Спартак Ахметов - Алмаз «Шах» (сборник)

— Гал! — позвал Ломов. — Эй, планетолог, кончай ночевать!

Ровное дыхание товарища сменилось сладким покряхтыванием и длиннейшим зевком:

— Айя-ха-хайя-а-а… Ну?

— Есть вопрос.

— Давай два.

— Почему Солнце остановилось?

— Как тебя терпят в твоей лавочке? Мог бы догадаться, что Солнце и мы движемся с одинаковыми скоростями.

— Да?.. Это была разминка. Основной вопрос: ты на других планетах в обморок падал?

— В каком смысле?

— В прямом. Попадал ли ты в аварии, которые временно выключали сознание?

— Не-е-ет… Как-то не довелось, знаешь. Мы стараемся избегать подобных ситуаций.

— Жалко! А тогда, с Блейком?

— Случись такое, я бы не вернулся.

— Как же ты? Рука…

— Пришлось поднапрячься. И вообще, если не считать нынешнего полета, я обходился без обмороков. Видно, старею… Послушай, чего ты домогаешься?

— Да идейка прорезалась…

Ломов подробно рассказал о предполагаемом воздействии неведомого излучения на пробуждение генной памяти. Галин задумался. Сказал твердо:

— Есть слабина. Аномальных излучений на Венере не зафиксировано.

— Мало ли что!

— Погоди… На Венере масса аномальных явлений. Может быть, их совокупность пробуждает генную память?

— Например?

— Венера вращается в обратную сторону. Солнечные сутки продолжаются 2808 часов. Центр тяжести смещен на полтора километра от геометрического центра. Необычно соотношение изотопов аргона в атмосфере. Наконец, у планеты почти полностью отсутствует магнитное поле.

— Все это чепуха, кроме последнего. Магнитное поле — фактор довольно мощный… Надо ставить серию опытов.

— Собираешься колотить подопытных дубинкой по голове? — Галин рассмеялся.

— Остри, остри… Буду экспериментировать с бионетическими системами. Ломов охнул и зажмурился, как от молнии. — Гал, я понял!

— Молодец. А теперь отдохни.

— Я понял, почему Киан сошел с ума!

— Вот и ладно, я всегда верил в тебя.

— Не хочу спать!

— Без разговоров, юнга. Спи, пока есть время.

Минут пять Ломов недовольно сопел, потом затих. Видно, усталость пересилила возбуждение, и сон сломил богатыря. Галин улыбнулся. Он медленно вращался вместе с несущим шаром, разглядывая мертвый венерианский пейзаж. Линия терминатора ползла по долине Блейка, но скалистые вершины хребта Сафо были освещены тусклым светом. Такого же марсианского цвета была и долина, но в отличие от Марса на ее поверхности тлели овальные рубиновые вкрапления. Это были озерки расплавленного металла.

«Ос» давно не видно, — подумал Галин. — Наверное, к ночи они действительно теряют активность».

Он проголодался. Достал из контейнера тубу с овсяной кашей, отвинтил колпачок и принялся понемногу выдавливать содержимое в рот. Выпил апельсинового сока. Посмотрел на часы. Судя по времени, Киан уже входит в зону видимости.

Галин включил максимальное увеличение, разглядывая каждый километр равнины. Киан, по-видимому, лишился большей части несущих шаров и с такой высоты должен напоминать огромную гантель: сфера с электронным мозгом, сфера для сменного экипажа и соединяющая их рукоятка. Благодаря размерам и ослепительной белизне Киан не может затеряться, если только не утонул в озере. Но на планете нет больших озер. Да и не утонет он, плотность слишком мала… Не успел Галин подумать об этом, как с левого угла экрана выплыло озеро совершенно невероятных размеров. «Не меньше километра в диаметре», подумал Галин, присвистнув. Тут он увидел такое, что у него отвалилась челюсть.

— Эй, дед, проснись!

— А? — встрепенулся Ломов.

— Мы пролетаем над пальмой.

— Трепач… Такой сон не дал досмотреть.

— Погляди вперед, немного левее по курсу.

Ломов на минуту стих, даже дышать перестал. На берегу озера росло дерево! Кряжистым стволом и мощной кроной оно напоминало пальму.

— Так это же Киан!

Галин опешил. Судя по голосу, друг не шутил. Но кто его знает, остряка…

— Ты уверен?

— Совершенно.

— Ну смотри. — Галин определил высоту полета и расстояние до пальмы. Закрыл глаза, в уме рассчитывая траекторию посадки. — Миша, как только дам сигнал, включай микроразрядник.

Галин посмотрел на часы. Еще чуть более десяти минут, времени достаточно. На всякий случай повторил вычисления.

— Миша, ты меня видишь?

— Твой шар впереди. Немного правее и ниже меня.

— Какое между нами расстояние?

— Метров сто.

— Хорошо, приготовься. — Галин смотрел на секундную стрелку. В нужное мгновение прижал кнопку разрядника, отсчитал двадцать пять секунд и крикнул Ломову: — Давай!

На первых парах они даже не заметили, снижаются или нет. Но уже через десять минут поверхность значительно приблизилась. Озеро расплавленного металла разрослось, заняло почти весь экран. «Прямо в него? — с опаской подумал Галин. — Неужели внизу полный штиль?» Но тревога была ложной. Озеро смещалось назад, он уже видел, что опустится недалеко от берега.

— Миша, коснешься поверхности — отцепляйся от шара!

— Уговорил. Между прочим, наше черное солнышко закатилось.

Галин не слышал. Поверхность Венеры стремительно надвинулась, он ощутил несильный толчок и разжал пальцы манипуляторов.

«Кажется, обошлось», — подумал Галин. При посадке его перевернуло на спину, он увидел красное небо, в котором плыли, уменьшаясь, два белых шара. Значит, Миша тоже сел благополучно. Галин уперся надруками в каменный грунт и удлинял их, пока не встал вертикально. Переступил с ноги на ногу, проверяя устойчивость. Втянул манипуляторы и посмотрел по сторонам, ища Михаила. Вокруг расстилалась черная равнина.

— Дед, ты где?

— Здесь, здесь, — донесся излишне веселый голос. — Вляпался в какую-то лужу.

— Не шевелись, я посмотрю.

Переваливаясь из стороны в сторону, как утка, Галин заспешил к озеру. Белый яйцевидный скафандр косо выступал из жидкою свинца, отражаясь в зеркальной поверхности. Надруки нелепо торчали в разные стороны. Галин едва удержал нервный смешок.

— Ты в десяти метрах от берега. Попробуй подгрести.

Ломов замахал манипуляторами, быстро достиг суши. Галин ухватил его под руки, помог выбраться.

— С легким паром. Как тебе свинцовая ванна?

— Спасибо, хорошо искупался.

— Извини, немного не рассчитал… Зато ты первый, кто плавал в жидком свинце.

— И на том спасибо.

Они еще немного поострили по поводу свинцовой купели, благотворного влияния свинцовых примочек. Увидев, что Ломов успокоился, Галин сказал: