Александр Пересвет - Война во времени

Да нет, ничего он, конечно, не добился. Не та масса. Дядька, правда, шага три назад сделал. Но среагировать успел, пресс напряг, на ногах устоял. Морду, правда, проконтролировать не успел. На ней нарисовалось самое искреннее изумление. Ну вот как если бы боксёра Валуева поднявшийся из коляски младенец ударил. Да не просто кулачком мягким, а — так, чувствительно. Вот примерно такое же могло быть лицо.

А Сашка, сжимая кулаки, глядел на вождя, тоже делая зверскую морду. Раз у вас тут принято угрожающие гримасы делать, то и мы тоже это умеем. И глаза, глаза, люто сощуренные, мальчишка не отрывал от глаз чужака. Дорого тебе дастся моя смерть, словно говорил ему Сашка безмолвно. И что самое главное — сам в эти секунды верил в это!

«А вот теперь нам точно конец», — вдруг всплыла в мозгу фраза из давнего, детского анекдота про ковбоя и внутренний голос.

Ничего нелепее нельзя было придумать. Но так вовремя вспомнилась эта нелепость, что Сашка не сдержался и хрюкнул от смеха. А потом не сдержался вовсе — и расхохотался во весь голос…

Когда мальчишка отсмеялся, вождь шагнул вперёд. Выражение лица его ничего хорошего не сулило.

Саше вдруг вспомнился приятель из параллельного класса — Олег со смешным прозвищем Видерда. Он переехал из Сибири, с Байкала, и пришёл в школу, несколько отстав по немецкому. И однажды в начале урока «немка» отметила: «О, Олег ист видер да!» — то есть: «Олег снова тут!». А тот, как сам позже рассказывал, недопонял и решил продемонстрировать, что кое-что знает. И пошёл склонять: «Ихь бин видер да, ду бист видер да, ер ист видер да, вир зинд видер да, ир зайд видер да, зи зинд видер да, зи зинд видер да!» Класс, естественно, грохнул, а прозвище Видерда к Олегу прилипло.

Так вот, тому, с его немецким, во время игр часто доставалась роль фашиста. И он, войдя в раж, орал: «Рэзать, натураль рэзать. Ихь не упивайт партизанен, ихь их рэзать! Отрезайт красивый, новый уши. Унд пальцен!» Из-за чего «наши» за ним охотились особенно рьяно и быстро выводили из строя.

Уж не собрался ли вождь сотворить нечто подобное? Действительно что-нибудь ему, Сашке, отрезать? Как вот Рогу голову?

И мальчик решил не сдаваться ни в коем случае. Он сделал шаг назад. Не для того, чтобы отступить, а чтобы перенести вес тела на левую ногу. Рукою он в это время нащупал в кармане заслуженный нож. Ударить им человека… он не знал, решится ли. Но отмахиваться будет, как бешеный и жизнь свою продаст дорого!

И была ещё надежда, что друзья его неандертальские далеко не ушли. А таятся где-то в кустах, наблюдая за происходящим. И при совсем кислом развитии событий придут на помощь. В конце концов, ведь обменялись они копьями. Значит, приняли его в состав племени. А то, как эти парни отомстили за Рога, говорит за то, что своих они не бросают…

Но это — разговор следующий. А пока Саша достал из кармана изделие швейцарских мастеров, мгновенно раскрыл лезвие и выставил нож перед собой.

Это произвело эффект, надо сказать. Вождь выглядел, мягко говоря, несколько удивлённым. Лицо его снова приняло на секунду измученно-изумлённое выражение, а глаза совершили быстрое движение: нож — собственная рука — порез на ней — нож — земля под ногами — глаза мальчика. Всё было понятно без слов: было некое орудие, потом исчезло, теперь оппонент откуда-то его снова взял. И угрожает им. А резать это орудие умеет…

Саша взгляда не отвёл. Лишь напрягся, чуть подпружинив левой ногой и медленно отводя правую руку назад, готовясь хоть в последний раз в жизни от души врезать «индейцу». С разворота, как получится. Эх, надо было на восточные единоборства записаться, как Тёмка Фочкин! Но уж ладно…

И тут события пошли в совсем другом ключе, нежели ожидал мальчик. Вождь в затруднении потоптался на месте, не делая попыток шагнуть вперёд. Затем наклонился, положил копьё рядом с собою. Сделал два шага назад. И… сгорбил спину и наклонил голову. А руки, напротив, поднял на уровень плеч ладонями вперёд. Словно сдавался. Как Видерда, которому по роли положено было проигрывать в качестве немца. Разве что этот не кричал «Нихт шиссен!» — «Не стреляйте!» Вероятно, немецкого не учил…

Впрочем, что-то вождь бормотал по-своему.

Вслед за своим лидером, после паузы, потребовавшейся на переглядывание, позу смирения приняли остальные члены отряда.

Вот тут Сашка удивился. Напряжение полностью его не отпустило, но дух перевести он себе позволил. Что эти мужики изъявляют ему свою покорность — ясно. Но отчего? Из-за того, что он поднял руку — точнее, голову — на их вождя? А что это меняло в раскладе сил? Из-за ножика? Но они его сами держали в руках, видели, что ничего в нём волшебного не… О!

О! Дошло! Что-то волшебное… Они ж тут все должны быть этими… как там по истории древнего мира учили… В духов верили. Как-то там было, в учебнике? — первобытному человеку мир казался населённым духами, потому что он не понимал природы окружавших его явлений.

Хм, а тут какое явление? Только что его зарезать хотели, а теперь прощения просят. С чего бы?

Тут вождь проговорил что-то горячо, но опять-таки смиренно. Сашка снова его не понял, но зрелищу внутренне порадовался. Нет, конечно, местный вождь был гораздо мельче боксёра Валуева. Но сложением и свирепым лицом вполне того напоминал. И теперь было полное ощущение, что именно Валуев изъявляет мальчишке свою покорность.

Эх, жаль, Алька не видит… И подружка её Вива, которая Сашке была тоже несколько… небезразлична.

Но, в общем, что делать дальше, мальчик не знал.

Будь эти парни хоть сто раз покорны — что можно приказать им сделать, коли языка не знаешь? Да и что приказывать? Отпустить его домой, к неандертальцам? Судя по тому, что он видел, отношения между этими и теми такие, что дружеский контакт исключается. Значит, этих надо отправить домой, а самому здесь сидеть, ждать, когда свои из кустов вылезут. Если они там ещё сидят. А то вот убили этих троих и закономерно дали дёру, не дожидаясь карательной экспедиции. Забавненько будет остаться в этом мире совершенно одному и быть съеденным первым же крупным хищником…

Нет, он, конечно, мог бы выйти обратно к пещере, где они оказались в самом начале. Возможно, настолько-то уж он на местности ориентироваться мог. Хоть и далековато ушли они с охотниками. Но это означало бы привести за собою «индейцев». А что те начнут делать, узнав, где живут неандертальцы, предсказать было нельзя. Опять же, на месте «своих» он не допустил бы самого себя к пещере. Подстрелил бы, чтобы не выдал.

Ничего он не решил в итоге. Папа ему говорил как-то: если не знаешь, что решить, а прямой угрозы нет, ничего не делай. Набирай информацию, наблюдай и будь готов к действию. И Саша пока решил наблюдать.