Андрей Валентинов - Похождения комиссара Фухе

— Мы идем ко дну, сэр! — с достоинством объяснил Тонвуд. — Этот корабль пережил уже три своих экипажа, сэр!

— Может быть, доплывем до берега? — предложил Конг. — Ведь близко!

— Нас могут перестрелять, сэр, — пожал плечами капитан. — Но пусть тот, кто желает, попытается. Я во всяком случае остаюсь, сэр! Этика, сэр!

— Ну и я остаюсь, — заявил Фухе. — Мне домой без сапог хода нет! Мое жалование, господин майор, прошу пропить за упокой моей души. И, прошу вас, отдайте десятку де Билу, я ему должен.

— Ладно, — буркнул Конг. — Чрезвычайно трогательно! Но, прежде чем паниковать, взгляни-ка лучше! И вы тоже, капитан!

Фухе и Тонвуд посмотрели в сторону, указанную Конгом.

— Пять тысяч каракатиц! — вскричал Тонвуд. — Глазам своим не верю, джентльмены!

— Чего же тут не верить? — пожал плечами Конг.

— Но они всплывают! Клянусь усами Нептуна, они всплывают, джентльмены!

27. НА МЕРТВЫХ ЯКОРЯХ

— Они тонут, — заметил капитан Штимме, глядя в перископ.

— Вы, я вижу, совсем не рады, — сказал Скорфани и подозрительно посмотрел на капитана.

— Чему тут радоваться? — сказал тот. — У нас треснул корпус, половина отсеков уже затоплена. В общем, мы тонем тоже.

— Надо всплывать, — решил Скорфани, невольно поеживаясь.

— А мы как раз и всплываем, герр штурмбанфюрер. Ваши люди готовы?

— А что? — насторожился Скорфани.

— Да ничего. Как только мы всплывем, они нас тут же расстреляют из шестидюймовок. Они хорошие профессионалы, сразу видно. Так что лучше со своими парнями сразу прыгайте за борт, может быть, и уцелеете.

— А вы?

— У нас тоже есть шестидюймовка. Стану у пушки и чуть-чуть поковыряю им борта. Посмотрим, кто утонет первым.

— Ясно, — подытожил Скорфани. — За борт прыгать не стоит: нас сразу же перебьют. Я предпочитаю остаться у пушки.

Субмарина всплыла и закачалась на волнах посреди огромного масляного пятна — топливо и масло вовсю вытекало из пробитых баков. И почти сразу же загремели пушки эсминца.

— Хорошо бьют, — отметил капитан Штимме, наводя орудие. — У них классные комендоры. Ну, сейчас мы их утихомирим. Снаряд!

Скорфани подал снаряд, капитан еще раз глянул в прицел и нажал на электроспуск.

Через несколько минут после начала дуэли Штимме сумел подавить все орудия «Забияки Гарри», кроме носового. Но, перед тем как умолкнуть, пушки эсминца окончательно добили субмарину, в развороченные переборки хлынула вода, топя, словно крыс, всю компанию группенфюреров, обергруппенфюреров и прочих пассажиров Ноева ковчега вместе с запертым в гальюне рейхсляйтером: чтобы никто не мешал стрельбе, Скорфани с капитаном предварительно задраили люки.

— Сейчас мы их подпалим! — удовлетворенно пробормотал Штимме, нажимая на электроспуск. — Пусть подымят, прежде чем мы ко дну пойдем!

— Горят! — крикнул через минуту Скорфани, глядя в бинокль. — За борт прыгают, ферфлюфтеры!

— И мы горим, — заметил Штимме. — А их носовая пушка все еще бьет!

Эсминец пылал, как охапка соломы. Не в лучшем состоянии была и подлодка — языки пламени уже лизали рубку.

— Все! — заявил Скорфани. — Приплыли! Снаряды кончились!

— А они все стреляют, — произнес с оттенком профессиональной гордости Штимме. — Я же говорил: классные моряки!

«Забияка Гарри» заканчивал свой славный боевой путь. Полупогруженный в воду эсминец обгорел начисто — от взрыва его спасло лишь то, что пороховой погреб был сразу же затоплен. Команда, следуя приказу капитана, уже успела преодолеть половину расстояния, отделявшего погибающий корабль от берега. У носового орудия оставались трое — бравый капитан Тонвуд, Аксель Конг и немного обгорелый, но все еще бодрый Фухе.

— Ты стреляешь, как сапожник! — заявил Конг Фреду после того, как очередной снаряд сфонтанировал невдалеке от подлодки.

— Наводите сами! — огрызнулся Фухе, вертя колесо горизонтальной наводки. — Я ваших академий не заканчивал!

— Спокойствие, джентльмены! — сказал капитан Тонвуд. — Еще один снаряд, и мы их потопим!

— Ах черт! — крикнул Конг, глядя в бинокль. — Прыгают! За борт прыгают! А первый — Скорфани! Ей-Богу!

— Сапоги, сапоги на нем? — тут же спросил Фухе, продолжая наводить.

— Нет, на нем только плавки! — сообщил Конг.

— Огонь! — скомандовал Тонвуд.

Грохнул выстрел, и на месте подлодки вырос огромный черный столб дыма.

— Им конец, джентльмены, — удовлетворенно сказал Тонвуд. — Теперь можно покинуть корабль, джентльмены. Пора.

В подтверждение его слов палуба под ногами задергалась, ушла куда-то в сторону, и все трое покатились вниз — в теплую воду Атлантического океана.

— К берегу! — распорядился Конг, отфыркиваясь. — Может, успеем поймать этого мерзавца Скорфани.

— Зачем его ловить? — пробулькал Фухе, выныривая из волн. — Сапоги на дне!

— Плыви, умник, плыви, — оборвал его Конг. — Тут весь их архив утонул вместе с моими генеральскими погонами, а я и то не плачу!

— Ничего джентльмены, — успокоил их Тонвуд. — Через месяц я приплыву сюда с водолазами поднимать моего «Забияку Гарри» и заодно займусь их грузом.

— Аминь! — сказал Конг и все трое поплыли в сторону сельвы, подступавшей к самой воде.

28. ГАБРИЭЛЬ МОРУА

Июльское солнце заливало Белград. Прохожие поспешно пересекали солнечные участки улицы и ныряли в тень. Воротнички патрульных были расстегнуты, а наименее дисциплинированные бойцы Народно-Освободительной Армии даже сняли сапоги. В эту жару прохожие, мечтавшие о купании в лазурной Адриатике или на худой конец в стакане лимонада, не обращали ровно никакого внимания на Фреда Фухе, только что сошедшего с экспресса Париж-Белград. Фухе красовался в новом мундире комиссара поголовной полиции, его ремень приятно оттягивала кобура с именным парабеллумом, а на груди сверкала медаль участника Сопротивления. Комиссар достал бумажку с адресом друга-приятеля Алекса, затем справился по схеме города и уверенно двинулся к центру. Несколько раз его останавливали патрули но, убедившись, что перед ними комиссар полиции великой, хотя и нейтральной державы, приехавший в Белград провести свой отпуск, возвращали Фреду документы и отпускали его, желая счастливого пути.

Фухе сумел благополучно отчитаться перед новым министром внутренних дел о проделанной работе по спасению национального достояния, безвестно пропавшего в пучинах Атлантики. Выплатив стоимость сапог, Фред был отпущен с миром, предварительно подписав обязательство двадцать лет молчать обо всех событиях, случившихся с ним за годы войны. В управлении поголовной полиции его поджидал приказ о присвоении ему звания комиссара. Напоив на радостях весь свой отдел вместе с шефом полиции де Билом, Фухе оформил месячный отпуск и направился в Белград повидать друга-приятеля Габриэля Алекса. Перед отъездом он заглянул к грозному Акселю Конгу и нашел его в самых расстроенных чувствах. Начальство майора, сочтя миссию проваленной, отыгралось на конрразведчике, выгнав его со службы и направив трубить в провинциальное отделение поголовной полиции на должность простого инспектора. Пришлось Фреду еще раз устроить пьянку, обмывая с Акселем столь печальные результаты его многолетней командировки.