Артур Кларк - 2010: Одиссея Два

Она заметила, его взгляд и улыбнулась.

– Смотрите! У Юпитера новая луна.

Флойд мысленно повторил эту фразу. О чем идет речь? Женин английский оставлял желать лучшего, но вряд ли она ошиблась бы в такой простой фразе. Однако почему она показывает вниз, а не вверх?

И вдруг до него дошло: облака далеко внизу заливал неправдоподобно яркий свет. Проступили невидимые до сих пор желтые и зеленые краски. Юпитер освещало нечто гораздо более яркое, чем Европа.

«Леонов», покидая навсегда этот мир, подарил ему ложный восход. Стокилометровый шлейф раскаленной плазмы из двигателя Сахарова светил как ярчайший факел.

Василий говорил что-то по внутренней связи, но слов было не разобрать. Флойд глянул на часы: пожалуй, главное позади. «Леонов» уже набрал достаточную скорость, чтобы оторваться от Юпитера. Великан теперь не в силах их завернуть.

Затем в небе, в тысячах километров впереди, появилось колоссальное яркое зарево, расцвеченное наподобие земной радуги, – первый признак истинной юпитерианской зари. И вот Солнце, которое с каждым днем будет становиться теперь все ярче и ближе, выплыло из-за горизонта, чтобы приветствовать людей.

Еще несколько минут разгона – и «Леонов» выйдет на долгую дорогу домой. Флойд ощущал огромное облегчение. Подчиняясь законам небесной механики, корабль проследует через всю Солнечную систему, мимо бредущих по своим причудливым орбитам астероидов, мимо Марса, и ничто не остановит его на пути к Земле.

О загадочном черном пятне, расплывавшемся по лику Юпитера, Флойд в этот момент просто забыл.

49. Покоритель миров

Они увидели его вновь на следующее утро, уже на дневной стороне Юпитера. Теперь можно было не торопясь исследовать пятно, покрывшее к этому времени значительную часть планеты.

– Оно напоминает вирус, напавший на клетку, – сказала Катерина, – он вводит в нее свою ДНК, размножается и побеждает.

– Ты полагаешь, что Загадка сожрет Юпитер? – недоверчиво спросила Таня.

– Похоже на то.

– Действительно, планета выглядит больной. Но в ее атмосфере нет почти ничего, кроме водорода и гелия, а это не лучшая питательная среда.

– Не считая миллиардов тонн серы, фосфора, углерода и прочих веществ из нижней половины таблицы Менделеева, – вмешался Саша. – К тому же мы имеем дело с технологией, которой, вероятно, по плечу все, что не противоречит законам физики. Водород есть, что еще надо? Из него можно синтезировать все остальное, если знаешь как.

– Они разъедают Юпитер, это несомненно, – сказал Василий. – Посмотрите.

Монитор телескопа показывал с сильным увеличением один из множества одинаковых прямоугольников. Были отчетливо различимы струи газа, которые он всасывал сквозь боковые поверхности. Картинка напоминала ту, какую образует металлическая пыль вокруг полюсов магнита.

– Миллион пылесосов втягивают атмосферу Юпитера, – сказал Курноу. – Но зачем? И что они с ней делают?

– И как они размножаются? – спросил Макс. – Кто-нибудь видел?

– И да и нет, – ответил Василий. – Детали с такого расстояния различить трудно, но в общем напоминает размножение амеб.

– То есть они делятся надвое, а потом половинки вырастают?

– Нет. Они сначала толстеют, а потом разделяются. Цикл занимает примерно два часа.

– Два часа! – воскликнул Флойд. – Неудивительно, что они занимают уже половину планеты. Это же классический пример экспоненциального роста!

– Я понял, что они такое! – с волнением воскликнул Терновский. – Это автоматы фон Неймана!

– Вероятно, ты прав, – отозвался Василий. – Но что это нам дает?

– Объясните, что такое автомат фон Неймана, – попросила Катерина.

Орлов и Флойд заговорили одновременно. Василий рассмеялся и жестом уступил слово американцу.

– Предположим, перед нами стоит крупная инженерная задача. Действительно крупная – например, организовать разработку месторождений по всей Луне. Можно, конечно, построить миллионы машин, но на это уйдут века. Если же мы изобретательны, мы построим всего одну машину, зато такую, которая способна размножаться, используя имеющееся сырье. Начнется цепная реакция. За короткое время мы вырастим нужное количество машин. Если темп их самовоспроизводства достаточно высок, так можно решить любую задачу. Наши космические службы много лет работали над этой идеей. Как и ваши, Таня.

– Да, экспоненциальные машины. Идея, которая не пришла в голову даже Циолковскому.

– Так что Катерина была права, – заключил Василий. – Бактериофаг – это типичный автомат фон Неймана.

– А человек? – спросил Саша. – Прошу прощения у Чандры, он наверняка задал бы этот вопрос.

Чандра согласно кивнул.

– Конечно. Идея пришла фон Нейману, когда он занимался живыми системами.

– И эти живые машины съедают Юпитер!

– Похоже на то, – сказал Василий. – Я тут кое-что посчитал, но не могу поверить в результат, хотя это простая арифметика.

– Простая для тебя. Попробуй объяснить без тензорных и дифференциальных уравнений.

– Но это действительно просто. Вроде демографического взрыва, о котором вы, врачи, столько кричали в прошлом веке. Загадка самовоспроизводится каждые два часа. За двадцать часов – десять делений. Одна Загадка превращается в тысячу.

– В тысячу двадцать четыре, – поправил Чандра.

– Знаю, но будем округлять. Через сорок часов их станет миллион, через восемьдесят – миллион миллионов. Сейчас мы имеем примерно столько. Продолжаться бесконечно это не может. Пару дней спустя их масса превысит массу Юпитера.

– И у них кончится пища, – догадалась Женя – Что тогда?

– Сатурну, Нептуну и Урану придется несладко, – предположил Браиловский. – А маленькую Землю, надеюсь, они не заметят.

– Он надеется! Загадка наблюдала за нами три миллиона лет.

Уолтер Курноу внезапно рассмеялся.

– Мы рассуждаем о них, как о разумных существах. Но это же инструменты. Тот, на Луне, был сигнальным устройством, шпионом, если хотите. Наша Загадка, когда с ней встретился Боумен, служила транспортным средством. Сейчас они делают нечто еще, бог его знает что. Возможно, во Вселенной есть и другие. Знаете, что такое Загадка? У меня в детстве была похожая штука. Перочинный ножик со множеством лезвий и приспособлений для всего на свете!

VII. Восход Люцифера

50. Прощай, Юпитер!

Составить это послание было нелегко, особенно после другого, которое Флойд только что отправил своему адвокату. Он чувствовал себя лицемером, хотя и понимал, что это необходимо, чтобы уменьшить неизбежную взаимную боль.