Дмитрий Янковский - Правила подводной охоты

Он окинул нас хитро прищуренным взглядом и пропал в полутьме коридора. Жаб поднялся из-за стола.

— Экипажу «Ксении» через три минуты строиться возле броневика. Форма уставная, касается всех, — он посмотрел на Молчунью и Рипли. — Не забудьте заправиться, а то поясничку простудите. Все!

— Погоди, Огурец! — встревожилась Рипли. — Что-то случилось?

— Да. Но это редкий случай, когда случилось нечто хорошее. Все, берите у кока фляжки и выметайтесь!

Переборки вздрогнули от запустившегося мотора амфибии. Мы повесили на ремни фляжки с холодным чаем и выбрались из кают-компании. Я специально отстал и незаметно потянул за рукав Молчунью.

«Ты что-нибудь знаешь об этом?» — быстро спросил я, пока никто не увидел нас в клубах выхлопного пара.

«Да. Все нормально, не дрейфь».

Пар рассеялся, мы покинули гравилет и захрустели подошвами по искристой соли.

— Строиться! — скомандовала Рипли, становясь в шеренгу вместе с нами.

В заправленной по уставу рубашке она выглядела непривычно. Жаб тоже заправился, проверил строй и подал каждому его карабин.

— Оружие к ноге! — рявкнул он.

Приклады грохнули в соль.

— На ка-ра-ул!

Отработанными в учебке движениями я вскинул карабин на плечо.

— Равнение на грави-лет!

К моему невероятному удивлению, из полутьмы ремонтного бокса в сопровождении адъютанта медленно вышел пожилой адмирал.

— Привет, охотники! — негромко произнес он.

— Адмиралу, салют! — рявкнули мы в один голос.

— Вольно. Мне доложили о разгроме бандитов на водородной станции. Молодцы. Адъютант, зачитайте приказ.

Офицер включил свой планшет.

— От лица командования северной группы за умелое руководство в стычке с бандитами взводного командира по прозвищу Огурец представить к награждению Золотой Планкой. Огурец, выйти из строя!

Жаб уставным шагом направился к адмиралу и замер, вытянувшись по струнке. Адмирал повесил ему на рубашку золотой прямоугольник, и наш взводный вернулся в строй.

— За проявленное профессиональное мастерство в боевых условиях охотника по прозвищу Рипли представить к сержантскому званию с повышением денежного довольствия. Рипли, выйти из строя.

Я видел, какого усилия стоило нашей начальнице не засиять от счастья, когда ей на погоны цепляли сержантские скобки.

«Неужели и мне что-то достанется?» — мое сердце забилось чаще.

— За активное участие в стычке с бандитами представить охотника по прозвищу Молчунья к знаку Кровавая Капля. Молчунья, выйти из строя!

Жаб перевел строчки приказа на Язык Охотников. Молчунья побледнела и шагнула вперед, адмирал приколол ей к воротнику алую бусинку.

— За активное участие в стычке с бандитами представить охотника по прозвищу Копуха к знаку Кровавая Капля. Копуха, выйти из строя!

Я с трудом устоял на ногах. Боги морские! Только позавчера Жаб говорил, что в его спокойной команде медаль заработать непросто! Кровавая Капля — не медаль, но если бы кто-то из моих старых обидчиков увидел меня с этой бусинкой на воротнике, они бы полопались от зависти и досады. Вот вам и кедами по лицу! Кровавая Капля означала, что ее обладатель физически уничтожил врага. Ни много ни мало.

От адмирала пахло дорогим одеколоном, сытостью и безграничной властью. Когда он прикалывал мне Каплю, у меня защипало глаза от навернувшихся слез. Когда я возвращался в строй, мне пришлось хорошо проморгаться.

— За проявленный в бою героизм, — продолжил адъютант, — за действия, которые привели к спасению других членов команды, за готовность пожертвовать собственной жизнью представить охотника по прозвищу Чистюля к высшему ордену Подводной Охоты — Алмазному Гарпуну третьей степени.

Я обомлел. Я был готов к чему угодно, только не к этому. Я мог подумать о Золотой Планке или даже о Перламутровой, но чтобы хлюпику Пасу дали Алмазный Гарпун! Мне хотелось выкрикнуть: «Это не честно, этого ордена достойны только герои, а Чистюля выполз из-под брони от страха!» Но я сдержался, даже состроил приветливую физиономию, когда Пас возвращался с пылающим бриллиантовым наконечником на серебряном аксельбанте.

— Удачной охоты! — словно сквозь вату услышал я голос адмирала, прежде чем завыли турбины.

— Не спать! — закричал Жаб. — Быстро в отсек! Нам надо успеть на «Красотку» до шторма!

«Барракуда»

Около пяти вечера амфибия опустилась на палубу, и мы отцепили погрузочные крюки. По указанию Рипли Пас уложил орден в шкатулку, а взамен приколол Алмазную Каплю — каждодневный заменитель бриллианта. Капля выглядела не больше моей, но тоже оказалась граненым алмазом. Похоже, набор кавалера Алмазного Гарпуна тянул на целое состояние.

Пас был подавлен наградой и притих у борта. Но мне еще в дороге надоело молчать.

— Хватит грузиться! — я хлопнул его по плечу. — Это все фигня по сравнению с глубиной океана!

— Ты о чем?

— О твоем камушке.

— Я думаю не о нем, — вздохнул Пас.

— А о чем?

— О родителях. Им ведь вышлют уведомление о моем награждении. Как мама отреагирует?

— Обрадуется, — пожал я плечами. — Им теперь неплохие выплаты положены.

— Да при чем тут выплаты? — вздохнул он. — Такой орден дают только за неоправданный риск!

Ход его размышлений кардинально отличался от моего — я был бы рад получить такую награду. Меня даже задело, что она прошла мимо меня. Хорошо хоть «капельку» дали. Не так обидно. Хотя моя мама вряд ли будет рада тому, что я убил человека. Ведь Кровавая Капля обозначает именно это. Дома меня учили доброте, состраданию и другим добродетелям, позволяли приводить домой уличных котят и щенков, а тут вдруг мама узнает, что ее сын стал убийцей.

«Они там ни фига о жизни не знают, — наконец решил я. — Араба от человека не отличат».

— Эй, Копуха! — выглянул из кабины Жаб. — Как твой катетер?

— Я про него забыл после комиссии Макамоты, — хмуро ответил я.

— Тогда полезай на броню. Думаешь, из-за побоища с мусульманами я дам тебе отлынивать от основной работы? Давай, давай! Рипли примет зачет, а потом пойдешь в глубину. Займемся практикой.

— Сегодня? — я глупо вытаращил глаза.

— Нет, через год! Мне снайпер нужен, а не тыловая крыса. Арабов бил хорошо, не подвел. Поглядим, что с тобой станет на глубине километра.

«Боги морские! — волна дрожи пробежала по моему телу. — Ну и денек!»

Зачет Рипли превратила для меня в настоящую пытку. Если бы не ночной разговор с Молчуньей, я бы провалил его на первых вопросах, а так не торопился, не щеголял зазубренными ответами, подолгу думал и коротко отвечал. Через какое-то время на лице начальницы я различил тень удивления.