Кристофер Макнамара - Горец (1)

- Сейчас мы его... немножко... - протянул Крюгер в такт мелодии.

Бампер "кадиллака" приближался к заднему колесу мотоцикла. От легкого прикосновения двухколесную машину повело в сторону. Ничего не понимающий водитель обернулся: рядом с ним неслась серебряная металлическая громада. Парень повернул ручку газа. Мотоцикл выплюнул густое облако дыма и стал отрываться от преследователя.

Бренда завизжала, а Крюгер вновь увеличил скорость. Поравнявшись с багажником мотоцикла, изо всех сил пытающегося уйти от преследования, Крюгер начал медленно прижимать его к гранитному парапету, отделяющему дорогу от линии канала.

Девушка стонала, сжимая ладонями виски и закрыв глаза.

Поняв, что ему не уйти от этой адской машины, мотоциклист сбросил газ, решив попробовать переместиться назад. Но этот маневр оказался для парня роковым.

Почувствовав намерение жертвы, Крюгер опустил кулак на клавиши переключения коробки передач. "Кадиллак" застонал и на полном ходу дал задние обороты. На мгновение застопорившиеся колеса завизжали. Клубы серого дыма от сожженной резины покрышек вырвались из-под задних крыльев, закрывая смердящим туманом начинающего маневр отступления мотоциклиста.

Угол багажника "кадиллака" врезался в центр мотоцикла, отбрасывая его на парапет. Огромная скорость в одно мгновение превратила двухколесный транспорт в груду искореженного хлама. Судорожно барахтаясь в воздухе, парень, словно камень, выпущенный из пращи, полетел на середину канала. Мощная серебряная бестия размазала останки мотоцикла по граниту, разбивая заодно и собственный кузов, и, выписав на дороге замысловатый зигзаг, понеслась дальше в темноту ночи.

- Мне нравится катать красавиц на своей машине, - оскалился Крюгер. Дорогая, мы уже почти приехали. Обидно, правда? Вон там наше милое гнездышко, - он указал рукой на возникшее на фоне ночных огней города огромное рекламное объявление: "Серебряная чашка".

Но Бренда больше не видела и не слышала ничего. Сознание оставило ее. Запрокинув голову, она сползла по сиденью на плечо Крюгера, который теперь гнал машину по пешеходной дорожке подвесного моста через Гудзон.

Рассел пришел домой. Большие напольные часы, громко отбивавшие секунды, затрещали массивными шестеренками и пробили два раза.

Целый день он бродил по городу в поисках Крюгера. Зов слышался отовсюду, и Нэш чувствовал себя совершенно разбитым. Острая боль в груди не прекращалась.

Сбросив плащ на стол Рейчел, он окинул взглядом свой офис и почувствовал, что сам сейчас чужой в этих старых, уже давно привыкших к нему стенах. И пошел в жилую часть дома.

Внизу на столе звонко затарахтел телефон, щелкнул автоответчик и в динамике раздался голос Крюгера:

- Мак-Лауд, ты еще жив? Шутка. Посмотри двадцать восьмой канал. Там тебе передают привет. Одна твоя хорошая знакомая.

В трубке раздались короткие гудки отбоя. Острая боль с новой силой врезалась в грудь Рассела. Голос, прогремевший из телефонного аппарата, расколол черепную коробку напополам.

Экран телевизора вспыхнул. В свете полицейских мигалок и в окружении машин "скорой помощи" появилось озабоченное лицо диктора.

- Полчаса назад эта трагедия произошла в нашем городе. Машина выехала на встречную полосу движения, после чего, попав на пешеходную дорожку, совершила массовый наезд на пешеходов. В результате образовалась пробка, много машин разбилось. Полиция подозревает, что за рулем был сумасшедший.

Картинка поменялась. Диктор в студии говорил:

- Это было прямое включение с места событий. По нашим данным, полученным из полицейского департамента, по меньшей мере пятнадцать человек погибло и более сорока получили ранения. Полиция разыскивает автомобиль марки "кадиллак" серебристого цвета. По-видимому, в машине находилось два человека.

Рассел выключил телевизор. Звонок телефона вновь нарушил наступившую тишину.

Дверь на втором этаже скрипнула, звонко зацокали каблуки женских туфель. Нэш поднял голову. По лестнице спускалась Рейчел.

- Мак-Лауд! - позвал из автоответчика голос Крюгера. - Как тебе передача? Интересно, правда? Я умею веселиться. Нам было очень весело вдвоем, Мак-Лауд! Твоя подружка умеет очаровательно кричать. Слышишь?

Из динамика донесся крик Бренды, перекрываемый гулом автомобильных сирен и воем моторов.

Рассел почувствовал зов - на этот раз четкий, как навигационный лазер самолета. Он точно указывал направление, не давая возможности сбиться с курса ни на дюйм.

- Он сумасшедший, больной... - произнесла Рейчел.

Рассел заметался по комнате, ища куртку. Вот, на стуле... Он схватил с журнального столика меч-катану и побежал по лестнице к выходу. Возле Рейчел он остановился:

- Я оставил инструкции...

- Ты уходишь?

- Там написано, что надо делать с магазином. Ты все оттуда узнаешь.

- Ты уходишь насовсем?

- У тебя будет все, что нужно.

- И ты вернешься?

- Нет, - Рассел покачал головой.

- Даже если ты его убьешь, ты все равно не вернешься?

- Да. В эту ночь Рассел Нэш снова умрет.

- Снова! Это для тебя снова...

- А для тебя так же, как и для всех людей на Земле.

На ее глазах появились слезы. Она тихо произнесла:

- Тогда я тебе могу пожелать только не терять голову.

- Ничего страшного, - он поцеловал ее в лоб и пошел к дверям, сжимая в руках ножны.

- Конечно, - она размазывала слезы ладошкой по лицу, совсем как тогда, когда была маленькой.

- Ты же сама знаешь, Рейчел, что это все только игра.

Рассел поднял воротник и вышел на улицу.

- Прощай, папа, - прошептала Рейчел.

Боль в груди была нестерпимой, а в голове отчетливой картинкой стоял тот первый бой, в котором Рассел встретил Черного воина. Ощущение пронзающего тело клинка было настолько реальным, что Рассел почувствовал, как по животу течет теплая липкая кровь.

Он остановился возле шестнадцатиэтажного здания странной постройки, ныне заброшенного и ремонтируемого, а ранее широко известного во всем городе из-за отличного ресторана и гостиницы, занимавшей большую часть дома. От былой роскоши заведения осталась только гигантская надпись на крыше, розовыми буквами освещавшая почти всю улицу перед домом: "Серебряная чашка".

Боль внезапно прошла, оставив на теле только холодную испарину.

Рассел распахнул дверь и переступил порог. Там было совсем тихо и пусто; коридоры и лестничные пролеты, погруженные во мрак, давно обезлюдели. Лифт не работал, и Рассел пошел наверх по полу-развалившейся лестнице.

Миновав последний, самый длинный пролет, огибавший зал, расположенный на последнем этаже и по высоте занимавший пять этажей здания, он вышел на крышу. Чердачная дверь, сорванная с петель, искореженной кучей дров валялась возле порога, торча острыми обломками досок.