Пол Андерсон - Время огня

— Кха-аа, — извиняющеся протянул техник.

— Полегче, милый, — сказала Джиль. — Ничего не произошло.

Это, видимо, кто-то из новеньких, поэтому он и торопится поскорее выполнить приказ. — Она наклонилась к браслету.

— Адисса, мы договорились, что на связь будем выходить только мы. Нас вызывать нельзя.

— Прошу прощения, — тихо произнес иштарианец.

— Хорошо, ты получил его. И мы ничего не скажем об этом Ларекке, — пообещала Джиль. — Так что там у тебя за сообщение для нас?

— Сначала скажи, что с легионом? — Спарлинг отыскал рядом маленькую тень и направился туда.

— Оружие все еще в ножнах, но в лесах начались пожары. И Ларекка больше не направляет туда охотничьи отряды. На корабле, который привез и меня, прибыли припасы и несколько воинов. Нам сказали, что мы последние, больше помощи не будет.

Спарлинг и Джиль скорчились в тени. Адисса щелкнул тумблером, и они услышали запись голоса Ханшоу:

"Привет вам обоим. Мне кажется, что вы решили взять отпуск и отдохнуть. Спешу сообщить, что у нас все в порядке. Но ваш поступок всколыхнул Примаверу. Вы стали каким-то символом, не знаю, как это можно назвать еще.

Обычная ситуация. Люди мирно жили и выполняли свою работу.

Вдруг началась война, бессмысленная война. И в довершение всего два популярных ценных члена нашего общества оказались в плену у варваров именно в результате этой войны.

Сейчас Примавера охвачена забастовкой, все жители отказались сотрудничать с Джерином. И даже те, кто не прочь был с ним работать, отказываются из-за боязни того, что их обвинят в предательстве.

Можете себе представить, какие у нас начались неприятности из-за этого. Капитан Джерин ежедневно осаждает меня. Он даже произвел несколько арестов, но ничего этим не добился и был вынужден снять обвинения и освободить всех, кого он арестовал. Вы знаете, он не глуп и не зол. Мне даже иногда жаль его. Он просит, чтобы мы сообщили информацию о вас ему. Однако мы ничего не сказали ему относительно возможной связи с вами.

Между тем я не уверен, что мы поступили правильно. И не знаю, к чему в конце концов может привести наше сопротивление.

Может быть, армия отменит свое решение о сооружении базы, а может нам вообще срежут все фонды помощи. Думаю, вы должны быть в курсе того, что у нас происходит, и буду информировать вас об этом.

Ситуация напряженная, но пока серьезных причин для опасений нет.

А теперь я даю слово Роде".

"Добрый день, милые, — сказал женский голос. Спарлинг стиснул зубы, сжал кулаки. — Джиль, — заговорила Рода по-английски. — Твои родители, сестра, посылают тебе свою любовь. - Неужели в ее голосе слезы? — Прими добрые пожелания и от меня.

Живи в мире. Благодарю тебя за то, что ты делаешь. Желаю счастливого возращения. Гуд бай".

Стало тихо.

— Это все, — сказал Адисса.

— О'кей, — ответил Спарлинг. — Мы отключаемся.

Он долго сидел, глядя на утесы.

Джиль обняла его за талию.

— У тебя жена гораздо лучше меня, — сказала она.

— Нет, — проговорил он. — Ты чистая и смелая. И мы ничего не можем поделать. Верно?

«Может, это слова труса? — подумал он».

— Я разделяю сомнения Говарда, — сказал Спарлинг. — Эта забастовка против армии… черт побери, эти люди ведь служат для нас.

— Не нервничай. Хотя…

Когда эхо от ее голоса замерло, он повернулся и посмотрел на ее чистый профиль, вырисовывающийся на фоне скал и раскаленного воздуха.

— Интересно, почему на ленте нет голосов ни отца, ни матери, ни Алисы? Неужели я их так плохо знаю? — сказала она в пустоту.

Затем она выпрямилась.

— Ну, вот теперь и я превратилась в машину для беспокойства. Бог с ними. Идем домой, милый, но сначала поцелуй меня.

Глава 20

Ларекка стоял на восточной сторожевой башне и смотрел на причал Порт Руа, где в этот час стояло несколько кораблей легионеров и вдаль, где в море курсировал вражеский флот.

Он насчитал пятьдесят восемь кораблей, пятьдесят восемь узких галер, пятьдесят восемь парусов, окрашенных только что взошедшим Ровером в кроваво-красный цвет. Солнце, отражаясь от поверхности моря, слепило глаза. Он сомневался, что крепостная артиллерия сможет достать вражеские корабли камнями или огненными стрелами. Ветер раздувал паруса галер, трепал флаг над головой Ларекки.

— Да, — сказал Серода, его адъютант, — кто бы мог подумать, что он сможет собрать такой флот!

— Их вождь — умная бестия, — кивнул головой Ларекка. — Он держал корабли в небольших отрядах, курсирующих между островами на побережье. А затем по его приказу они собрались в этот флот в заранее назначенный день и в заранее назначенном месте. Поэтому мы так и не смогли узнать точное число вражеского флота, — он покрутил усы. — Я думаю, что это еще не весь его флот. Большая часть, видимо, блокирует крепость с моря, чтобы мы не смогли получить помощь.

— А зачем тогда здесь эти?

— Чтобы не выпустить наши корабли. Они не хотят принимать бой в открытом море.

Взгляд Ларекки скользнул по городу, по низким зданиям, окрашенным в яркие цвета, по крепостной стене, доходящей до реки, теперь уже так обмелевшей, что из нее торчали камни, как спины гигантских животных. Затем он обозрел раскаленные развалины за городом, откуда приходили пыльные бури и смерчи.

— Да, — сказал он. — Война началась. Вскоре и его сухопутные силы будут здесь.

Через некоторое время он добавил:

— Но их вождь совершил одну большую глупость. Он забыл одну из основных военных мудростей, а именно: «Противнику всегда нужно оставлять путь для отступления».

— Вероятно, он думает, что мы сдадимся, — высказал предположение Серода.

— Это тоже вид отступления. Нет, вряд ли. Эти корабли говорят об обратном. Кроме того, честно говоря, сейчас не те дни, чтобы держать пленников. Либо они всех нас вырежут, либо сделают рабами и рассеют по всей стране, в шахты, на фермы, прикуют к тележкам, киркам… Я бы предпочел смерть…

Он подумал, что следует выступить перед своими воинами и разъяснить им все это. Хотя он терпеть не мог говорить речи.

Серода, долго прослуживший в легионе, не высказал ни страха, ни сомнения. Он сказал:

— Но им дорого обойдется взятие крепости. Им выгоднее было бы отпустить нас.

— В этом случае нам лучше отказаться и остаться здесь, - ответил Ларекка.

Варвары, которых легионеры убьют здесь в свои последние часы, никогда не придут туда, где осталась Мерса и его дети…

К полудню отряды Тассуи достигли Порт Руа. Многие тысячи их расположились лагерем всего в километре от городских стен, между рекой и бухтой. Их устрашающие штандарты, посаженные на шесты черепа животных или кентавров, хвосты убитых кровных врагов.