Журнал «Если» - «Если», 2006 № 1

— Слишком сложно, — Дженсен недоверчиво хмыкнул. — И кстати, куда девается воздух, заполняющий будущее местоположение хронопутешественника?

— Воздух?… Вытесняется — и все. Если, к примеру, путешественник возникает на новом месте не сразу, а постепенно.

Слева от дороги возникло яркое световое пятно и едва видные сквозь пелену дождя журавли подъемных кранов.

— Через десять минут будем на месте, — полицейский повернулся к Фонтэну и улыбнулся: — Тогда и определим, возможны ли путешествия во времени… так сказать, экспериментальным путем.

Они свернули с шоссе; «хонда» помчалась по неширокой, плохо освещенной улице. Машин здесь почти не было, да и пешеходов тоже; лишь промокшие до нитки, расхристанные морячки толпились возле дверей обшарпанных баров или шатались по узким тротуарам. Каждый второй дом казался заброшенным: висящая клочьями краска, потрескавшаяся штукатурка, забитые досками или разбитые окна. Вдоль дороги кучками жались крикливо одетые девицы под пестрыми зонтиками.

Дженсен усмехнулся:

— По сравнению с обитательницами Площади Грешниц, эти — настоящие принцессы.

Притормозив, он свернул в темный, узкий переулок — и сразу же повернул еще раз, еще раз, еще раз… Машину подбрасывало на выбоинах; на правой стороне улицы, позади щербатого ряда домов замелькало пустое пространство.

— Площадь Грешниц, — объявил полицейский. — Сколько у нас времени?

Фонтэн посмотрел на часы.

— От двух до пяти минут.

Дженсен свернул еще раз: фары «хонды» скользнули по остову сгоревшей машины на фоне заваленного битым кирпичом пустыря. Под колесами хрустели пластиковые бутылки и прочий мусор. Дождь отбивал барабанную дробь по ветровому стеклу.

Дженсен резко затормозил — «хонда» остановилась: переулок упирался в два дома, между которыми виднелся узкий проход. На одном из домов была вывеска «Парусный тупик»; синие вспышки полицейской мигалки периодически выхватывали из темноты то опрокинутый мусорный бак, то скелет дамского кринолина, то останки мотоцикла.

— Скорее! — не выключая фар, Дженсен выскочил из машины и устремился в проход между домами.

Фонтэн последовал за ним… вдруг он заметил, что в руке полицейского поблескивает мокрым металлом пистолет.

— Джеф, стрелять нельзя! — порыв смешанного с дождем ветра хлестнул физика по лицу.

Дженсен не ответил… они добежали до конца прохода и остановились в нескольких метрах от бетонной стены.

— Стрелять нельзя! — повторил физик, вытирая мокрое лицо. — Преступника надо взять живым: он должен объяснить, откуда у него машина времени.

— Ты предпочитаешь, чтобы он стрелял в нас? — спросил Дженсен саркастически. — Не забывай: убийца забрал пистолет Лопеса!

Ветер свистал между домами, швыряя в стены пригоршни дождя; дождинки смешивались со светом фар «хонды» и сверкали, как маленькие бриллианты. Потоки воды со свистом всасывались в забитый мусором водосток. В луже у ног Фонтэна кружила пустая пластиковая бутылка; на небе над его головой сверкнула молния.

— Помни: это наша единственная возмо… — слова физика утонули в раскатах грома.

Он машинально посмотрел вверх — а когда опустил взгляд, то увидел у бетонной стены человека в сером плаще и черном котелке: слегка одутловатые щеки, хищный разрез ноздрей, влажная прядь волос, прилипшая ко лбу. Правую руку он поднял, прикрывая глаза от света.

— Не шевелиться! — хрипло приказал Дженсен.

На мгновение человек застыл неподвижно… вдруг его рука метнулась к карману. Раздались выстрелы: бах!.. бах!.. бах!.. бах!.. бах!.. Первая пуля отбросила преступника к стене, после второй он начал сползать вниз…

Когда Дженсен спустил курок в последний раз, Тупиковый Потрошитель уже лежал на замусоренной мостовой. Смешиваясь с дождевой водой, из-под трупа расплывалась лужа крови.

Преодолевая тошноту, Фонтэн шагнул вперед… но, услышав громкое шипение, отшатнулся: из пяти пулевых отверстий, зияющих на сером плаще, а также из-за пазухи и из рукавов убитого потянулись струйки дыма. Смешиваясь с дождем, по воздуху поплыл характерный запах горящей электроники.

— Нет! — закричал Фонтэн, кидаясь к застывшему на асфальте телу.

Вышеописанные приключения повлекли за собой несколько событий разной степени важности.

За ликвидацию Тупикового Потрошителя комиссар Дженсен получил повышение по службе. Заметим, однако, что нуль-транспортировку и хронопутешествия в отчете о проделанной работе он не упомянул.

Он также умолчал о странном «панцире», поддетом под плащ преступника и состоявшем из сотен интегральных схем: перед тем как вызвать полицию, комиссар разрешил профессору Фонтэну снять прибор и увезти домой. К сожалению, «панцирь» был изрешечен пулями, так что ничего интересного Фонтэн пока не обнаружил.

Немногим более дало расследование личности преступника: человек в сером плаще и черном котелке оказался мелким служащим городской ратуши. Ни семьи, ни друзей у него не было, и даже сослуживцы, просидевшие с ним в одной комнате пятнадцать лет, ничего вразумительного рассказать не могли. Примерно за полгода до первого убийства он получил в наследство загородный дом — набитый, как утверждал душеприказчик покойного, какой-то аппаратурой (дом принадлежал дальнему родственнику убийцы, школьному учителю физики). Однако, когда туда явились с обыском полицейские, дом был пуст, и куда делась аппаратура, осталось неизвестным.

Неизмеримо большее влияние описанные события оказали на судьбу нашего города: впечатленные произошедшими убийствами и засыпанные возмущенными письмами обывателей, городские власти выделили значительную сумму на трудоустройство всех незарегистрированных проституток и на благоустройство освободившейся от них территории.

В результате сей похвальной инициативы на Площади Грешниц открыли роскошное казино. На работу туда принимают одних лишь женщин и только по предъявлении просроченного желтого билета.

ВИДЕОДРОМ

"Пластилин нежней, чем глина"

Список премий и номинаций у этого режиссера в несколько раз превышает фильмографию. Каждой его новой ленты и зрители, и критики ждут с нетерпением, но он нечасто балует поклонников премьерами: уж слишком трудоемок и длителен процесс съемок. Именно поэтому жанр пластилиновой анимации не столь популярен у западных мультипликаторов.

Те, кто наивно полагает, что рисованный мультфильм снимать сложнее, чем кукольный, абсолютно не правы. Да, подвинуть, например, десяток раз руку куклы, чтобы имитировать движение, несколько быстрее, чем тот же десяток раз нарисовать, расфазовать это движение на бумаге или целлулоиде. Но, рисуя следующую фазу движения, художник видит предыдущие и всегда может что-то поправить или вернее рассчитать, тогда как двигающему куклу аниматору необходимо обладать невероятной зрительной памятью и воображением, чтобы движение получилось естественным. И не важно, из какого материала кукла. Именно поэтому любой специалист, затруднившись с ходу определить режиссера-лидера рисованной анимации, с уверенностью назовет лучшего постановщика-кукольника — Ник Парк.