Евгений Филенко - Гребень волны

– Хорошо, Кратов… Красным обозначены коммуникации с высоким, опасным для жизни напряжением. Голубым – участки с мощным ионизирующим излучением. Какую-то дозу ты непременно схлопочешь, но не смертельную. Это неизбежное зло… Схемы контроля гравигенераторов лежат глубже, метрах в трех от пола. Их аксоны – оранжевого цвета. Оранжевого!

– Я все хорошо помню, мастер, – сказал Костя. – Мне кажется, минута истекла. Могу я отнять палец?

– Минута еще не истекла. Осталось еще восемь секунд. Не уходи от контейнера сразу, выжди еще…

Голос Пазура оборвался и пропал. Будто ни с того ни с сего разом отказал слух. На Костю навалилась плотная, ничем не нарушаемая тишина.

Он попытался поднести руки к ушам, чтобы оттолкнуть от себя эту мерзкую тишину. И не смог пошевелиться.

А потом погас свет.

Интерлюдия

Земля

На верхней палубе клипера хозяйничал шторм. Кратов, кутаясь в непромокаемую куртку, с тревогой поглядывал на свой легкий гравитр, беспомощно вздрагивавший от хлестких порывов ветра. Море сердилось. Над судном катились низкие клочковатые облака, едва не цепляясь за мачты. Изредка в прорехи серой пелены как бы невзначай заглядывало солнце.

Удерживая рукой белую фуражку с замысловатой кокардой, на палубу поднялся капитан. Из презрения к непогоде он был в светлых брюках и зеленой рубашке с короткими рукавами, сплошь в темных пятнах от брызг. Выпяченная челюсть и суровый прищур глаз, по его мнению, придавали мальчишеской физиономии вид старого морского волка. Возможно, он и в самом деле пользовался такой репутацией в своей команде, целиком состоявшей из жилистых горластых молодцов и смешливых девиц в поблекших от солнца и соли тельняшках.

– Четыре мили по прямой, – объявил капитан, небрежно ткнув пальцем в клубящееся над волнами марево. – Ближе мы не подойдем. Я не боюсь рифов. Но такой крюк будет стоить нам времени и штрафа. Вы знаете, что такое морская миля?

– Знаю, – сказал Кратов. – Спасибо за заботу. Четыре мили я мог бы проплыть и без гравитра.

– Не мечтай вы сломать себе шею, – сурово промолвил капитан, – через пару часов мы вошли бы в прекрасную уютную бухту со спокойной прозрачной водой. Где никто и не подозревает о штормах. Где вы сели бы в свою скорлупку и мирно, без приключений долетели бы берегом куда угодно. А я не чувствовал бы себя негодяем, вышвырнувшим за борт собственного пассажира.

– Неужто я способен внушать тревогу за мою жизнь? – изумился Кратов.

– Я не хотел вас обидеть, – сказал капитан. – Но непохоже, что полеты над морем в шторм – ваше обычное занятие.

– Где мне, – фыркнул Кратов. – Годами торчу в темной и пыльной комнатушке. Чахну над желтыми от времени бумажонками. Одно слово – книжный червь.

Капитан неопределенно пожал плечами в узких золотых погонах, похожих на дубовые листья по осени. Он широко расставил ноги и попробовал солидным движением поднести к глазам бинокль, но принужден был вцепиться в фуражку.

– Может быть, все же спустимся вниз? – спросил он. – Я научу вас играть в морской бильярд. Не заметите, как промчатся два часа.

– Лучше я не замечу, как промчатся четыре мили по прямой, – сказал Кратов. – А в бильярд вы научите меня на обратном пути.

– Заметите, – пообещал капитан. – Эти четыре мили вы долго не забудете.

Кратов сдвинул пестро размалеванную дверцу кабины гравитра и бодро запрыгнул в пилотское кресло. Машина ходила ходуном, раскачиваясь на судорожно впившихся в палубу лапах-присосках. Капитан вперевалочку приблизился.

– Я буду вам признателен, если вы свяжетесь со мной с берега, – сказал он. – Вы запомнили мой личный код?

– Запомнил.

– Заодно договоримся и об обратном пути. Насчет книжного червя – ведь это была шутка?

– Разумеется, – подтвердил Кратов. – Я гонял на таких машинах и в грозу, и в шторм. Еще когда вас на свете не было, – не удержался он от маленькой мести.

Палуба резко провалилась книзу и тут же возникла в боковом окне, словно море с танцующим на волнах клипером внезапно опрокинулось набок. Чертыхнувшись, Кратов торопливо выровнял машину и, уже почти уверенно очертив широкий вираж над кораблем, лег на курс. Он представил, что мог подумать о нем в эту минуту капитан, и ему стало стыдно. Оглянувшись, он бросил прощальный взгляд на клипер. Тот быстро уходил, подобрав паруса. На верхней палубе капитан, растопырив руки, гонялся за фуражкой.

Кратов решил не искушать судьбу и отдался на волю автопилота. Нелепые метания и нырки мигом прекратились. Гравитр уверенно летел на небольшой высоте, как будто отныне шторм не имел над ним власти. Словно для поддержания иллюзии покоя, в окно ударил тонкий солнечный лучик и, разбившись в радужные осколки, рассеялся по кабине. Впереди темной лохматой громадой вставал берег.

На мгновение перекрыв собой солнце, большая белая птица скользнула над гравитром. Заломив крылья, она круто устремилась в море. «Альбатрос! – подумал Кратов восторженно. – Да какой здоровенный!» Он прильнул к усеянному водяными бусинами окну, тщась хоть что-то разглядеть в суетливом мельтешении волн. Белый треугольный силуэт, распластавшись по воде, таял позади.

На альбатроса это нисколько не походило.

Кратов выключил автопилот. Гравитр немедля получил тяжкий удар под вздох и закувыркался. Страховочные лапы бесцеремонно вмяли Кратова в кресло, но управления он не выпустил. Подгоняемая затрещинами шквала машина возвращалась к месту встречи с неудачливым летуном.

Намокший дельтаплан еще кое-как держался на плаву. Пилота не было видно. То ли запутался в креплениях под водой, то ли камнем ушел ко дну… О последней возможности Кратов не хотел и думать. Ему удалось подвесить гравитр над морем, и теперь тот осторожно снижался, безобразно раскачиваясь, как маятник на спятивших ходиках. Следовало признать, что водителем Кратов показал себя неважным. Что ж, тому были свои оправдания. Нигде, кроме Земли, не доводилось ему практиковаться в ручном вождении. А такой повод возникал нечасто.

– Посадка на воду, – настороженно заворчал автопилот, которого, в общем, никто и не спрашивал. – Опасно. Не открывайте кабину, ее может захлестнуть волной.

– Именно это я и сделаю, – ответил Кратов, освобождаясь из объятий страховки.

– Возможно ухудшение летных качеств, – пригрозил автопилот. – Опасно!

– Еще бы, – пробормотал Кратов.

Он торопливо раздевался. Подумав, оставил на себе куртку. Надувшись, она вполне могла сыграть роль спасательного пузыря – если тот вдруг понадобится. Кратов толкнул дверцу, и его тотчас окатило холодным душем с головы до ног.