Федор Богданов - Дважды рожденный

На стук дверь открылась, и безбородый молодой человек пригласил путников зайти. Комната была небольшая, теплая, с массой еще неизвестных профессору предметов. Здесь жило два человека, оказавшихся весьма предупредительными хозяевами.

— Мы живем здесь совсем недавно, — рассказывал один из них, — всего около месяца. До сих пор производились предварительные работы и только сегодня начали мы обстрел небес. Недели через две здесь будет достаточно жарко, чтобы дикие звери ушли дальше на север.

— Объясните-ка мне, я что-то не совсем понимаю, — попросил профессор. — Правда, когда-то говорили, что от стрельбы может небесам сделаться жарко, но ведь здесь несколько иначе обстоит дело; вы хотите сделать жарко земле.

— Как, неужели ты не знаешь основ нашей борьбы с ледниками, которая ведется вот уже полсотни лет?

— Признаюсь, не знаю, и на это есть уважительные причины.

— Ну, так коротко вот в чем дело. Когда шел сюда, ты видел наверное вдали черные кучки. Это — такие же маленькие батареи, как и наша. На каждой батарее — один выбрасыватель снарядов, который обслуживается двумя людьми. Люди сменяются через каждые три месяца и через каждые три месяца сюда доставляется порция снарядов. Батареи расставлены на расстоянии трех километров одна от другой, снаряды рвутся на высоте четырех километров. Сеть батарей объединяется и обстреливает математически выверенный круг в течение года, затем передвигается дальше на север. На старом месте остается ограниченное количество батарей: когда дело начато, один аппарат может заменить сотню выбрасывателей. Ледники тают и отходят к северу.

— Все-таки мне непонятно, почему ледники отступают.

Рассказчик переглянулся с Ли и продолжал:

— Это же очень просто. Снаряды наши наполнены особой смесью газов. Некоторые элементы этой смеси соединяются с кислородом, давая в результате непроницаемые для темной, отраженной теплоты соединения, главным образом, углекислоту; задача других составных частей смеси заключается в том, чтобы эти новые соединения удерживать на месте, препятствовать диффузии. Солнечный свет свободно проходит сквозь эту смесь, нагревает поверхность льда. Лед отдает свою теплоту воздуху, но пелена газов, которые мы выбрасываем на высоту четырех километров, удерживает ее от рассеяния. Внизу делается все жарче и жарче и начинается бурное таяние льдов. Скоро и здесь будет жарко, как в оранжерее, начнутся воздушные токи, полярные грозы, которые неведомы другим областям земли.

— Но ведь это же не безопасное занятие! Ураган снесет все ваши сооружения и всех вас вместе...

— Бывает и это! Но ведь это же война! Война с мертвой ледяной пустыней. И она ведется не без успеха: тысячи квадратных километров ежегодно освобождаются от льда и приготовляются под заселение людьми. Конечно, борьба требует жертв...

Жертвы! Вот она где, романтика богов! Недаром у этого юноши блестят по-детски глаза, когда он рассказывает! Борьба и возможная опасность воодушевляют его. В нем еще живут инстинкты дикаря!

— Конечно, есть опасность и от зверей, — продолжал меж тем молодой человек. — Пока мы здесь, уже два раза пришлось иметь дело с белыми медведями: нарочно для этого ездили дальше на север, ближе к океану. Здесь, кажется, их нет.

— Вот, вот — думалось профессору, — опасность влечет теи так же, как когда-то троглодита. Нет, положительно человеческое не умерло в человечестве!

— Хорошо бы посмотреть их, этих северных белых хищников, — мечтательно проговорила Ли с какой-то особенной интонацией в голосе.

— Это можно устроить, — обрадовался любезный хозяин. — У нас на сотню газовых выбрасывателей есть два «метеора». С помощью одного из них мы через двадцать минут будем у берега океана, где белых медведей сколько угодно. Говорят, что они изредка забредают и сюда, почти к краю ледяных полей, но наверняка их можно встретить только там. Я сейчас переговорю с начальником сотни.

Через 5 минут было получено по радиотелефону разрешение на «метеор», и все трое во главе с хозяином хижины, которого, оказалось, звали Марио, направились к штабу, — место, из которого шло управление всей системой батарей. Эта своеобразная «главная квартира» была такой же точно хижиной, как и все остальные, только около нее был ангар для «метеоров», да на крыше торчали мачты отправительной радиостанции. Ни «пушки», ни белых снарядов здесь не было — начальник сотни руководил общей работой и производил метеорологические наблюдения, не занимаясь стрельбой непосредственно. У него было два помощника.

— Марио, — сказал начальник, — аппарат доверяю тебе, но с условием, что через четыре-пять часов вы все будете здесь. Не забудь местонахождение нашей сотни.

— Будь спокоен. Как всегда, я помню только долготу. Широта для меня — край льдов.

— При возвращении не попади под обстрел, как «Геркулес». Через четыре часа начнется новый выпуск газовых снарядов.

«Метеор» был тщательно осмотрен, особенно долго возился Марио у так называемого «глаза» воздушной машины. Этот «глаз» представлял собой удивительный аппарат, который сигнализировал вспышкой света, если на линии его полета впереди находилось какое-нибудь твердое тело: гора или другое воздушное судно.

— Это весьма важное приспособление, — заметил Марио, — без «глаза» нельзя лететь. Скорость полета «метеора» превышает скорость распространения звука, т.-е. не меньше одной трети километра в секунду. При такой быстроте все бы наши «метеоры» давно поразбивались о скалы, горы и т. д. К счастью, «глаз» предупреждает о препятствии впереди за двести километров от него.

Через десять минут «метеор» со свистом мчался над холодной беспредельной равниной, а через час он стал уже замедлять ход и почти тотчас остановился у отвесной ледяной стены.

— Мы сделали 1050 километров, — весело заметил Марио. — По моему мнению, здесь должен быть океан, здесь конец континента. Пощупайте-ка стенки «метеора».

Профессор любовно погладил гладкую наружную стенку судна, но тотчас же отдернул руку обратно: стенка была горячая.

— Это не от быстроты полета, — засмеялся Марио, — а от быстрой, чуть не моментальной остановки «метеора»... А все-таки здесь собачий холод.

Все трое мялись около аппарата. Солнца не видно было, хотя должен был быть полдень. С северо-востока дул сильный ветер и жалил лицо мелкими льдинками. Все небо было закрыто тучами.

— Лучше бы было, если бы наш «метеор» не был открыт ветру, — заметил профессор. — По-моему, мы не на месте спустились.

— Ветер должен перемениться, — возразил Марио, — я это видел по барометру в штабе. Несомненно эта ледяная скала вскоре будет нас защищать. Ну, что-ж, идем?