Грег Иган - Отчаяние

Конрой согласилась:

– Это определенный пример. Он восходит к Нильсу Бору, у которого Уилер учился в Копенгагене в тридцатых годах прошлого века. Квантовые измерения и вдохновили его на создание модели. Но Уилер и его последователи пошли дальше. Квантовые измерения относятся к конкретному микроскопическому событию, которое происходит либо не происходит – случайным образом, но в соответствии с существующими законами. То есть речь идет о том, выпадет орел или решка, а не о форме монеты и не о вероятности выпадения в серии последовательных бросков. Легко понять, что монетка не лежит орлом или решкой, пока она крутится в воздухе, – но что, если у нас нет даже конкретной монеты? Что, если не существует заданных законов, определяющих систему, которую вы собираетесь измерять, – как не существует заранее результата этих измерений?

Я устало спросил:

– И что тогда?

Все это было довольно неожиданно: я готовился услышать обычный культистский бред об архетипических колдунах и знахарках, о жгучей необходимости вернуть утраченную мудрость алхимиков. Труднее установить, когда начинают завираться в разговоре о квантовой механике. В устах красноречивого шарлатана она легко превращается во что угодно: от «научного» основания телепатии до «подтверждения» дзен-буддизма. Ладно, даже если я не понял, когда Конрой перешла от известных научных истин к антропокосмологическим фантазиям, то разберусь позже, едва получу обратно электронную титьку и смогу залезть в серьезные работы.

Конрой улыбнулась и продолжала в том же ключе:

– Исторически сложилось, что физика слилась с теорией информации. Вернее, некоторое время довольно много людей работали на их стыке. Они пытались установить, есть ли смысл говорить обо всем строении, не о пространстве-времени отдельного микроскопического события, но обо всех квантовых механизмах, обо всех различных – тогда еще не объединенных – уравнениях поля, как о череде ответов «да» и «нет». Реальность возникает из информации, из накопленного знания. Как сказал Уилер: «Бит определяет бытие».

Я сказал:

– Похоже на то, что из этой замечательной идеи ничего не вытанцевалось. Во всяком случае, на конференции такого не говорили.

Конрой согласилась:

– Информационная физика почти сошла на нет, когда разрозненные знания сложились в стандартную объединенную теорию поля. Что общего у геометрии десятимерного пространства с последовательностью битов? Очень мало. Геометрия победила. И с тех пор этот подход был более плодотворным.

– А что антропокосмологи? У вас есть своя информационно-физическая ТВ, которую научный мир не принимает всерьез?

Конрой рассмеялась.

– Нет-нет! Мы не можем, да и не хотим состязаться на этом поле. Пусть Буццо, Мосала и Нисиде сражаются между собой. Уверена, что кто-то из них найдет безупречную ТВ.

– И тогда…

– Вернемся к уилеровской модели Вселенной. Законы физики возникают из устойчивой последовательности наблюдений случайным образом. Однако, если событие не существует, пока оно не зафиксировано, – значит, и закон не существует, пока он не понят. Но здесь возникает вопрос: понят кем? Кто решает, что значит «устойчивая»? Кто решает, какую форму примет закон или в чем состоит объяснение? Если бы Вселенная слушалась любого человеческого объяснения, мы бы жили в мире, где буквально верна космология каменного века. Или еще при жизни очутились бы в старой сатире на загробную жизнь: отдельное небо для каждой конфликтующей веры. Однако мир не таков. Сколько бы люди ни спорили, мы по-прежнему живем в одном мире. Мы не разбегаемся по разным вселенным, где наши объяснения были бы конечной истиной.

– Да уж.

Мне живо представилось, как театральная труппа «Мистического возрождения» уходит за Карлом Юнгом (в наряде гамельнского крысолова) через черную дыру, за которой лежит совершенно иной, недоступный для рационалистов мир.

Я спросил:

– Не означает ли это, что Вселенная вовсе не предполагает участника? Что законы существуют объективно, независимо от людского понимания?

– Нет, – Конрой улыбнулась, словно поражаясь моей наивности, – Все в реальности и квантовой механике вопиет против абсолюта: абсолютного времени, абсолютной истории… абсолютных законов. Однако, по-моему, это означает, что сама идея участия требует строгой математической формулировки и тщательного анализа разных вариантов.

С этим трудно было спорить.

– Но чего ради? Если вы не состязаетесь за открытие успешной ТВ?..

– Ради того, чтобы понять, как научная ТВ породит реальную. Как знание уравнений, описывающих бытие, определяет это бытие – настолько однозначно, что мы не способны заглянуть дальше этих уравнений.

Я рассмеялся.

– Если вы не способны заглянуть дальше, то попадаете прямиком в метафизику.

Конрой не сморгнула.

– Конечно. Но мы уверены, что это можно сделать научными методами, с помощью логики и соответствующего математического аппарата. Вот что такое антропокосмология: старый информационно-теоретический подход, возрожденный как нечто внешнее по отношению к физике. Может быть, не надо открывать саму ТВ, важнее осмыслить факт, что ТВ существует.

Я подался вперед и, кажется, непроизвольно улыбнулся, зачарованный, несмотря на весь мой скептицизм. То, что она говорит, вздор, но, по крайней мере, восхитительный вздор.

– Но как именно? Какая из возможностей, которые вы собираетесь «тщательно анализировать», может придать теории силу, которой еще нет в природе?

Конрой сказала:

– Вообразите такую космологию. Забудьте о Вселенной, которая начинается с «правильного» Большого взрыва, создающего звезды, планеты, разумную жизнь – и культуру, способную все это осмыслить. Возьмите за исходную точку сам факт, что есть человеческое существо, способное объяснить Вселенную посредством единой теории. Переверните все с ног на голову и считайте единственной данностью существование этого человека.

Я заметил раздраженно:

– Как можно считать это единственной данностью? У вас есть живой человек, и больше ничего. Если дано, что этот человек существует, значит, должна быть и Вселенная, которую он объясняет.

– Вот именно.

Конрой улыбнулась, спокойно и здраво, но у меня волосы зашевелились. Я вдруг понял, что она сейчас скажет.

– От этого человека берет начало Вселенная, распространяясь во всех направлениях, в прошлое и в будущее. Не выплескивается из допространства, не порождается неведомо как при начале времен, а тихо кристаллизуется вокруг одного человека. Вот почему Вселенная подчинена одному закону – теории всего. Ее объясняет один человек. Мы называем его Ключевой Фигурой. Все и вся существует, поскольку существует Ключевая Фигура. Космология Большого взрыва могла бы не привести ни к чему – породить вселенную холодной пыли, вселенную черных дыр, вселенную мертвых планет. Однако Ключевой Фигуре нужно все, что содержит Вселенная – звезды, планеты, жизнь, – чтобы объяснить собственное бытие. Она должна осознать это все, без пробелов, без несоответствий, без противоречий. Вот почему миллиарды людей и впрямь заблуждались. Вот почему мы не живем в космологии каменного века и даже в мире ньютоновской механики. Прежние объяснения недостаточно мощны и связны, чтобы породить Вселенную – и объяснить мозг, способный вместить такое объяснение.