Александр Щеголев - Львиная охота

Автоматически зажегся свет.

- Это вы? - невольно вырвалось у дона Феликса. Он был потрясен. Он выдал себя с головой.

- Это я. А это "мигунов". - Я направлял пистолет на второго, на чернокожего. - Объясните вашему приятелю, что нет ни одной причины, которая помешала бы мне спустить курок. (Тот замер на полусогнутых, хищно оскалившись и взявшись рукой за брючный ремень). И еще скажите ему, чтобы сбросил на пол то, что у него на брюхе спрятано.

- Делай, - скомандовал Паниагуа.

Бандаж был расстегнут, проводки от устройства наведения выдраны, и разрядник упал к ногам гангстера. Я поднял брови. Разрядник был не простым, а кварковым.

- Теперь хорошо бы пристегнуться к этой штуке. - Я показал на стойку, на которой размещался комплекс аналитических весов, и перебросил черному брату наручники.

Стойка была жестко прикреплена к полу. Надежное место для долгой стоянки. Гангстер, поглядывая на босса, принялся неохотно исполнять и это пожелание.

- Не к верхней, а к нижней, - подсказал я.

Он присел на корточки.

- А вы, - кивнул я гватемальцу, - опорожняйте содержимое ваших карманов. И поживее.

Господин Паниагуа поморщился, однако принял к исполнению. На краю роскошного овального стола (резного, дубового) возник образцово-показательный набор предметов: расческа, электронный блокнот, сигареты, фирменные спички с надписью "Семь пещер", бумажник... Блокнот и бумажник изучим позже, подумал я, будет еще время... А это что? Два оптических шарика. Я присмотрелся и едва не расхохотался.

- Ах, вот какие материалы хранились в вашей хваленой шаротеке, сказал я. - Кто-то, я слышал, жалел, что она сгорела вместе с подвалом. И чего было жалеть?

- Я ученый, - ответил дон Феликс с достоинством. - Я изучаю поведение животного, называемого человеком, во всем многообразии естественных проявлений.

- Кто же спорит, - согласился я. - Бросьте-ка мне их на секунду.

Опять это были кинокомиксы, отмеченные знаком Венеры и Марса! Казалось бы, красиво, поэтично - символы, обозначающие женское и мужское начало. А на самом деле - клеймо законченной дряни. Только для взрослых, да еще не для всяких взрослых. Они тут что, в этой их секте, подвинулись на похабщине? И опять наклейки содержали надписи на русском: один шарик назывался "ФемИна Негодяева", второй - "Ночной позор". Изготовитель комиксов - все то же неведомое "Масс-турбо"... Смешно. Одного порношарика, значит, почтенному этнографу было мало, он держал при себе сразу два: в нагрудном кармане, поближе к сердцу, плюс в кармане штанов, поближе к... Я вернул их хозяину, ни на миг не теряя контроля над комнатой.

- Складывайте все обратно, - приказал я. - Обыск закончен.

- Вы на самом деле русский? - спросил гватемалец, рассматривая мое лицо со странным интересом (надо полагать, этнографическим).

- Да знаю, знаю, - сказал я, - что вы русских мужчин не обижаете, только испанских женщин. Прошу вас на выход. - Я отошел подальше от двери, давая ему дорогу.

- О чем вы? - Он не двинулся с места.

Я почувствовал, как оставляет меня напряжение, уступая место ярости.

- О чем? Сеньорита Вардас была испанкой, за что и поплатилась жизнью.

- Мы не знакомы ни с какой сеньоритой Вардас, - холодно ответил Паниагуа.

- А ваш коллега Мигель Ангуло?

Он сделал шаг. Его смуглая физиономия стала сизой.

- Мы хотим понять, - глухо произнес он, - по какому принципу вы были избраны. Точнее, кто вас избрал - тот, кто подарил нам Холом-Ахпу, или тот, кто украл у нас Холом-Ахпу. Вор был русским по национальности. Вы знаете, о ком мы говорим. Потому мы и спросили, русский ли вы.

- Не надо ко мне приближаться, - попросил я его, не теряя из виду прикованного к стойке господина. - Лучше к двери. Вам же указали на дверь.

- Мы рады, что вы пришли, - сказал он, медленно перемещаясь к двери.

- Мне передали приглашение, и я пришел.

- Кто передал?

- Тот из ваших коллег, которому алкоголь в голову ударил. Вместе с бутылкой.

Гватемалец приостановился. Приплюснутое его лицо словно форму изменило, вытянувшись по оси ординат.

- Имя этого юноши Куих, - с торжественной укоризной сказал он. Куих - это Солнце. Закончив земной путь, владыка Хун-Ахпу стал солнцем, так и Куих когда-нибудь примет имя Хун-Ахпу. Наш праздник еще будет. А вам мы ответим так: оскорблять человека, который добровольно вызвался принять имя бога, недостойно воина.

- Ах, вот почему этому богочеловеку было поручено стрелять мне снотворным в спину, - понял я.

Дон Феликс прикрыл глаза и шумно вдохнул.

- Мы объясним вам, какая участь ожидает храбреца, который принимает имя бога.. Сильные руки поднимут его, юного и совершенного, покрытого благородными красками, к вершине пирамиды и уложат на черный алтарь, и будет много песен, много радости, а потом нефритовое лезвие рассечет грудь живого бога, любящие руки накома вынут теплое сердце и поднесут его палящему солнцу, а потом братья бережно спустят бесценное тело вниз по ступеням и снимут с него кожу, а потом бог воскреснет, когда чилан, облачившись в теплую кожу, исполнит священный танец... - Он неспешно дошел до двери и оборотился ко мне. - Говорю вам, праздник вернется.

Я мысленно присвистнул. Надо же, подумал я, вот и еще желающие красиво убивать.

- Наком - это кто?

- Наком стоит перед вами.

Поверить ему хотя бы на секунду - было чистым безумием.

- И когда вы любовно зарежете брата Куиха? - полюбопытствовал я, приблизившись к собеседнику.

- Повелитель обнимет его не раньше, чем Холом-Ахпу займет свое место на ложе. То самое место, где святыня отдыхала пять веков подряд, - сказал этнограф и прыгнул на меня.

Он все сделал, как я ожидал. Он ведь не зря столько слов потратил, заговаривая мне зубы. Я был готов и встретил его, как родного: нырнул под взметнувшуюся руку и обхватил неуклюжую тушу за шею. Паниагуа был очень сильным мужчиной, но я его удержал, пока выстреливал ему в яремную вену содержимое вакцинатора. Настало время для трофеев, захваченных в схватке с "богоподобным Куихом"! Вакцинатор содержал лошадиную дозу седаформа, поэтому удерживать гватемальца долго не пришлось: он сполз на пол, бессмысленно облизывая мясистые губы. В нем было много радости, а вокруг было много пения (это чернокожий пес рычал и рвался хозяину на помощь, но браслеты были крепче звериной преданности). Я усадил дона Феликса спиной к стене и вытащил из коробочки психолучевую "отвертку". Наушники я вставил ему в уши, а цифро-буквенный код, тисненый на внутренней стороне крышки, набрал на пультике.

- Спокойной ночи, приятного сна, желаем вам видеть козла и осла, пробормотал я, настраивая психоблокатор. - Осла до полночи, козла до утра, спокойной вам ночи, приятного сна...