Юрий Константинов - Преследование

Словом, с первого же взгляда опытному журналисту несложно было определить, что он имеет дело с типичным неврастеником.

— Вы обозреватель Дэвис? — спросил Джек Кроу, буравя журналиста своим подозрительным и вместе с тем каким-то беспомощным взглядом.

Дэвис кивнул, не в силах оторвать глаз от судорожно-дергавшихся, будто пытавшихся высвободиться из невидимой паутины, пальцев незнакомца.

— Я читал ваши статьи о жителях трущоб, — быстро заговорил Джек Кроу, — вас знает вся страна. Если он честный парень, сказал я себе, и если он захочет помочь, у тебя появится шанс… Не отказывайте мне, мистер Дэ-вис, я тоже отверженный и, поверьте, нахожусь в куда более трагичном положении, чем те, о ком вы пишете в последнее время, хотя, возможно, и выгляжу респектабельнее. А-а, — взмахнул он отрешенно рукой, — не все ли равно, в каком виде отправиться на тот свет, в лохмотьях нищего или элегантном смокинге…

— Успокойтесь, — сказал Дэвис. — Почему вы стучали, а не звонили?

— Почему? — с горькой усмешкой переспросил Кроу. — А почему я все бегу последние дни, сам не зная куда? Почему меняю города и отели, ни в одном не задерживаясь более суток? Почему озираюсь, как затравленный зверь? Я всего боюсь, мистер Дэвис, всего. Даже чересчур громких звонков. В моем положении весьма рискованно привлекать к себе внимание. Выслушайте меня, это единственное, о чем я прошу. И, ради бога, не обращайте внимания на мои манеры. Я не сумасшедший, хотя после всего, что произошло, немудрено потерять рассудок.

— Что ж, — после некоторого колебания произнес обозреватель, — проходите.

Он провел Кроу в гостиную, усадил в кресло и дал ему время прийти в себя. Затем Дэвис предложил гостю кофе.

Расплескивая ароматную жидкость из зажатой в дрожащей руке чашки, Джек Кроу начал свой невероятный рассказ.

— Несколько месяцев назад я попал в автокатастрофу. Здоровье мое, и без того неважное, окончательно разладилось, я стал часто болеть. Руководство фирмы, где я работал страховым агентом, уволило меня, воспользовавшись формальным предлогом.

Не стану описывать многочисленные попытки где-нибудь пристроиться. Все мои усилия были тщетны. Разве что к внушительному списку недугов прибавилось нервное расстройство. Пришлось продать почти всю мебель, самые ценные вещи, чтобы оплатить представленные медиками счета. Из родных у меня никого нет, родители умерли давно, в общем, не было ни единой нити, которая бы связывала меня с этим проклятым миром.

Несколько вечеров я потратил на то, чтобы в деталях продумать способ перехода в мир иной. Вам это может показаться диким, — произнес Кроу. — Но я оказался, что называется, у последней черты. Итак, я стал размышлять. Вешаться не хотелось — удавленники выглядят так отвратительно с их посиневшими лицами и торчащими изо рта распухшими языками. Тонуть казалось мучительной и долгой пыткой. Пустить пулю в лоб — это было приемлемым, однако денег на оружие я не имел.

В конце концов остановился на бритве. И в один прекрасный день, именно прекрасный, — подчеркнул Кроу, — ибо он сулил избавление, наполнил ванну теплой водой и приготовился вскрыть вены. Тут-то они и вломились. Вышибли дверь ванной, вытащили меня из воды, заставили выпить виски и принялись убеждать заложить душу этому дьяволу…

— Дьяволу? — удивился обозреватель.

— Сущему дьяволу, — подтвердил Кроу. — Я имею в виду Сэмюэля Голдинга. То были его люди.

Дэвис задумался. В стране вряд ли нашелся бы человек, не знавший имени Сэмюэля Голдинга. Владелец одного из самых крупных состояний, он был знаменит своими экстравагантными причудами, о которых ходили самые невероятные слухи. Слухи, не более, поскольку похвастать тем, что знает какие-либо подробности жизни Голдинга, не мог ни один из репортеров. Голдинг, создавший в стране нечто вроде собственной империи, тщательно оберегал от посторонних глаз все, что происходит за ее невидимыми границами.

Каждый, кто носил на коричневой форменной куртке сияющий золотом знак «Г», будь то личный телохранитель или обыкновенный садовник, брал на себя документально засвидетельствованное обязательство не разглашать того, что он узнает. Прошедшая высокопрофессиональную выучку, многочисленная, специально созданная Голдингом полиция не просто охраняла его владения, но и обеспечивала его тайне непроницаемость. Многие из коллег Дэвиса пытались заглянуть за возведенную Голдингом незримую стену, однако любопытство дорого обходилось рисковым репортерам.

В свое время и Аллан Дэвис хотел взять интервью у Голдинга, но получил вежливый отказ через одного из многочисленных секретарей миллиардера.

Однако что могло связывать Голдинга и жалкого самоубийцу?

— Люди Голдинга следили за каждым моим шагом, — пояснил Джек Кроу, — впрочем, как я позднее убедился, они наблюдали не только за мной. Оказывается, Голдинг питает особый интерес к тем, кто ни в грош не ставит свою жизнь.

Его агенты уговаривали меня не торопиться накладывать на себя руки. Однако я не слишком долго находился в заблуждении, что имею дело с ангелами во плоти. Эти парни предложили всего лишь отсрочить исполнение приговора, вынесенного самому себе.

Вам ведь все равно, когда отправиться к праотцам, убеждали они, так почему бы не сделать это, скажем, через пару месяцев. Зато мы гарантируем, что эти месяцы станут для вас сплошным наслаждением.

Вы проведете их в развлечениях, какие только сможете придумать. К вашим услугам будут роскошные апартаменты, изысканные яства, самые красивые женщины…

А взамен — сущий пустяк. Вы уйдете из жизни, как и хотели, но только в тот момент и таким образом, каким сочтем необходимым мы. Вернее, не мы, а наш могущественный патрон.

Вы конченый человек, Кроу, говорили мои странные спасители, не все ли вам равно, как отправиться на тот свет. Зато мы подарим вам два месяца блаженства, подумайте, целых два месяца.

— Сделка казалась мне выгодной, несмотря на всю свою необычность. И я согласился, — вздохнул Джек Кроу. — Действительно, не все ли равно, когда и как умереть, так почему бы не попытаться напоследок отхватить от пирога кусок пожирнее…

Незваные визитеры оказались деловыми людьми. Они дали мне подписать несколько бумаг, в которых значилось, что я ни при каких обстоятельствах не буду иметь к Голдингу претензий и обязуюсь молчать обо всем случившемся.

— Как видите, — горькая усмешка вновь переломила тонкие губы Кроу, — по крайней мере, один пункт договора я уже нарушил.

Утро следующего дня я встретил на роскошной вилле в горах. Юное создание, похожее на фею из сказки, подало мне в постель кофе… Впервые за много лет Джек Кроу почувствовал себя человеком. О, это действительно были упоительные дни… И чем ближе подходил роковой срок, тем больнее сжималось мое сердце. Да, мне расхотелось умирать! — воскликнул Кроу. — Чудовищная прихоть Голдинга — возродить в человеке жажду к жизни, чтобы ее отнять. Два месяца подходили к концу, и прислуга на вилле, которая ранее предупреждала малейшее мое желание, стала вести себя все более бесцеремонно. Я почувствовал, как безжалостные когти судьбы снова впиваются в мое горло. Мне запретили покидать виллу, каждый мой шаг жестко контролировался…