этом памятнике осталось от настоящего корабля? Какая разница? Ведь памятники ставят идеям, а идея в данном случае остается неизменной.

И вдруг оказывается, что это имеет значение. И что все-таки не макет вздымается над зеленым лугом, над вершинами сосен.

Все происходит постепенно, не бросаясь в глаза. Жителям недалекого города и не снится, что в одно прекрасное утро привычный пейзаж лишится существенной детали… Просто сначала в город приезжают три человека. Вернее, приезжают каждый день тысячи людей, и эти трое — среди них. Они берут первую попавшуюся лодку и устремляются к памятнику «Джордано». Люди как люди, разве что с немного странной — вперевалку — походкой. Могло бы привлечь внимание еще и то обстоятельство, что, говоря о памятнике, они упорно не употребляют этого слова, а ограничиваются простым и даже чуть фамильярным «Джордано».

Люди возятся вокруг памятника, фотографируют, что-то подсчитывают при помощи портативного вычислителя, делают какие-то наброски. Иногда они спорят, один из них — длинный, худой — яростно жестикулирует, другой — невысокий и крепкий — возражает, упрямо встряхивает головой. Третий, не вынимая трубки изо рта, временами вставляет краткие замечания. Люди эти могут быть художниками, туристами, мало ли кем еще. Это никого особенно не интересует. Раз они возятся вокруг памятника, значит, им это нравится. Пусть.

Они возятся, а иногда, в минуты передышки, молча стоят около корабля, опираясь ладонями на поверхность главного рефлектора, на неровную металлическую поверхность, которая кое-где уже успела покрыться пушистым зеленым мхом. Если вглядеться повнимательней, то можно заметить, как пальцы этих людей едва заметно поглаживают металл; это движение походит на ласку, а в глазах каждого из суетливой троицы в такие минуты — странная мечтательность. Может быть, это просто-напросто — любовь?

Потом вокруг памятника вдруг возникает легкая ограда, отделяющая почти всю поляну от остального мира. Она невысока, назначение заборчика чисто символическое. Но он заставляет людей уделить памятнику больше внимания; чем до сих пор. И люди замечают то, что до сих пор как-то ускользало от их взгляда.

Например, то, что новая дорога, которую недавно начали прокладывать от города, ведет прямо к огороженной поляне. По ней уже забегали машины, нагруженные строительными материалами и механизмами. Не собираются ли строить у подножья памятника отель для туристов? Возможно. Но непонятно, с какой стати приток туристов должен вдруг увеличиться в такой степени.

Еще более непонятны сами машины, которые начинают понемногу располагаться вокруг памятника. Нет, это не строительные машины. Что-то совсем другое. Многочисленные линии коммуникаций идут от них к кораблю. Теперь «Джордано» окружают высоченные леса. Правда, они не дотягиваются и до средней части корабля. Но туда, куда они доросли, длинношеие краны начинают подавать целые пакеты громоздких деталей. Корабль в своей нижней части быстро обрастает ими, и постепенно становится ясно, что на размашистых кронштейнах к корпусу «Джордано» крепятся массивные цилиндры, в которых уже без особого труда можно опознать ракетные двигатели.

К чему бы это? Наиболее распространенная и правдоподобная из версий заключается в том, что корабль-памятник решили реставрировать до конца. Там, в пространстве, при жизни он обладал, мол, такими вот дополнительными двигателями. Потом их сняли, а теперь, точности ради, восстанавливают. Догадка кажется заслуживающей доверия. Тем не менее кое-кто из горожан пытается расспросить непосредственных участников работ. Длинный, худой человек отвечает охотно: «Достаточно он погостил у вас, мои любознательные друзья; пора и домой». Спрашивавшие усмехаются и не верят. Они обращаются к невысокому, который кратко отвечает: «Вам же сказали?» Третий, на мгновение вынув трубку изо рта, поворачивает к любопытным круглое лицо. «Алло, ребята, а вы не считаете, что вам здесь нечего делать?»

Дополнительные двигатели установлены. Теперь ясно, зачем здесь странные машины: те из них, которые не служат источниками энергии, заняты, оказывается, заправкой: они нагнетают в двигатели топливо. Неправдоподобная версия долговязого начинает приобретать черты истины… По цилиндрам дополнительных двигателей ползают монтажники; снизу они кажутся крохотными, но это не мешает им делать свое дело: соединять двигатели при помощи целой сети кабелей с приборами внутри корабля. На площадку начинают прибывать огромные емкости, рядом с которыми даже дирижабли проигрывают во внушительности; кто-то из наблюдателей опознает в емкостях вакуум-понтоны. Обычно они служат для переноски тяжелых сооружений на новое место прямо по воздуху.

Может быть, памятник собираются просто переместить на другое место? Горожане уже как-то привыкли к нему, да к тому же им обидно: почему вдруг на новое место? Чем ему плохо здесь? Они возмущаются, а им повторяют все то же и указывают наверх, в небо.

Наконец, монтажники кончают работу; все машины демонтируются и вывозятся. Ограда, правда, остается. Вакуум-понтоны уже зачалены за корабль, но пока мирно парят в воздухе: они еще не разрослись до своих максимальных размеров. Кажется, эти люди были правы: корабль действительно уйдет вверх. Сразу же находятся знатоки, которые объясняют: корабль можно поднять именно таким образом; его собственные двигатели давно демонтированы, да и будь ори даже в порядке, все равно: этот корабль не из тех, которые поднимаются с Земли, после минутной работы его двигателей здесь осталась бы зона пустыни, радиоактивной пустыни. Оказывается, этот рефлектор — страшная вещь, а ведь вокруг него столько лет ходили без малейшей опаски. Кроме того, продолжают знатоки, корабль можно привести в окончательную готовность только там, наверху, где нет тяжести и установка всего необходимого займет гораздо меньше труда.

А зачем же все это? Кому понадобилось снова приводить старый корабль в готовность? Как зачем! Он ведь пойдет за людьми, за теми восемью…