Яков Кальницкий - Конец подземного города. Фантастический роман

Генерал чувствовал себя так, словно провалился в ледяную воду. Он долго пожимал плечами. Потом замешал двойную порцию любимой винной смеси, проглотил и пошел на радиостанцию.

Когда Солнцева вызвали к аппарату, генерал приказал передать, что готов принять лиц, претендующих на монийское подданство, и что первые самолеты прибудут за ними через два часа. Солнцев ответил, что его это мало касается, что он — лицо постороннее, случайно оказавшее помощь освободившимся, передал о положении их на базу, но теперь, как ему кажется, есть основание опасаться, как бы освободившиеся не отказались от услуг военной администрации Монии: первая встреча их очень оскорбила… Во всяком случае, они уже обратились по радио к мировой общественности и ждут ее помощи…

Берет на голове генерала поднялся конусом. Скандал на весь мир! Бесславный конец блестящей карьеры! Теперь его непременно выбросят на свалку — и поделом! Никто не станет держать кота, если он не ловит мышей.

Но по дороге домой генерал вдруг сообразил, что еще не все потеряно: в этом деле у него, оказывается, имеется сильный союзник — «Общество дальних исследований». Оно больше чем кто-либо заинтересовано в недопущении огласки и скандала… А «Дальние исследования» — это сила!

Вот почему в то суматошное утро так рано, еще в постели потревожили мудрого марабу Чарлея Гастингса. Он долго отмахивался своим пуховым колпаком, но в конце концов секретарю удалось разбудить патрона. Тот рывком сел на кровати и закричал:

— Какого черта! Где горит?

— Ничего не горит! Важные новости из Арктики, — ответил секретарь.

— Неужели Джонни нашелся?!

— Хуже!

— Что — хуже? Кто вам сказал, что я не желаю возвращения Джонни?

Секретарь молча протянул радиограмму генерала.

— Опять эти красные дьяволы! — в бешенстве воскликнул Чарлей. — Самолет!

Однако он быстро овладел собой и сказал секретарю:

— Звоните репортерам! Пусть парни заработают.

Через пятнадцать минут в кабинете Гастингса состоялась широкая пресс-конференция, через двадцать девять минут на столы заведующих отделами информации всех крупных монийских редакций поступили статьи о происках в Арктике русских.

Со всех сторон летят самолеты

Некоторое время отец и сын молча глядели друг на друга. Лев держал в своей руке огрубевшую руку отца, а в памяти возникало ощущение ее теплоты и нежности, не изгладившееся со времени детства. Не нужно было — и не хотелось — говорить. Они были беспредельно счастливы без слов. Да и какими словами выразить их чувства! Отец нашел Родину, сына, свободу. Сын вновь обрел любящего и любимого отца, самого родного, самого близкого человека, самого честного и преданного друга.

Их оставили одних в кабине «Светолета». Они сидели, держась за руки, глядя друг другу в глаза. Наконец, отец встал.

— Как воевал?

Леонид Иванович знал, что его сын не мог воевать плохо, но хотел, чтобы тот сам сказал об этом.

Лев молча расстегнул на груди комбинезон. Под ним блеснули ордена.

Леонид Иванович одобрительно кивнул головой и гордо улыбнулся.

— Что делаешь?

Лев обвел взглядом кабину «Светолета».

— Вижу, — сказал Леонид Иванович, — машина эта какая-то особенная…

— Да, таких еще не было.

Лев стал объяснять отцу, что представляет собой «Светолет».

Выслушав сына, Леонид Иванович пожал ему руку:

— Спасибо.

— Тебе спасибо, отец, — с чувством произнес Лев. — Всеми моими успехами я обязан партии и тебе.

Они опять замолчали.

Лев спохватился.

— Здесь, на льду, должны произойти события, можно сказать, мирового масштаба, а ты в таком виде! Садись-ка сюда, поближе к окну. Сейчас займемся твоим туалетом.

Лев достал бритву.

…Надя вошла в кабину без стука и смутилась: там оказался какой-то незнакомец. Высокий худощавый человек с мужественным, усталым лицом протянул к ней руки. И Надя тотчас сообразила: ведь это Леонид Иванович! Только побритый и переодетый.

— Здравствуйте, Леонид Иванович! Еще раз… — Надя пожала протянутую руку и вдруг крепко обняла своего свекра.

Снаружи нарастал шум. Надя вспомнила, что пришла по делу.

— Лева, мы переводим народ на отмель. Там по крайней мере мох — не так будут обмораживать ноги… Нашли плавник, сейчас разожгут костры…

— Ну, как там новый комендант? — спросил Лев.

— О, Гарри молодец! Знаешь, до чего он додумался? Одобришь ли ты? Приказал снять обувь с охранников и отдать ее обмороженным…

— Мера по сути своей справедливая, — сказал Лев, — но… Я, право, и сам не знаю, что в данных условиях хорошо, что плохо… Скажи Гарри, Надя, чтобы он заставил охранников вырыть несколько землянок и пусть на кострах греют докрасна камни… Этими камнями можно обогревать землянки. А в землянках надо разместить самых слабых. Кстати, как проявляет себя начальник санитарной части?

— Профессор Паульсен весь отдался своему делу. Он организовал санитарную дружину, делает все, что может… Но нет медикаментов, теплой одежды, пищи…

— Пусть не падают духом, — сказал Лев, — скоро все будет.

Солнцев поднял машину в воздух, чтобы перелететь поближе к новому лагерю.

Не успел «Светолет II» приземлиться, как из облаков вынырнул «Светолет III» и сел рядом. Лев и инженер Федоров вышли из кабин одновременно и бросились друг к другу. Потом Федоров приложил руку к шлему и отрапортовал:

— Товарищ начальник экспедиции! Доставил, сколько мог, медикаментов, теплой одежды, пищевых концентратов и табаку. Со мной прибыли врач и пять медицинских сестер.

Началась предварительная регистрация освобожденных. Было выявлено несколько человек, захваченных командой «Мафусаила» с потопленного ею австралийского парохода «Стивен Пайк». Эти люди показали, что в их камере находилось свыше ста таких жертв пиратов. Но почти все они отказались работать. Их куда-то увели, и дальнейшая их судьба неизвестна.

Леонид Солнцев повел людей на заготовку плавника. Всем вдруг захотелось работать. Недавние пленники тяжело трудились все эти годы на подземной каторге, но на себя, на своих друзей давно не работали. Теперь каждый спорил из-за топора, кирки. Огромные обледенелые бревна, принесенные морскими течениями и пролежавшие здесь, может быть, сотни лет, в несколько минут превратились в щепы. На берегу запылали яркие костры…

Через несколько часов грозный рев заполнил небо. Над толпой, звеньями по четыре, кружились десятки самолетов с красными звездами на крыльях.

Освобожденные поднимали к ним руки, плясали. Все выкрикивали: