Маурицио Виано - Двое на озере Кумран

Примо Леви предвидит такую возможность, но акцентирует внимание читателей на другом. Его Марио становится жертвой растущей нетерпимости по самой тривиальной, казалось бы, причине. Разговоры о пупке — лишь аккомпанемент неорасистского мифа. Поэтому рассказ можно рассматривать как вполне реалистический. И тем острее и закономернее, несмотря на свою неожиданность, выглядит развязка. Слова Марио «Нет, мы не играем в футбол» приобретают символическое значение. Это и проклятие кошмарной повседневности с ее нетерпимостью и неправдой, но это и кичливый вызов. Отчаянная самозащита, в тот же миг ставшая нетерпимостью. Отныне Марио говорит тем же языком, что и все. Провозгласив свою исключительность, он смирился с заурядностью. Он стал таким же, как и остальные. Ренато заставил его сойти с недоступной звезды. Страна Повседневность может более не опасаться бунта. В лучшем случае Марио станет ее беглецом. И для нас уже не важно, как будет решена острая дилемма. Нам сразу же становится безразлично, рожден ли Марио женщиной или выращен в колбе.

Сильвестро, другой герой Примо Леви (рассказ «Трудный выбор») действительно не рожден женщиной. Мир, в котором он живет, довольно туманный. Здесь и всемогущество столь распространенных в фантастике «галактических служб» и «служб времени», и космический вариант индуистского метапсихоза с его изощренным учением о карме. Но это и вполне рациональный, нетрансцендентный мир, где властвует принцип свободы воли. Что же касается несколько эклектичного смешения эдакого рекламно-туристского набора с идеей звездного мессианства, То, выражаясь языком математиков, оно входит в условие задачи.

Все дело в том, что писатель поставил своего героя в необычное положение. На него возложена задача проникнуть в Повседневность и взорвать ее изнутри. Вполне традиционная для фантастики идея. Но подана она несколько необычно. Ибо в мире самого Сильвестро, видимо, тоже не все обстоит благополучно. Недаром разговор о его возможном паломничестве на Землю начинается с рекламного глянца туристских проспектов. Путешествие в человечество, круиз в тело людское описывается стандартным набором фраз, словно наугад выхваченных с витрины агентства Кука. Здесь и заманчивые картины океанских закатов, и рекламные изображения человеческого тела, и такие предметы материальной культуры, как нейлоновые чулки. Подобный набор ширпотребных соблазнов одновременно является своего рода тестом для выявления натур, годных для галактического миссионерства, способных работать, в частности, в специфических условиях Повседневности. А для непривычного ока эти специфические условия малопривлекательны: расовые проблемы, острые социальные противоречия, сжигаемые напалмом города, слезоточивый газ… Но это, так сказать, болевые точки, экстремальные отклонения.

В целом же картина отнюдь не столь напряженная, и это лишь подчеркивает ее унылую безысходность. Недаром Примо Леви делает особый упор на ужасающее однообразие быта, на постоянное ожидание чуда, которое должно прийти завтра и которое никогда не придет. И Сильвестро, этому «аспиранту предвечного», дано было увидеть и понять все, что происходит в тишине Повседневности. Он действительно подходит для уготованной ему миссии, ибо ясно осознает, что никакое чудо, никакое вмешательство извне не спасет порабощенных обитателей Повседневности. Только разум, жалость, терпение и смелость. Но разве можно принести их откуда-то сверху, как прометеев огонь? Эти чисто человеческие ценности, претерпевшие столь сокрушительную инфляцию, могут взрасти лишь в человеческом сердце. И Сильвестро делает свой трудный выбор. А на предложение облегчить его миссию заранее заданной судьбой отвечает:

«Я принимаю ваше предложение. Но я хотел бы родиться по воле случая, как и все остальные, без изначальных преимуществ и поблажек. Иначе всю жизнь я буду чувствовать себя ловким пройдохой. Вы меня понимаете, не правда ли? Вы же сами сказали, что каждый человек — кузнец своего счастья. Так лучше самому ковать судьбу. Я предпочитаю сам создавать себя. Лишь тогда мой путь будет единственно правильным. И лишь тогда тернистый путь человечества станет и моим путем».

Мы не знаем, кем и где родится Сильвестро. Но мы можем быть уверены: бегство из Повседневности — не его путь.

И если в других рассказах сборника авторы не идут дальше констатации факта, что капиталистическая повседневность становится невыносимой, то Примо Леви делает еще один шаг. Он недвусмысленно говорит о том, что ее нужно взорвать изнутри.

Примечания

1

Фуметти — итальянский вариант комиксов. — Прим. перев.

2

Да, мой генерал, но проблема в том… (фр.)