Герберт Уэллс - Первые люди на Луне

А теперь, когда повесть моя окончена, мне кажется весьма удивительным, до какой степени все это приключение прошло шитой крыто. Все полагают, что Кавор был не слишком блестящий научный экспериментатор, взорвавший на воздух свой дом и самого себя в Лимне, а выстрел, последовавший за моим прибытием в Литльстон, объясняют опытами со взрывчатыми веществами на казеином заводе в Лидде, в трех километрах оттуда. Сознаюсь, я никому не сообщил, что исчезновение мастера[28] Томми Симонса, — так звали улетевшего мальчика, — свершилось отчасти по моей вине. Для этого пришлось бы пуститься в слишком затруднительные объяснения. Мое появление на Литльстонском пляже в лохмотьях и с двумя брусьями чистопробного золота объясняют различными остроумными догадками, до которых мне нет никакого дела. Люди говорят, будто я выдумал все это с целью уклониться от расспросов о происхождении моего богатства. Хотел бы я поглядеть на человека, способного выдумать такой связный и логически последовательный рассказ. Ну, ладно, пусть принимают все это за выдумку.

Я досказал мою историю и теперь полагаю, что мне надо снова принять на себя бремя житейских забот. Даже тот, кто побывал на Луне, вынужден все-таки добывать себе хлеб насущный. Итак, я работаю здесь, в Амальфи, над сценарием пьесы, которую я успел набросать, прежде чем Кавор забрел в мой мир. Я пытаюсь устроить мою жизнь на прежний лад, как до знакомства с Кавором. Но надо признаться, мне иногда трудно бывает сосредоточить внимание на пьесе, если лунный свет проникает ко мне в комнату. Здесь теперь полнолуние, и в прошлую ночь я провел несколько часов на висячем балконе, глядя на эту сияющую белизну, которая скрывает так много. Подумайте: столы, стулья, подмостки и брусья из чистого золота! Чорт побери! Если б только можно было снова открыть этот каворит! Но такие вещи не повторяются дважды в жизни одного и того же человека. Здесь мне живется немножко лучше, чем в Лимне, но это все. А Кавор совершил самоубийство таким сложным способом, какой не приходил до сих пор в голову ни одному живому существу. Таким образом эта история обрывается так же бесповоротно и окончательно, как сновидение. Она так мало связана со всеми житейскими делами, выходит так далеко за пределы доступного человеку опыта; скачки, пища, дыхание, отсутствие веса, все это столь необычайно. По правде говоря, бывают минуты, когда, несмотря на мое лунное золото, сам я готов больше чем наполовину поверить, что все совершившееся со мною было только сном.

XXII. ПОРАЗИТЕЛЬНОЕ СООБЩЕНИЕ ОТ М-РА ЮЛИУСА ВЕНДИДЖИ

Закончив рассказ о моем возвращении на Землю в Литльстоне, я написал слово «Конец», расчеркнулся и отложил перо в сторону, твердо уверенный, что история первых людей на Луне действительно кончена. Я не ограничился этим. Нет, я передал мою рукопись литературному агенту, позволил продать ее, видел большую часть ее напечатанной в журнале «Стрэид-Магазин»[29] и только тогда понял, что до конца еще далеко. Месяцев шесть тому назад я поехал из Амальфи в Алжир, и там меня нагнало одно из самых поразительных известий, какие мне суждено было получить за всю свою жизнь. Говоря короче, мне сообщили, что голландский электротехник м-р Юлиус Вендиджи, производя опыты с аппаратом, отчасти похожим на тот, который м-р Тесла построил в Америке в надежде наладить связь с Марсом, получает ежедневно весьма любопытные отрывки посланий на английском языке, несомненно исходящие от м-ра Кавора с Луны.

Сперва я подумал, что это остроумная мистификации, подстроенная кем-то, видевшим мой рассказ в рукописи. Я написал м-ру Вендиджи шутливое письмо, но он ответил мне так серьезно, что, отбросив всякие подозрения в сторону, я поспешил в маленькую обсерваторию на склонах Сен-Готарда, где работал мой корреспондент. Когда я ознакомился с его записями и аппаратурой, а также с новыми посланиями Кавора, мои последние сомнения исчезли. Я немедленно принял предложение м-ра Вендиджи остаться с ним, чтобы помогать ему вести записи и попытаться при его содействии отправить ответное послание на Луну. Мы выяснили, что Кавор не только жив, но находится на свободе в обществе этих фантастических муравьеподобных существ, людей-муравьев, обитающих во мраке лунных пещер. Он, повидимому, стал хром на одну ногу, но во всех остальных отношениях был совершенно здоров; по его собственным словам, здоровье его было гораздо лучше, чем когда бы то ни было на Земле. Одно время он хворал лихорадкой, но она прошла без всяких дурных последствий. Весьма любопытно, однако, — он был совершенно убежден, что я или погиб в лунном кратере, или затерялся в глубинах мирового пространства.

Его первые послания были получены м-ром Вендиджи. когда этот джентльмен занимался исследованиями совершенно другого рода. Читатель без сомнения помнит, какая суматоха поднялась в начале текущего столетия, когда известный американский электрик м-р Николай Тесла[30] заявил, что он будто бы получает послания с Марса. Это сообщение снова напомнило широкой публике одно обстоятельство, уже давно известное ученым специалистам. Установлено совершенно бесспорно, что электромагнитные волны, исходящие из какого-то неведомого источника в мировом пространстве и во всем подобные тем, которыми пользовался синьор Маркони[31] для беспроволочного телеграфирования, постоянно достигают Земли. Кроме м-ра Тесла, значительное число других наблюдателей занималось усовершенствованием аппаратов для приема и записи этих колебаний, хотя лишь немногие соглашались признать эти колебания за сигналы, подаваемые каким-то внеземным отправителем. К этим немногим, однако, мы несомненно должны причислить м-ра Вендиджи. С самого 1898 года он занимался почти исключительно этим вопросом и, будучи человеком весьма состоятельным. построил себе обсерваторию на склонах Монтерозы, в местности, чрезвычайно удобной для наблюдений такого рода.

Допускаю, что мои собственные научные познания очень невелики, но все же они дают мне право утверждать, что сконструированные м-ром Вендиджи приборы для записи электромагнитных возмущений в мировом пространстве в высшей степени оригинальны и остроумны. Вследствие счастливой случайности эти приборы были установлены и пущены в ход месяца за два до того, как Кавор сделал первую попытку наладить связь с Землей. Поэтому мы имеем отрывки его посланий с самого начала. К несчастью, это только отрывки, и самое важное из всего того, что он мог бы сообщить человечеству, а именно наставление, каким образом изготовлять каворит, если и было им когда-нибудь передано, то рассеялось, никем не записанное, в мировом пространстве. Нам ни разу не удалось послать Кавору ответ. Поэтому он не знал, что именно из его сообщений получено и что затерялось; он даже не знал наверное, что на Земле вообще известны его попытки связаться с нами. И упорство, с которым он отправлял восемнадцать длинных описаний лунных дел — ибо их было бы всего восемнадцать, если б мы получили их целиком, — доказывает, как часто мысли его обращались к родной планете, покинутой им два года назад.