Федор Березин - Пепел

— Я рад видеть вас, мои братья по подземному плену, в эти тяжелые минуты. Там, в глубине наших катакомб, идет битва. Деструктивные силы пытаются остановить, нарушить нашу целеустремленную жизнь, хотят сбить с единственно правильной линии существования. Мы долго терпели присутствие этой пятой колонны в нашем доме, но пришел благостный час очищения. Мы желали умилостивить их, ждали, когда они образумятся, а их лидеры поймут, кто из нас неминуемо прав. Мы надеялись, что они опомнятся, хотели с присущим нам практическим гуманизмом избежать лишней крови. Все оказалось тщетным. Они бросили нам перчатку, воспользовались нашей отвлеченностью более важными для народа и для планеты в целом задачами. Они нанесли нам удар в момент нашего величайшего триумфа, в момент, которому мы отдали всю нашу жизнь, все силы. Теперь, когда великое дело начато и его завершение накатывается неминуемо и неотвратимо, можно открыть завесу, можно доложить народу и в первую очередь вам — лучшим его представителям — о нашей тайной цели. Сейчас я скажу об этом, но прежде поясню происходящее внизу. Предатели нашей идеи, смутив несознательную часть населения, пытаются захватить власть над городом. Если бы они знали, что они потом будут делать с этой властью, если бы они открыто вызвали нас на переговоры и предложили какой-то план, какое-то разумное применение этой власти, превосходящее по замыслу и реалистичности нашу идею, тогда да. Ведь власть у нас служит целям всех, а цели, нужные всем, превалируют над мещанскими интересами индивидуальных единиц. Тогда бы мы сказали: «Вот вам власть! Управляйте, ведите наш народ!» Но разве они так сделали? Ничуть не бывало. А почему? Да потому что у них нет никаких целей после захвата власти, кроме единственной — сдаться. Они хотят, видите ли, заключить мир с Землей. Что земляне ответят на это предложение? Не знаете? Они сотрут нас в порошок, ребята, сбросят на наши горы все, что у них имеется. Они бы давно сделали это, просто мы очень хорошо маскировались все эти годы. Да, многие из вас молоды, и большинство родилось здесь, даже во младенчестве не узнав лучей Индры… Кто в этом виноват? В этом виновата Земля, виновата их база, парящая в небесах на Мааре. И с ними, с этими убийцами, наши изменники хотят заключить мировую. Такая мировая не только является морально неприемлемой для нас всех, является предательством не только себя, но и своих предков — кроме того, это полный абсурд, это самоубийство. А главное, мои братья, в том, что мы наконец-то смогли осуществить цель. Несколько часов назад я отдал приказ, и он был в точности исполнен, на выпуск в сторону Маары наших ракет, которые мы разрабатывали, строили и обслуживали все эти годы. Пришел час расплаты для звездных агрессоров! — Люди в строю пожирали глазами своего любимого богоравного статуса, он парил в лучах славы. — Сейчас я поднимусь на борт этой летательной машины и в ней, выйдя в верхние слои воздушной оболочки, о которой вы понятия не имеете, так как появились здесь в созданных искусственно пещерах, смогу оценить нанесенный землянам урон. Всех присутствующих за преданность и самоотверженность я повышаю в статусе на две единицы. Приказ будет подписан сегодня. Однако, мои несчастные братья, не все еще спокойно в мире и кое-что должно остаться секретом навсегда. Поверьте, я вовсе не изверг, но план есть план. Прощайте, мои братья статусы, прощайте Го-Джан! — Диктатор приподнял руку к груди и сделал какую-то манипуляцию пальцами, и сразу его речь прервалась душераздирающим хоровым стоном.

