Абрам Палей - В простор планетный (с иллюстрациями)

«Но тогда почему мы спим? Разве нельзя полностью отказаться от сна? Все ли дело теперь только в препарате? Может быть, Дина ошибается, есть другая причина, кроме химических изменений?.. Действие этой причины надо преодолеть».

Герда не решалась заговорить с Диной о своих сомнениях. Она справедливо считала себя еще слишком малокомпетентной в этой области по сравнению с теми, кто имеет специальное образование и давно уже работает.

Глава 33

Задача решена

Эти размышления прервал рокочущий басок. Он говорил с мягкой укоризной:

— А ты ведь нарушаешь предписанный тебе режим лечения!

Она вскинула глаза. Улыбающийся Рашков сидел прямо против нее, отделенный только метровой шириной стола.

— Ох! — произнесла она. — Не заметила…

Чуть не сказала: «Как ты вошел?», но ведь он в своем кабинете.

Рашков продолжал:

— Забываешь, что ты еще не совсем здорова. Надо помогать восстановительным силам организма. Тебе пока не следует так увлекаться работой. Ты должна соблюдать ритм труда, отдыха, сна.

Сна? А может быть, он и вовсе не нужен.

Она это не сказала, только подумала.

— Пойдем-ка погуляем в лесопарке, — предложил Рашков.

И вот они снова среди этих деревьев и кустов, но теперь совсем иных.

Творящим дыханием весны напоена природа. Невидимый за густой зеленью, сгорает закат. Лиловые и белые гирлянды сирени пахнут трепетно и нежно. С утомленным, ровным гудением пролетела одинокая пчела. Еще неуверенно, словно настраиваясь, где-то вблизи и вверху начал свою песню соловей и смолк.

Прихотливая тропинка завела их в глубокую чащу. Кругом ни души, словно ближайший город за тысячу километров.

Они вышли на маленькую поляну. Мощные раскидистые дубы вперемежку с белеющими березами и пирамидальными елями обступили ее.

Закат догорел. Прозрачные сумерки вытеснили яркий день. Тишина стала еще глубже. Синее безоблачное небо медленно холодело, зеленело. Четче вырезался лунный серп. И там, над лесом, проступила вечерняя звезда.

С незапамятных времен обращало к ней взоры человечество. Вечерняя и утренняя, она радовала его своим блеском и красотой, недаром назвали ее именем богини красоты и любви. Загадочная, веками она пленяла воображение.

Когда люди уже почти вс» знали о Марсе и вс» о Луне, еще мало было известно о Венере.

Но разуму и воле человека нет преград. Сперва советская «Венера-4» села на таинственную планету. Затем ее облетели снаряды-роботы.

А позже — первые посещения людей.

И вот теперь отважный отряд человечества, вооруженный последними достижениями техники, с огромными трудностями, с риском для жизни переделывает природу своевольной планеты, готовит ее к заселению. А она, Герда, хотя и занята здесь полезным делом… да ведь тут заменить ее несравненно легче, а там она приобрела уже немалый опыт, который теперь зря пропадает…

И все же… не только печаль.

Рука растет.

И Рашков…

Он ласково касается сильно удлинившейся культи.

— Только не совсем понимаю, — говорит Герда, — ну, рука удлиняется. Вижу, чувствую. Но почему ее развитие в строго предопределенных формах? Растут кости. Вырастет запястье, кисть, все мелкие косточки, пальцы, ногти. Все расположится нормально; займет свои места…

— Сомневаешься?

— Теперь уж нет.

— Ну и тем более удивляться не следует. Тебя ведь не удивляет, что из семени развивается то, чего в нем нет. Определенная форма данного вида с характерными для него корнями, стеблем, ветвями, листьями, цветами, с определенным циклом развития. Не удивляет, что из крошечного яйца вырастает полный животный организм со скелетом, мышцами, мозгом, нервами, кожей, волосами, органами пищеварения, внутренней секреции, размножения, с наследственными инстинктами, повадками. А ведь все это гораздо сложнее, чем одна рука.

— Правда, — задумчиво говорит Герда.

Полнота ощущения жизни все более захватывает ее. Наверно, это и оттого, что, хотя Герда вынуждена была вернуться на Землю, она и здесь нашла для себя творческий труд. Здесь, в Институте комплексной медицины, где разрабатываются вс» новые и новые проблемы. И она начинает приобщаться к разработке их, правда еще первыми, робкими шагами…

Или все-таки главное сейчас — Рашков?

Он смотрит на нее такими ласковыми, доброжелательными глазами — о нет, не только доброжелательными.

И тут вечернюю тишину прорвали звуки.

Сначала тихие, нестройные.

Это опять попробовал музыкальное горло соловей.

Он настроил свой инструмент и уже уверенно, властно наполнил лес пением.

Негромкое, оно казалось необычайно сильным. Короткое щелканье, разливистые рулады, ритмичный щебет, звон тончайших колокольчиков сменяли друг друга.

Словно произвольно, случайно менялись и переходили друг в друга ноты, звонкость, тембры. И в то же время было в них что-то неуклонно закономерное, словно подчиненное замыслу композитора.

Тысячи лет назад пели соловьи. Тысячи и сотни лет назад слушали их люди, и всегда с замиранием сердца, с восхищением перед великим композитором — природой. И еще через многие тысячи лет вот такими же ароматными вечерами будут слушать эту песню. И на Венере, и на Марсе будут — будут! — петь соловьи.

Поэты и прозаики пытались описать соловьиную песнь. Знатоки делили ее на «колена». Но нет никаких «колен». Есть только мощная, торжествующая, наполняющая весь благоговейно прислушивающийся мир песня любви.

Когда Герда, придя к Дине, стала сбивчиво излагать ей свои соображения относительно антисонного препарата, она с изумлением увидела, что и Дина тоже смущена. От ее авторитетного тона не осталось и следа.

— Да, — сказала она, — наши гипнологи окончательно убедились, что дело не только в препарате.

— Так почему спим? И клонит ко сну?

— Знаешь, — сообщила Дина, — они пришли к выводу, что все же не удалось еще окончательно преодолеть рефлекс.

— И нет выхода? — разочарованно произнесла Герда.

Дина вынула из стенного шкафчика рулон пленки и положила его перед недоумевающей Гердой.

— Что это?

— Запись биотоков коры головного мозга нормально бодрствующего человека.

— И что же?

— Ее подключают к мозгу другого человека или того же самого, когда наступает час его периодической потребности во сне. Подключают после приема антисонного препарата. Одну и ту же запись можно использовать много раз.

— Думаешь, окончательно уничтожит потребность во сне?

— Уничтожает. Уже доказано. Оказывается, в то время как мы работали, пытаясь улучшить состав антигипнотоксина, другая группа физиологов производила на себе эти опыты. Они не спят уже по неделе и больше и чувствуют себя великолепно.