Фред Саберхаген - Планета Берсеркера (Планета Смерти)

Койку в каюте можно было трансформировать в специальное ложе для того, чтобы легче переносить ускорение движения космического корабля. Эта потребность могла возникнуть в случае неисправности системы искусственной гравитации во время полета в глубинах космоса. Сейчас полностью подготовить к этому положению койку было неосуществимо, но Суоми улегся, потянул на себя центральную секцию защитного экрана-прокладки и зафиксировал ее на защелках. Он лежал там, держа наготове свой портативный звукозаписывающий аппарат, задав на нем максимальную громкость. Так он лежал, скованный страхом и напряжением, едва дыша и не зная даже точно, хватит ли у него смелости осуществить задуманное. Плохо было не то, что его затея могла, осуществившись, его же и погубить. Вполне вероятным было вообще не добиться никакого результата и всего лишь заслужить медленное и ужасное наказание от победоносного Андреаса — и это было настолько возможно, что для него даже попробовать использовать этот шанс было очень опасным и ужасным делом.

Повернув голову, Суоми еще даже мог видеть свой комнатный экран. Лашез постепенно подводил корабль к огромной яме, несомненно намереваясь опустить его вниз. Разборка крыши до самого карниза была уже завершена. Хлипкие подмостки, оставленные внутри, будут пробиты, как паутина, бронированным телом Ориона. Все было спланировано и организовано самым лучшим образом. Андреас и его люди, должно быть, готовились к захвату корабля долго и тщательно.

Кто надоумил их подготовить яму, подсказал им требуемые размеры для того, чтобы она надежно могла принять именно такой тип космического корабля, который люди вероятнее всего используют, отправляясь в тайные охотничьи экспедиции? Конечно же, это их господин и обожаемый повелитель, Смерть... Смерть знала все размеры и формы человеческих звездолетов, ибо она уже тысячу лет сражалась с ними.

Лашез в своем кресле пилота продолжал обмениваться отрывистыми фразами с людьми, ожидающими и направляющими его снизу, и поглядывать в открытый люк. Орион начал снижаться. Ниже, еще ниже — но исходная позиция была выбрана неточно и Лашезу пришлось выровнять корабль и направить его снова вверх, поднимая за собой тонкий шлейф белой пыли в том месте, где твердый корпус корабля слегка коснулся высокого карниза храма и обрушил вниз целую груду камней.

Теперь корабль поднимался вверх, затем он едва заметно ушел в сторону и вновь начал снижение. Лашез, по-видимому, был прирожденным техником и оператором для машин различного рода. Во всяком случае, осваивался он очень быстро. На этот раз медленный спуск был точнейшим.

Удерживая палец на кнопке включения своего воспроизводящего устройства, Суоми мысленно блуждал в глубинах различных вариантов ожидающего его исхода — в основном, в безднах внезапной смерти или постепенного медленного поражения. Но иногда он взлетал на вершины желанного триумфа. Одновременно какой-то частью своего сознания он удивлялся, таким ли были ощущения, которых так сильно желали Шенберг и другие охотники, а также выходившие на поединок участники турнира, когда привычное за всю жизнь существование начинало трепетать и дорога была каждая переживаемая минута.

Он чувствовал, что может принять любой исход. Он способен сделать то, что должен сделать. Корабль опускался в шахту. Теперь важно точно выбрать момент и применить верную тактику. Вблизи дна они вполне могут отключить двигатель и тогда придется ждать слишком долго. А сейчас, пока корабль только входит в верхнюю часть шахты, они находятся скорее снаружи, чем внутри, поэтому еще слишком рано.

Суоми ждал целую вечность — корабль уже, наверное, опустился на четверть глубины.

А сейчас, пожалуй, на половину глубины. Вечность подходит уже к концу.

Сейчас! И сразу же почти немыслимое облегчение от того, что умственное напряжение теперь окончено: — Суоми коснулся выключателя на маленькой коробочке, зажатой в руке.

Голос Карлсена, злой и незабываемый, многократно усиленный, загремел по внутрикорабельной системе связи, прошел по радиосвязи из кабины управления наружу, вырвался из открытого люка, прогрохотал с такой громкостью, что докатился до близлежащих частей города:

— ГОВОРИТ ВЕРХОВНЫЙ ГЛАВНОКОМАНДУЮЩИЙ. ГРУППЕ ВЫСАДКИ ПРИГОТОВИТЬСЯ. НАЙТИ БЕРСЕРКЕРА!

Дальше были другие слова и команды, но их уже заглушил иной голос, который мог принадлежать только самому берсеркеру. Этот голос гудел и рычал из какого-то укромного места:

— ПОЛНЫЙ ХОД! АНДРЕАС, ИМЕНЕМ ВЕЛИКОЙ СМЕРТИ, ДАЙ ПОЛНЫЙ ХОД! НЕМЕДЛЕННО УБЕЙТЕ ИОГАННА КАРЛСЕНА, ОН ДОЛЖЕН БЫТЬ ГДЕ-ТО НА БОРТУ КОРАБЛЯ, Я ПРИКАЗЫВАЮ ТЕБЕ, ЛАШЕЗ, ДАЙ ПОЛНЫЙ ХОД СЕЙЧАС ЖЕ! УБЕЙТЕ ИОГАННА КАРЛСЕНА, УБЕЙ...

Но в этот момент и голос берсеркера был заглушен, похоронен, задавлен, уничтожен жесточайшим взрывом, происшедшим из-за полного включения мощности корабельного двигателя, так как это было сделано не только глубоко внутри гравитационного ядра планеты, но также и в корабле, почти буквально уже погребенном под громадной массой горы Богов. Суоми надежно защитился экраном — прокладкой внутри своего ложа, да вдобавок он пытался удерживаться, как только мог, но все-таки его трясло и бросало, словно перемалывало в пасти ледникового зверя. Он был выброшен плашмя, ударился о переборку около своей койки, был отброшен снова и только ремни спасли его от смертельного удара о противоположную переборку каюты. Освещение в комнате погасло, но тут же над дверью засветилось аварийное освещение.

Вслед за этим внезапно прекратилось ускорение. Наступила тишина. Затем последовало удивительно долгое падение. Наконец, оно окончилось еще одним сокрушительным ударом, грохочущим и жестким, но все же гораздо более понятным и преодолимым для человека с точки зрения физики, чем тот первый удар от взорвавшегося двигателя.

Корабль словно подпрыгнул и вновь ударился о поверхность, закачался, сначала сильно, затем слабее и, наконец, остановился, еще подрагивая, приняв в итоге положение под наклоном в сорок градусов. После этого все стихло. Экран в каюте Суоми был мертв, лишь на поверхности еще вспыхивали местами точки электронною шума.

Суоми отстегнул себя от койки и полез по крутому склону пола по направлению к двери. Он не сумел убрать незакрепленные предметы перед началом своего сражения, и в результате в комнате был страшный беспорядок и полный разгром. Однако не было видно признаков повреждения основных несущих конструкций. От этого, вероятно, корабль спасла прочность его корпуса.

Дверь каюты резко распахнулась, когда он открыл замок и внутрь ввалилось мертвое или бессознательное тело солдата. Ноги его волочились и, по-видимому, были переломаны. Суоми высунул голову в проход, осмотрелся и прислушался. Все было тихо, в свете аварийных ламп не было заметно никакого движения. Пол, переборки и потолки — все было также не повреждено.