Хадас смотрел, замерев. Он видел, как нарушился строй и как переломился пополам стоящий впереди инженер-авиатор, как вздернулись человеческие руки, раздирая нагрудные одежды, и как люди упали с синими лицами, и как хлынула из их ртов пена и кровь, и как они бились скрючившись, бились и бились, а боль, невероятная боль в сердце, стискивала их, сжимая насмерть, а смерть все не шла, слишком неожиданно вызвали ее, чрезмерно быстрым был этот переход от благостной речи к убийству. И длилась агония, и только Самму Аргедас стоял посреди этого ужаса и в губах его таяла ухмылка. А когда через много-много времени старуха с косой поспешно забрала дань, диктатор повернулся к Хадасу и его холодный, нечеловеческий взгляд прибил пилота к месту. Теперь Хадас понял, что значила дистанция в пятнадцать метров: боевой радиус, боевой радиус этой страшной маленькой штуковины, упрятанной где-то в складках одежды Аргедаса. Он вспомнил ту попытку покушения, на которую его подбивали, обернувшиеся впоследствии закуской, террористы, и представил, чем бы это закончилось. Хадас вздрогнул, поспешно заглатывая воздух, как будто уже находился под смертельным инфразвуковым лучом. Из шока его вывел голос-команда диктатора:

— Вы что, пилот, разучились одеваться? Вам устроить тренаж? Шевелитесь, статус Ноль, или я и вас тоже повышу на пару служебных разрядов. Ладно, ладно, шучу, не дрожите так — вы мне еще нужны, да и симпатичны. Я ведь не садист и не убиваю просто так, правда?

Хадас Кьюм не стал возражать, он просто подумал о том, как, разместившись в кабине, он при всем желании не сможет уйти из зоны поражения этого гуманиста, а еще он подумал о том, что, возможно, там, в мифическом Подводном Мире, тоже не все в порядке с генетикой, и кто знает, не начнут ли его снова использовать по прямому плотскому назначению.

Многочасовая космическая битва двигалась к завершению. Первыми к Мааре подошли боеголовки, первоначально разогнанные до скоростей более второй космической этого мира, массивные одноступенчатые ракеты, остатки самых больших монстров, несколько часов назад стартовавших с плато Ханумана. Их осталось не очень много, как приоритетно опасные цели — из-за повышенной скорости они подверглись самому жестокому превентивному удару. Реально опасных среди этого количества было гораздо меньше, чем представлялось. Многие из них, хоть и продолжали двигаться, уже не были боевыми устройствами. Обороняющаяся сторона, конечно, не могла это определить, однако у некоторых из этих мощных водородных агрессоров были повреждения, нанесенные лазерами либо тяжелыми протонами. Они являлись смертельно пораженными калеками, и их путь лежал далее — мимо цели. Обладая скоростью более пятнадцати километров в секунду, они должны были проскочить луну, так как более не управлялись. Однако пока они выполняли некоторую положительную роль: наряду с недобитыми ложными подставками они маскировали боеспособных напарников. В необходимую секунду, впрочем, такая точность была не совсем важна, у исправных боеголовок сработали тормозные ускорители. Резко потеряв скорость и находясь в поле действия Маары, они стали падать на ее обратную сторону. Временная сверхточность не была важна по следующему поводу: диктатор Аргедас не знал координаты базы, и его ракеты бомбили наудачу. Компенсируя незнание, головки имели мощные заряды: естественный спутник планеты был небольшим телом, и если бы он обладал атмосферой, то взрыв данных мастодонтов мог бы сдуть ее напрочь, однако в реальном случае сильные заряды не имели смысла до соприкосновения с грунтом. Надежда была на сейсмическую раскачку. Но и это маловероятное действие им не позволил противник. В дело впервые в реальном бою был втянут «Большой лазер». Ему было очень легко — все ложные цели отсеялись по собственной инициативе: ведь они не сделали маневр «гашения скорости». Небольшой метеоритный кратер, который он занимал, осветился слепящими вспышками, наблюдать которые можно было только из места, где лучи сходились, а сходились они на целях. В течение девяти с половиной минут «Большой» перемолотил более двухсот семидесяти многотонных болванок, заходящих с разных ракурсов на родное полушарие, испарив их начисто, и спокойно перешел в режим накопления энергии, поджидая следующую порцию добычи. Операторы-люди, наблюдающие эту разборку техники между собой, открыли рты: это была не компьютерная игротека — реальность поражала воображение.