Джек Чалкер - Властелины Срединной Тьмы

Он вставил картридж и включил питание. Принтер работал бесшумно, но на панели замигали три маленьких огонька. Молчаливая уставилась на них так, словно перед ней была трехголовая кошка.

Он нажал кнопку пуска и присел на траву, дожидаясь, пока программа отработает до конца. Молчаливая села рядом. Она пристально смотрела на машину – с некоторым подозрением, но без явного страха.

Когда принтер, щелкнув, отключился. Танцующая в Облаках еще спала. Козодой воспользовался этим, чтобы сменить картридж "Кросс-Англ" на "Выживание". Он решил, что не будет особой беды, если пропустить его на всех троих, а польза могла оказаться немалой.

Когда отключился и этот картридж, Козодой разбудил Танцующую в Облаках. Она открыла глаза, взглянула на него, улыбнулась, встала, отошла от машины и снова прилегла.

Молчаливую уговорить было гораздо труднее, но она знала, что мужчина никогда не сделает ничего, что могло бы повредить его женщине, и, видя, что с Танцующей в Облаках ничего плохого не случилось, в конце концов согласилась.

"Кросс-Англ" отработал, и Козодой запустил "Выживание". Разбудив Молчаливую, Козодой напялил шлем на себя и вновь включил "Выживание". Ему это было гораздо нужнее, чем обеим женщинам.

"Выживание" оказалось именно тем, что нужно, и даже больше того. Он обнаружил, что способен с первого взгляда узнать, съедобны ягоды или ядовиты, какая вода безопасна, а какая нет, как найти укрытие или построить его практически в любых условиях, как соорудить оружие из подручных материалов и как пользоваться им. Здесь была еще программа кондиционирования, направленная на некоторые внутренние запреты. Мысль о том, чтобы съесть сырую лягушку или толченых насекомых, больше не вызывала отвращения, а стыдливость была совершенно отброшена.

Программа предназначалась для применения в полевых условиях, в окружении друзей и соратников, которые могли быстро вернуть человеку чувство реальности и перспективы. Затем она переходила в пассивный режим и, если в ней не возникало необходимости, никак себя не проявляла. Это был способ привить навыки выживания, заимствованные у самых примитивных дикарей, любому цивилизованному человеку и при этом не превратить в дикаря его самого.

Козодой проснулся первым и взглянул на спящих женщин. Он помнил, кто он такой и кто они; все его воспоминания остались в неприкосновенности, как и знание цели. Однако теперь он остро чувствовал опасность и был готов действовать быстро. Когда он поднимался, его потрепанная набедренная повязка зацепилась за ветки. Он разорвал тонкую веревку и отбросил одежду. Повязка только мешала. Одежда, защищающая от непогоды, должна быть практичнее; он не мог понять, почему до сих пор носил на себе эту тряпку. Лучше было дать коже закалиться.

Устав, они проспали гораздо больше, чем следовало. Теперь, наверное, уже поднята тревога. Он отнес ментопринтер и картриджи к реке и бросил в воду. Они не утонули сразу, и ему пришлось прыгнуть за ними и немного помочь; наконец футляры наполнились водой и пошли ко дну.

Когда он вернулся. Танцующая в Облаках уже проснулась и одобрительно глядела на него. Он даже не заметил, что она тоже сбросила одежду, теперь это было в порядке вещей. Он спросил ее по-английски, чтобы удостовериться, что урок усвоен:

– Ну как ты?

– Все как-то по-другому, – ответила она; у нее оказался довольно странный акцент, но речь была вполне понятна. – Не могу сказать, как именно.

– Вставай, Молчаливая, – коротко приказал он. – Мы проспали слишком долго, и теперь надо спешить, пока сюда не нагрянули враги.

Никто из них не мог бы четко сформулировать суть происшедших перемен, но разница была огромна. Больше они не чувствовали верности ни своему племени, ни народу, ни даже особого родства с ними. Их племя состояло из них троих, и основной задачей было выживание племени, а что касается индивидуумов, это второстепенно. Окружающий мир состоял из врагов, доверять можно было только двум людям. Как единственный мужчина в племени Козодой по определению был вождем, и этот вопрос даже не обсуждался.

Молчаливая пришла в восторг, обнаружив, что может понимать их речь. Это было какое-то чудесное волшебство, восстановившее ее в этом мире.

– Начиная с этого момента, мы будем пользоваться только одним языком, – сказал он Танцующей в Облаках. – Этот язык всегда объединял племена, пусть теперь он объединит и нас.

Молчаливая кивнула, еще не оправившись от изумления.

– Теперь уйдем подальше отсюда, так далеко, как только сможем. Я не знаю, была ли зафиксирована работа этой машины, но обязан предполагать худшее.

Они вернулись к каноэ, которое, учитывая их новое мировоззрение, показалось им подлинной роскошью. Они пересекли реку прежде, чем зашло солнце, и медленно, осторожно поплыли вдоль берега, пока не отыскали подходящее место для ночлега. Работая, как один человек, они уничтожили или замаскировали все следы своей высадки и отнесли каноэ на порядочное расстояние от воды.

Теоретически, основываясь на прошлом опыте, Козодой понимал, для чего была разработана эта программа и что она делала сейчас, но не сопротивлялся ей. Это был счастливый случай, и он намеревался сполна им воспользоваться. Что касается женщин, то они, разумеется, не понимали ничего и, естественно, не могли воспротивиться. У всех людей приоритетами являлись сначала семья, затем племя и, наконец, народ. Программа выживания перемешала эти три категории. Теперь женщины были верны ему, а он – им, потому что они сами были и своим племенем и своей семьей. Пугающая дикая природа и грозная, но могучая река были их друзьями и союзниками против всех остальных племен и народов.

Козодой достал одну из бутылок, позаимствованных у главного археолога, и откупорил ее. Теперь они могли жить, как примитивные охотники и собиратели, но ни охотой, ни собирательством в незнакомом ночном лесу заниматься нельзя. Еда подождет до рассвета.

– Наши силы поддержит этот огненный напиток, называемый бурбон, – сказал он. – Хотя, если выпить его слишком много, наутро голова будет мутной. Выпьем в знак того, что отныне мы все – одно целое.

Женщины выпили и закашлялись.

– Он греет изнутри, словно огонь, – заметила Танцующая в Облаках. – Теперь я понимаю, почему его называют огненным питьем.

Когда бутылка опустела, Козодой разбил ее о камень и, выбрав подходящий осколок, обмыл его в реке.

– Раньше у меня была одна жена, которая стоит здесь передо мной. Теперь у меня две жены, но они к тому же еще и воины, не менее отважные и искусные, чем любой мужчина. – Молчаливая всхлипнула, и он понял, что до сих пор она считала себя рабыней – его рабыней. – Сегодня мы смешаем свою кровь и этим свяжем себя навечно.