Геннадий Ерофеев - Прокол

22

Всё-таки с барменом пришлось повременить. Была у меня одна идейка, и предстоящую "ночь" по местному распорядку дня я как раз и намеревался посвятить проверке своей догадки. Я собирался побывать в гирлянде, внутри огромных полых шаров, составлявших её. Уж бармен-то с заплывшими глазками помог бы мне, если бы, конечно, я его хорошо, "через голову", попросил, - провел бы меня туда. Но разговор с этим любителем вульгарных анекдотов и идеально чистых стаканов я рассчитывал сделать кульминацией моего пребывания на "Платинум сити", после которой мне только бы и осталось, что унести ноги, а не лазать по башням и гирляндам. Я отсутствовал часа четыре-пять, угоняя "харвестер", и в оставшееся до полуночи время постарался кое-что узнать о режиме пропуска в башни, связанные каждая со своей гирляндой. Теоретически в башнях не существовало вооружённой охраны, а имелись обычные дежурные, что-то вроде вахтёров или швейцаров. Как и в любые служебные помещения, посторонних сюда не пускали, но режим не был столь уж жёстким. Я понаблюдал за башней, обошёл ее кругом, кое-что уяснив для себя в её конструкции. Посмотрел и на вахтёров. Ошибся бы тот, кто принял бы всех этих людей, одетых в стандартную форму служащих муниципального хозяйства "Платинум сити", за простых, цивильных граждан. Многие из них удивительно напоминали молодцов из нашего 9-го управления, маявшихся от безделья в странном Институте Метагалактики. Несмотря на камуфляж и прочее, и те и другие оставались инородными телами в чуждых им интерьерах, и в намётанных глазах выглядели весьма нелепо - словно собаки на заборе. Короче, некоторым "вахтёрам" не хватало только черного мундира с серебряной латинской "D" на рукаве... В круглом цоколе башни имелось три огромных проёма, через которые подавались на разгрузку или под погрузку любые транспортные средства, и, соответственно, три мощных грузовых лифта. Между грузовыми проёмами располагались три входа, за каждым из которых находился вестибюль, переходивший в радиальный коридор. Таким образом, грузовые проёмы и входы для людей размещались равномерно по окружности цоколя. Я вернулся в отель, отдохнул, приготовился. В полночь в полной экипировке вышел из номера и направился к башне. Народа не было видно, но не из-за позднего часа, а потому, что праздный люд основной контингент "Платинум сити" - не захаживал сюда: здесь нечем было поживиться по части развлечений. Башня отбрасывала многократные тени и полутени: они, как лепестки гигантского цветка, окаймляли ее подножие. Я тихо пересёк границу света и тени, ступив на самый чёрный из всех лепесток. ...Бедный служитель предбашенной зоны! Прости меня, бедолага, за то, что я поступил с тобой так, как поступают в зоопарке с тигром, у которого разболелся зуб, извини за то, что не спросив твоего желания, усыпил тебя... Я не стал интересоваться, дёртик он, или нет. Оттащив служителя за какие-то мусорные баки, залепил ему рот своей любимой липкой лентой и аккуратно связал ручки и ножки. Подкравшись к входным дверям, я прижался лицом к прозрачной стенке и разглядел внутри погруженного в полутьму вестибюля скучавшего в мягком кресле вахтёра. Тихонько постучал и стал ждать. Упругой походкой к дверям подошел малый с литыми плечами и стал возиться с запором, не спуская глаз с меня. Дверь открылась наружу, и в проеме возникло хмурое лицо с квадратной челюстью. -Тебе что, приятель, - и не спится, и не гуляется? Здесь не бордель, чтобы шляться по ночам. - Посмотрите, - изображая волнение, обратился к нему я, - там у баков лежит человек. Вахтёр высунул голову, высматривая наружного охранника. И в это время я "поодеколонил" словно вырубленную топором рожу из специального пульверизатора. Он обмяк и завалился на толстую задницу внутрь вестибюля. Словно полуночный кот, бесшумно скользнул я внутрь, залепил вахтёру рот, набросил вязки, огляделся кругом и обомлел. Я оказался в вестибюле... Института Метагалактики! Нет, это была, наверное, очень хорошая его копия или что там ещё, но мне стало как-то не по себе. Все здесь выглядело так, как при моем последнем посещении Института. Те же нелепые стенды и диаграммы, заслонявшие собой входы на лестницы; тот же столик, за которым тогда восседал сотрудник 9-го Управления, а здесь - только что нейтрализованный мною дёртик; то же странное окошечко с полочкой, напоминающее окошко билетной кассы дешёвого провинциального кинотеатрика, и запах, запах - тот самый густой дух слесарки, где притирают с керосином детали. И вдруг - готов поклясться, что мне не почудилось, - за окошком для выдачи пропусков вспыхнул свет, и яркая блондинка с умело подмалёванным лицом и яркими губами улыбнулась мне оттуда загадочной улыбкой Джоконды и с легкой укоризной произнесла: - Ишь ты, красавчик! Без пропуска к нам нельзя. Чрезвычайно тупо и медленно соображая, хотя вот уже несколько минут пребывал в рабочем ритме, я виновато улыбнулся и собрался ляпнуть в ответ какую-то чушь, как женщина изменившимся, жёстким и злым голосом спросила: - Ты зачем допил мой виски, красавчик? Я сделал шаг в направлении к окошку и разглядел... Риту Холдмитайт! И сразу же свет за окошком погас. С минуту я подождал, не шевелясь и не дыша, а потом подкрался к окошку и. увидел, что оно забрано фанеркой. Я стоял как дурак, покрываясь