Тимур Пулатов - Плавающая Евразия

Сейчас Мухаммед не мог сосредоточиться и произнести даже молитву, которую повторял из вечера в вечер. Не ощущал волну таинственного подъема, наполнявшего все его существо, чтобы в молитве воспрянуть и слиться в чувствах с Незримым, Великим, Милосердным, Славным, к которому не раз обращался за поддержкой.

Глотнув воды из кувшина, Мухаммед снова лег, прижав к зудящему глазу шерсть, но вместо привычного тепла по телу его пробежала дрожь, будто сырость, которую он раньше не ощущал, просочилась во все поры, остудив кровь. Он задыхался, чувствуя, как тоска подкатилась к горлу. Ощущение неминуемой беды заставило Мухаммеда поднять голову, и перед его глазами засверкали красные, голубые, зеленые искры. Судорожно ухватился он за край постели, вдруг почувствовав, как какая-то волна обволакивает его всего и поднимает, отрывая от твердой земли. Он крикнул от ужаса и почувствовал облегчение. И теперь Мухаммед ничего не ощущал, кроме легкого чувства полета внутри воздушного столба... Только сейчас, после второго или третьего круга, он понял, что летит не в одиночестве, а в компании некоего существа, между крыльями которого он сидел, судорожно вцепившись в косматую шею, источающую резкий верблюжий запах, ориентирующий бедуина в любой, даже незнакомой местности.

Но лишь морда да длинная шея роднила летающее существо с верблюдом. Ослиные ноги его барахтались в воздушном потоке, явно сбивая ритм тяжелых крыльев, и существо напрягалось изо всех сил, натужно пыхтя.

Мухаммед хотел спросить, кто его напарник, взявший на себя незавидную роль вьючного животного, и куда летят они сквозь ночную мглу, но не решился. Весь вид угрюмого существа говорил о том, что затея с ночным путешествием ему в тягость и вынужден он пуститься в рискованное предприятие лишь по принуждению...

Все выше поднимались они, молча... вознеслись над заснеженной вершиной горы Хира, обдавшей Мухаммеда холодным дыханием.

Изгиб неба засиял вдруг загадочным матовым светом и задрожал, словно плавал в голубом океане. Свет густел, из матового перехода в ярко-красный, режущий глаз. Затем изогнулся, принимая причудливую форму лотоса. И все это было похоже на вспыхнувшее пламя, - кружась в вихре, оно разливалось над изгибом неба, куда по строгой прямой, будто привязанный к лучу света, летел сейчас Мухаммед. Ярко-красное, то разрешаясь по краям, то снова собираясь в огромное, плавающее зарево, ослепляло, мешало разглядеть того, кто, перелетев через изгиб лотоса, устремился навстречу Мухаммеду. Лишь очертились контуры его тела в редеющей дымке. Напрягшись, Мухаммед разглядел покрытые густой шерстью руки, которые, взяв за края, натягивали шелковую ленту со знакомыми арабскими знаками.

- Читай! - категорично приказал тот, кто подлетел в облаке дыма. "Нет бога, кроме Аллаха, и Мухаммед - его пророк", - было написано на ленте, и едва Мухаммед произнес это, как услышал вокруг невероятное движение и шум.

Приказавший вывернуть из облака и повис перед Мухаммедом. Еще не разглядев его, Мухаммед поспешил спросить:

- Кто ты?

- Не пугайся, я миролюбив... Я вестник Аллаха и послан, чтобы донести до тебя истину. Меня зовут Джабраил, но, честно признаться, мне не очень нравится мое имя. - В мрачноватом голосе послышались доверительные нотки. Впрочем, меня предупредили, чтобы я не очень доверял тебе... - И, обратившись к тем, кто шуршал над головой Мухаммеда крыльями, посвистывая от нетерпения, приказал: - Давайте хором: благо тебе, пророк...

Тот, кто назвал себя Джабраилом, имел гладкое и гибкое тело с рыбьим хвостом между ног; голова его с холодным, бесстрастным, никогда не меняющим свое выражение лицом начиналась прямо от туловища, как у горбуна, и в таком облике косматые, резко выделяющиеся своим цветом руки вовсе не казались необычными. Вокруг Джабраила, резвясь и ликуя, помахивая немощными крылышками, летали ангелы, ответившие на его призыв хором:

- Благо тебе, пророк, благо... - Сонм ангелов ловко и изворотливо летал вокруг, стараясь не задеть его ни клювом, ни хвостом.

- Благодарю тебя, Бурак! На сей раз ты отправился в мирадж по первому нашему зову, без ворчания и притворства, - обратился торжественно Джабраил к существу, на чьей покатой лошадиной спине восседал Мухаммед. - В прошлый наш призыв доставить к жилищу Аллаха пророка Ису [Иса - Иисус] едва не стоил ему жизни из-за его необязательности, - снова доверительно обратился к Мухаммеду Джабраил. - Впрочем, Ису и без того лишили жизни, правда, не здесь, на небесах, а на грешной земле. Остерегайся и ты обращенных в свою веру, пророк! О, сколько раз они будут клясться твоим именем, отрекаясь от тебя...

- Прошлое недостойно того, чтобы о нем вспоминать, а будущее безвкусно, - недовольно проворчал хриплым голосом Бурак и лягнул какого-то назойливого ангела ногой, пытавшегося, играючи, ущипнуть его за хвост. Скажи, сколько продлится на сей раз наш мирадж... чтобы я мог экономно расходовать свои силы...

- Миг и одну ночь, - загадочно произнес Джабраил. - Вернее, в первом измерении он продлится всего лишь миг, во втором - целую ночь...

- Не хочешь ли ты сказать, замшелый философ, что лишь миг продлится время, когда весь мирадж от начала до конца переживет в своем воображении наш новый пророк? Всего лишь на миг, как озарение, откроется ему все это? Зато в физическом времени наш полет протянется целую ночь... Зачем эта путаница времен? И стоило ли из-за этого беспокоить меня, вызывая из стойла, чтобы доказать, что наш мирадж будет длиться в реальном времени и пространстве? Скучно! Я ведь только-только задремал после трудного дня...

Джабраил хихикнул не без злорадства, прежде чем ответить Бураку.

- На то и сотворил тебя Аллах из букета тварей земных, кровь которых течет с разницей во времени, чтобы преодолевал ты любые измерения.

- Молчу! Молчу! - поспешил успокоить его Бурак и, верный своему слову, промолчал потом весь путь.

Он сделал рывок, преодолевая какой-то невидимый барьер, и Мухаммед почувствовал, что задыхается в разреженном воздухе и вот-вот потеряет сознание. Еще миг - и он бы совсем провалился в небытие... но сверху послышалось загадочное шуршание... плоской белой лентой потянулось перед его глазами многорукое существо. Чем-то влажным прикоснулись к засохшим губам Мухаммеда, приведя его в чувство.

- Кто это? - растерялся Мухаммед, заметив лишь отлетающую дымку.

- Это добрейший Микаэл, - услышал голос Джабраила. - Аллах посылает его одаривать... всех живых ежедневной долей питья и еды... Привет тебе, дружище, - крикнул он вслед растворившейся дымке, но ответа не получил...

Красный свет над лотосом тем временем стал тускнеть, уходя за изгиб неба, чтобы не ослепить Мухаммеда, перелетевшего благополучно через этот изгиб в сопровождении своей свиты с мрачноватым Джабраилом впереди.