Андрей Круз - Лучший гарпунщик

Потом взялся вставлять капсюли. Тут вообще час провозился — не все были нормально калиброванные, некоторые пришлось поджимать, но тоже совладал. Затем очередь дошла до жестяной банки, маленькой, в которую отсыпал кордита, похожего на мелко насеченную проволоку, из большой. Если уроню и ветром все сдует, так хоть не весь запас растеряю. Мерки имелись на все калибры, похожие на глубокие ложки. Все, конвейер закончился, теперь придется возиться с каждым патроном.

Погружая мерку донцем в порох, я лезвием ножа снимал излишек, а затем через крошечную воронку насыпал резаный кордит в гильзу. Затем пулю по пояскам парафином покрывал, для герметичности патрона, а то ведь море кругом, влажность, после чего вставлял ее в гильзу, вдавливая при помощи примитивного маленького пресса с рычагом, напоминающего штопор для бутылок, каким в ресторанах пользуются. В сущности, он и нужен был для того, чтобы не дать затолкать пулю в дульце дальше чем надо, а ровно до верхнего пояска. И в завершение всего обжимал дульце гильзы и отставлял готовый патрон в сторону. Все, можно стрелять.

В общем, так у меня до вечера день прошел. Иван рядом со своими железками возился, я рядом патроны снаряжал, при деле были оба. Потом Вера ко мне присоединилась и тоже снарядила несколько патронов в порядке учебы, я ее заставил.

Худо-бедно, но к «винчестеру» я израсходованный боекомплект восполнил и еще к нему добавил, и Вера шесть патронов для своего «бульдога» приобрела, своими руками снарядив. Остальное перенес на завтра — уже спина и шея болели из-за того, что весь день скрючившись сидел. Да и сумерки наступили, видно было плохо. Собрал все в сумку и унес в трюм.

— Опять тебя на вахту определю. — сказал подошедший шкипер. — Раненых двое, а тут как раз мимо негритянских островов пойдем, надо присматриваться. Ружье бери, если увидишь лодку, что приблизиться пытается — стреляй сразу, не спрашивай ничего.

Я лишь ответил, что все понял, хоть здорово при этом озадачился. И под благовидным предлогом увлек Веру постоять на баке возле кабестана, втайне имея ввиду выспросить о «ночных неграх» на лодках.

— Здесь негритянские острова кругом. — сказала она мне шепотом. — Много, штук пятьдесят, наверное. Мы с ними торгуем, но это днем, и всегда осторожно, а ночью они и напасть не побрезгуют. Подходят на лодках, и если вахта спит, то могут и на борт забраться. Это если шхуна в дрейфе, например.

— А если на ходу?

— Веревку натягивают между двумя долбленками, и ждут, когда судно их за собой потянет. — помолчав, она добавила: — Тут всякое случалось, по слухам. Иные суда исчезали даже, хоть никто не докажет.

— А обойти эти места нельзя? — удивился я немного. — Далеко?

— Почему нельзя? Можно. Но мы же к ним и идем, на Круглый остров, за смолой.

— К неграм? После того, что случилось?

— А что? — удивилась теперь она. — Это же совсем не те, что на нас напали. Они даже не слышали никогда друг про друга. Но напасть тоже могут, так что надо торговать осторожно.

— А что за смола? — спросил я.

— Сосновая. — пояснила она. — Ее на Большой остров берут, чтобы из нее тротил делать. А неграм что? Собирают в туески и продают. Еще каучук в шарах можно брать здесь, его тут много добывают, тоже хороший товар, только сейчас не сезон.

— А расплачиваешься чем?

— Сидр хорошо берут. — ответила она, подумав. — Железо в полосах, здесь его добывать негде, даже старое…

— Старое?

— Ну… — она чуть запнулась, затем нашлась: — Которое от бывших людей осталось. Кое-где его еще много находят, Племя Горы его много кует, например. С ними рядом развалины какие-то.

Вот так. Еще несколько подробностей из жизни аборигенов. А насчет того, что негры разные — это она хорошо напомнила, я их уже чуть ли не нацией счиатать начал. А какая же к дьяволу нация, если это племена, которые не то что не соседи, а вообще друг о друге и не слышали никогда, скорее всего.

Другое дело, что описанные туземцы-островитяне особой симпатии не вызывают как-то, сразу вспоминаются рассказы Джека Лондона о торговле с туземцами на Соломоновых островах, где купцы на шхунах даже грузчиков своих привозили, чтобы туземцев на борт не пускать. Посмотрим, что здесь будет.

— А каучук здесь дико растет? — спросил я.

— И дико, и не дико. — ответила Вера. — Есть плантации, но южнее. На Длинном острове и на Анненском. И у турок большие плантации есть, они туда рабов отправляют. Но каучук всегда хорошо продается, поэтому есть смысл и у негров покупать.

— Ага, понятно. — кивнул я. — Кстати, там к ужину зовут, кажется.

— Верно, пошли.

Тощий кок расстарался на рис с кусочками рыбы и ананасами, щедро посыпав все специями, и надо отдать ему должное — получилось вкусно. Умял я до неприличия большую миску и за добавкой сходил, в которой он не отказал. Заодно поинтересовался, что за беломясую рыбу изрубили на кубики и пустили в блюдо.

— Рыба-меч. — сказал он с явным удивлением.

Видать, опять я накосячил со своей наивностью, экипаж-то не в курсе еще. Ну да и фиг с ним. Рыбу-меч я всегда полагал обитателем теплых морей, и как-то странно слышать, что она ловится на широте… а где мы сейчас? Если верить картам, то в районе… ха! За Тулой где-то. Интересно, а Тула глубоко? Да и вообще, что осталось от старого мира после всех катастроф и многих веков? Ведь это сколько времени прошло, если навскидку, так… как с Батыева нашествия и до тех времен, из которых я давеча потерялся? Так получается. Ой сколько времени прошло…

После ужина разливали чай и выдали всем по бутылке сидра, до которого я уже становился охотником. Раньше пробовал — не нравилось, какая-то яблочная брага непонятная, а тут прямо… вкусно, короче. Какой-то другой у них сидр, не такой, что мне пробовать доводилось.

— В первую вахту стоять будешь. — снова подошел ко мне Игнат. — Через час заступаешь. А за рулевого Дмитрий будет.

Он указал на соверешнно седого, хоть и не слишком старого матроса, удившего рыбу с юта.

— Как скажешь.

— Так и скажу. А еще тебя в экипаж канониром зачислим, на рейс пока, так что будешь наравне со всеми делом заниматься.

— Это каким-же? — поразился я. — Я на твоей посудине даже названий не знаю, где и чего, а ты от меня службы ждешь?

— У канонира служба — пушка. — отрезал он. — И оружие экипажа, следить, значица, чтобы оно в порядке было. Как у Ивана Стирлинг. Он тоже палубу не драит и паруса не ставит, а после меня — второй человек.

Я задумался, пытаясь вспомнить как назывался корабельный пушкарь. Комендор или канонир? Или канонир — это и есть «пушкарь», то есть должность, а «комендор» — звание? Нет, не помню уже, но вроде не ошибаюсь. Были же комендоры и старшие комендоры, это точно.