Вячеслав Морочко - Рассказы

— Ты слышишь меня? Теперь нас может спасти только чудо!

— Наверно, ты прав, — отозвался Ермак. — Я должен был это предвидеть…

Каминскому показалось, что друг колеблется, не решаясь переступить запрет.

— Время уходит! — торопил музыкант. — Надо действовать!

— Боже мой, Левушка, честное слово, ты, как ребенок… — капитан улыбался сквозь боль. Но Каминского взорвало: «Неужели в такую минуту ты будешь морочить мне голову сказками о призовых кофемолках?

— Кофейных мельницах… — поправил Ермак.

— Разве это теперь имеет значение?! — сердился Каминский.

— Это всегда имеет значение… — спокойно ответил Ермак. — Но ты прав: сейчас нас, действительно, может спасти только чудо.

— Чудо ГКСЛ! — настаивал музыкант.

— Пусть будет по-твоему, — наконец, согласился Ермак. — Слушай внимательно…

Когда Левушка выглянул из трюма, ястреба, сторожившего пленников не было видно. Музыкант не оглядывался по сторонам: человеку не от мира сего не свойственно осторожничать. Он был уверен: пираты скрытно за ним наблюдают. Услышав осторожные шаги за спиной, Каминский даже обрадовался: эти люди в точности следовали программе, заданной Ермаком.

— Способность организовывать обстоятельства — считал Левушка, — сродни композиторскому таланту: у жизни, как и у музыки должна быть своя партитура.

Во всяком случае, за преследователей своих Каминский не беспокоился, в какой-то мере он даже чувствовал себя здесь соавтором. Опасение вызывал другой персонаж, встреча с которым ему предстояла. Скрипач шел заранее выбранным маршрутом, он ждал и одновременно боялся того, что сейчас случится. Шли минуты. Он миновал уже не один поворот, но никто его не встречал. Левушка начал тревожиться: важная часть программы не вытанцовывалась, и он снова не знал, как быть. Повернув в самый темный проход, он невольно замедлил шаги и весь сжался, еще никого не увидев, он уже чувствовал, здесь кто-то есть. Каминский боялся, что вскрикнет, когда его схватят. Но об этом не стоило беспокоиться: ему плотно зажали рот и крепко скрутили руки. «Ястреб», который остановил его около ниши, мог быть кем угодно и в том, что им оказался рыжебородый «носильщик» не было ничего удивительного. Ермак был прав, предвидя, что кто-то из них захочет быть первым.

— Сверну шею! — зловеще рычал Герд. — Говори, где Гексиль! — Каминский застонал от боли. — Хуже будет! — предупредил «Ястреб» — Говори! — Мастерская… произнес, задыхаясь, Левушка — коридор номер пять… десятая комната… — Тихо! — приказал Герд и прислушавшись заторопил. — Говори, где искать в мастерской? Ну!

— Я скажу… Левушка тянул время. Он знал, его жизнь зависела от того, успеют ли те, кто шел сзади достичь поворота. — Отпустите руку! — попросил он. — Больно же, слышите? Там… в левом углу — желтый сейф… В следующую секунду музыкант полетел в нишу. Почти одновременно раздались два выстрела. Герд прижался к стене. Его пистолет прогремел у самого уха Каминского. На ходу разряжая в преследователей оружие, «носильщик» в несколько прыжков достиг следующего поворота. За ним мимо ниши проскочили трое. Выстрелы удалялись. Каминский слышал, как по всему кораблю распространялась эпидемия перестрелки. Теперь он мог чувствовать себя в относительной безопасности. По крайней мере за ним уже не следили. Прижимаясь к стенам и прячась в ниши, он продолжал путь. Скорее всего выход из корабля больше не охранялся и можно было уйти. Но у Каминского был другой план. Он приближался к жилому отсеку и чувствовал, как нарастает волнение. Такое бывало с ним в лучшие моменты импровизаций, когда, наконец, намечался прорыв к ускользающей музыкальной жемчужине.

Он был уже рядом с заветной дверью, когда над головой просвистела пуля.

— Стой! — закричали сзади. Выстрелы грохотали один за другим. Погоня была совсем рядом. Каминский повернул ручку и бросил свое тело внутрь капитанской каюты. Щелкнув дверным запором, он отскочил в сторону.

— Открывай! — заорали снаружи. Пуля пробила дверь, чиркнула по стене и обессилевшая подкатилась к разбитой кофейной чашечке. Что-то тяжелое ударилось в дверь.

— Спокойно! — приказал себе Левушка и, подождав, когда унялось сердцебиение, подошел к любимому креслу Ермака. Рядом находился шкафчик с кофейными принадлежностями. Левушка, не торопясь, открыл его дверцу… и сразу увидел то, что искал: на самом верху стояла изящная перламутровая коробочка с резной рукояткой для переноски. На крышке выступали две капельных кнопки — красная и зеленая. Музыкант снял коробочку с полки, закрыл шкафчик и минуту стоял неподвижно, слушая, как трещит под ударами дверь и от бурных проклятий содрогается воздух.

Коробочка была совсем легкой. Держа ее в правой руке, большим пальцем Каминский нажал зеленую кнопку и, ощутив едва уловимую дрожь, выпрямился и расправил грудь: одновременно с вибрацией растекались по телу горячие волны. То было удивительное состояние — похожее на то, какое приходило к нему в минуты высочайшего подъема. В первый момент слегка закружилась голова. Но потом стало легче дышать и двигаться. Тело будто спрессовывалось в быстрый и невесомый, как солнечный зайчик, сгусток энергии. То, что чувствовал Левушка невозможно было назвать ощущением полной свободы — он испытывал вдохновение и вместе с тем — чувство небывалой ответственности. Он приблизился к двери и откинул защелку, — разогнавшийся «ястреб» влетел в каюту. Но для Каминского так изменился теперь весь характер событий, что движения нападавшего показались ему замедленными: пират будто парил в воздухе, а затем голова его нежно уткнулась в массивную ножку стола. Другой громила, походивший на общипанного петушка, размахивал в коридоре оружием и брызгал слюною, исторгая проклятия.

— У тебя последний патрон. Не промахнись, — посоветовал Левушка и направился мимо него в кают-компанию. «Ястреб» захлопнул рот, а, заметив в руках музыканта коробочку, начал пятиться, целясь из пистолета. Каминский мог прочесть мысли этого человечка — благо их было немного. Пират рассуждал приблизительно так: «Спокойствие музыканта свидетельствует, что в руках у него ГКСЛ. Если я выстрелю, и музыкант упадет, значит про ГКСЛ врали. Если я выстрелю и музыкант уцелеет, он прикончит меня. Если же я не выстрелю, я никогда не узнаю, что за штуку он держит в руках. Выстрелить проще всего — стоит только нажать на спуск. Мой палец распух и зудит от желания выпустить пулю!» Он выстрелил, когда музыкант подошел к развилке. Пуля свистнула возле самого уха. Не повернув головы, Каминский представил себе, как налетчик, отбросив оружие, в ужасе взялся за голову. «Все в порядке, — подумал он о пирате — теперь ты будешь моим глашатаем».