Роджер Желязны - Двери в песке (сборник)

— Что заставило вас счесть его столь опасным для общества?

— Мадам, эта тварь чуть не оторвала мне ухо.

— Уверяю вас, сэр, вы, должно быть, обознались. Представить себе не могу, чтобы это животное могло вдруг повести себя агрессивно — разве что защищая свою жизнь.

Лицо викария побагровело, а плечи напряглись. На какой-то миг мне даже показалось, что он сейчас оттолкнет Великого Сыщика и выпалит в меня.

— Кроме того, я считаю, — продолжала мнимая Линда, — что если у вас имеются какие-либо жалобы касательно этого животного, то вам следовало бы обратиться к его хозяину, прежде чем приступать к столь решительным действиям, которые могут не только навлечь на вас гнев Общества защиты животных, но и вызвать недовольство ваших прихожан.

— Этот человек безбожник и святотатец… — начал было викарий, но тут же сник. — Возможно, вы правы, я действовал необдуманно. Как вы только что заметили, прихожане могут не одобрить моего поступка, не ведая мотивов, подвигнувших меня на него. Да, вы абсолютно правы. — Он опустил арбалет и разрядил его. — В течение следующих нескольких дней я постараюсь урегулировать этот вопрос. Пока же я последую вашему совету и не буду делать поспешных выводов. — Он убрал колчан в висевшую на плече сумку, следом сунул туда арбалет. — Итак, мадам, я хочу еще раз поблагодарить вас за то печенье, которым вы меня угостили. Оно было просто изумительным. А теперь позвольте откланяться.

— Надеюсь, вашей дочери оно тоже понравилось?

— О, конечно, она также передает вам огромное спасибо.

С этими словами викарий повернулся и вышел из сарая. Великий Сыщик на цыпочках подбежал к двери и высунулся наружу, чтобы убедиться, что он действительно уходит. Однако, когда я решил последовать примеру викария, дверь захлопнулась прямо перед моим носом.

Великий Сыщик окинул меня испытующим взглядом.

— Снафф, — обратился ко мне он, его женоподобный фальцет куда-то бесследно испарился, — тебе дьявольски повезло, что у меня отличный бинокль и что в это время я как раз наблюдал за тобой. Ты очень и очень необычное создание, — продолжал он. — Впервые я столкнулся с тобой в Сохо, когда по просьбе друзей из Скотленд-Ярда расследовал серию весьма странных убийств. Чуть позже я обнаружил, что ты замешан во многих событиях — довольно причудливых и интригующих. Твое присутствие стало своего рода общим знаменателем всех недавних происшествий в этой округе. Слишком много совпадений, я уже перестал в это верить.

Я плюхнулся на землю и задней ногой принялся вычесывать левое ухо.

— Снафф, со мной такие штучки не пройдут, — улыбнулся он. — Я знаю, что ты не тупая псина, ты обладаешь человеческим разумом. Я многое узнал о событиях, происшедших за этот месяц в этом городке, я встречался с людьми, которые вовлечены в одно общее действо, которое, насколько я понимаю, вы именуете не иначе как «Игра».

Моя лапа застыла в воздухе. Я внимательно посмотрел на него.

— Как-то раз я прикинулся веселым заезжим коммерсантом и по пути из паба побеседовал и с алкоголиком-русским, и с не менее пьяным валлийцем. Я разговаривал с цыганами, с вашими соседями, со всеми участниками предстоящей метафизической битвы — я ничуть не сомневаюсь, что она вот-вот должна состояться. И я оказался свидетелем многого, что позволило прояснить основные контуры сей темной картины.

Я довольно грубо зевнул — так зевать умеют только собаки. Он снова улыбнулся.

— Бесполезно, Снафф, — сказал он. — Давай обойдемся без этой манерности. Я абсолютно уверен, что ты понимаешь каждое мое слово, и сейчас, должно быть, гадаешь, насколько хорошо я осведомлен о церемонии, которая состоится здесь в канун Дня Всех Святых, и каковы же мои истинные намерения.

Он сделал многозначительную паузу, и некоторое время мы молча разглядывали друг друга. Даже на обонятельном уровне от него не поступало ровно никакой информации.

— И мне кажется, наступило время, когда мы должны довериться друг другу, — наконец промолвил он. — Даже не принимая во внимание того факта, что я, возможно, несколько минут назад спас тебя от гибели, существует еще множество различных вещей, о которых мне хотелось бы тебе рассказать, а кое-что мне крайне необходимо узнать, и на мой взгляд, это принесет пользу и тебе, и мне. Если ты будешь любезен дать знать, что понимаешь меня, то я продолжу.

Я отвел взгляд. Я предчувствовал подобный конец, едва только он заговорил со мной в доверительной манере. И не успел я еще решить, каков же будет мой ответ, как он уже закруглился и предложил показать, что я ему доверяю. Вот к чему все свелось: поверить в профессиональную честность этого человека, хотя он наверняка не одобрит происходящего здесь. А я не имел ни малейшего представления, что для него превыше — буква закона или справедливость. И понимает ли он, что поставлено на кон? Но мне очень уж хотелось разузнать, что он успел услышать и что намеревается предпринять, и я хорошо понимал: дай я ему сейчас ожидаемый знак — потом он все равно ничего доказать не сможет.

Поэтому я снова перевел на него взгляд, несколько долгих секунд смотрел ему в глаза, а затем коротко кивнул.

— Отлично, — обрадовался он. — Так вот, всеми без исключения лицами, вовлеченными в так называемую Игру, за последний месяц было совершено весьма значительное число всевозможных преступлений. Большинство из них в суде абсолютно недоказуемо, но у меня нет ни клиента, который бы мог потребовать от меня выполнения этой задачи, ни желания заниматься подобными вещами забавы ради. Говоря простым языком, я здесь присутствую как друг Скотленд-Ярда, расследуя убийство офицера полиции. К этому вопросу мы еще вернемся. Однако сразу по прибытии сюда я оказался вовлечен в вереницу крайне необычных происшествий, пока наконец не убедился, благодаря странным привычкам мистера Тальбота и другого джентльмена, известного под именем Граф, что здесь и в самом деле происходит что-то очень и очень неестественное. Мне нелегко было прийти к подобному выводу, но недавний личный опыт подтвердил правоту этого предположения. И теперь, ровно через два дня, я намереваюсь вмешаться в вашу Игру.

Я медленно поводил головой из стороны в сторону.

— Снафф, этот мерзавец, что был здесь, намеревается в канун Дня Всех Святых прирезать свою приемную дочь!

Я кивнул.

— И ты одобряешь его?!

Я снова покачал головой, поднялся и прошел в угол сарая, где доски устилал толстый слой пыли. Лапой я провел четыре линии, сложившиеся в буквы ЛТ.

Он прошел вслед за мной и посмотрел на рисунок.

— Лоуренс Тальбот? — задумчиво проговорил он.