липким потом, и никак не мог вытащить "спиттлер", а когда вытащил, почувствовал себя ещё большим дураком. И всё-таки я не пошёл на выход. Найдя в стене под лестницей дверь (точно как в вестибюле Института Метагалактики, только без шифр-замка) в подсобку или в чулан, где стояли пылесосы, вёдра и швабры, с трудом оттащил туда временно парализованного мною дёртика и сбросил его на мятые картонные ящики в самый дальний угол. Заперев вход в вестибюль на засов, постоял с минуту, улавливая звуки, но кроме отдаленных невнятных шумов, доносившихся из глубины башни, ничего подозрительного не услышал. Обогнув стенды и диаграммы, я поднялся по лестнице на площадку и пошел по коридору, ведущему к центру башни, держась вплотную к стене. Миновав свободно мотающиеся на петлях двухстворчатые двери, оказался на большой площадке прямо против пассажирского лифта. Справа у стены, в нише, на откидном лежаке громко чмокал и стонал во сне вахтёр или лифтёр, мерзкого вида старикашка. Неслышно ступая, я медленно пошёл против часовой стрелки, огибая пронизывающую площадку центральную цилиндрическую колонну. Я совершил полный круг, убедившись в том, что все три лифтёра дрыхнут без задних ног. Шестиугольная площадка соответствовала форме сечения несущего полого шестигранника башни. Шахты трёх пассажирских лифтов проходили внутри цилиндрической колонны, а двери их равномерно располагались по окружности колонны. Между этими дверями имелись узкие закрытые двери, числом тоже три, с надписью "Служебный вход". Я не рискнул ехать на лифте и, применив отмычку, отпер один из служебных входов и проник внутрь колонны. Короткий коридор вывел меня к настоящему корабельному, как на морских судах, люку. Через него я выбрался на смонтированную внутри цилиндрической колонны винтовую лестницу, обвивавшую ещё один, самый-самый центральный стержень из бездислокационного металла, опять же, видимо, полый, потому что, поднимаясь, я обнаружил в его стенке такой же корабельный люк. Через некоторое время попался ещё один, и я, не удержавшись, открыл его и заглянул внутрь. В полом, но сверхпрочном, словно стебель бамбука, стержне скрывалась вертикальная металлическая "лестница в небо", предназначавшаяся, наверное, для истинных любителей приключений и романтиков. От люка к этой умопомрачительной стремянке вёл узкий металлический мостик, с прорезью у самых лестничных грядок, чтобы мог пролезать человек. Теперь я более или менее представлял устройство башни в поперечном сечении и вернулся на винтовую лестницу, чтобы продолжить путь наверх. Когда-то в Университете я участвовал в соревнованиях по подъёму на верхние этажи небоскрёбов по лестничным маршам, и сейчас с удовольствием вспоминал молодость, а заодно проверял свою спортивную форму. Несколько минут накручивал я витки вокруг центрального стебля. Шагалось легко, ступени из тонкой просечной рифлёной стали совсем не скользили. И тут я услышал шум вверху. Несколько пар ног, ничуть не таясь, спускались мне навстречу. Наученный горьким опытом, я подумал именно о ногах, не зная, кому, так сказать, они принадлежат: людям, человекоподобным или нелюдям. Не понимаю, почему я не услышал звуки шагов раньше? Они возникли сразу, будто группа людей (?), до этого затаившаяся на лестнице, вдруг заспешила вниз. Как назло, ни люка внутрь стебля, ни в коридор, выходивший на шестигранную площадку, не было видно: я находился как раз между двумя ярусами. И я решил: будь что будет и, достав "спиттлер", пошёл навстречу спускавшимся. Шум нарастал, я слышал дыхание по крайней мере четырех человек (?), что-то нехорошее почудилось мне в свистящих, очень глубоких вдохах и выдохах. Еще несколько ступенек - и мы увидели друг друга. Вернее, я увидел их. Пятеро монстров, точно таких, как их описал Казимир, - в пиджачных парах, белоснежных сорочках, галстуках, чёрных туфлях, с безобразными носорожье-гиппопотамьими головами на человеческих телах и закрытыми глазами, - один за другим проследовали мимо, не удивившись, не задержавшись хотя бы на секунду, не обратив на меня внимания. Я вжался в стену, ноги мои сразу ослабели, мне сделалось дурно. Звук удаляющихся шагов оборвался так же внезапно, как и появился. Отлепившись от стенки, я поплелся вперёд - и выше. После встреч - реальных или мнимых - с Ритой Холдмитайт и с монстрами я успокоился и почему-то был уверен, что, воспользуйся я лифтом - никто меня не остановит, не задержит, и что мои жалкие ухищрения остаться незамеченным просто смехотворны, нелепы и совсем не нужны. Лишь из упрямства продолжал я мучить свои ноги. Чем объяснить явившиеся мне "видения": тем ли, что я оказался посвящен в тайну проклятья Казимира Чаплински, близостью ли яйца со смертью Кэса Чея или... эффектами, проявляющимися при гигантских ускорениях сжатия Вселенной? Неужели это - следствие как раз ускорений сжатия?.. Начав выполнять, наверное, самое необычное задание, какое я когда-либо получал за время своей службы в Департаменте, я сразу оказался в странном, гротескном, ирреальном мире. Почти каждый эпизод, произошедший со мною, напоминал о нём. "Понтиак", в топливный бак которого закачивают сахарный песок; пьющие виски фаллоусы в баре; тренировочный городок с сортиром и мёртвый лес на Паппетстринге; база дёртиков и Казимир с антилопой; бессмертный (!?) Кэс Чей; теперь вот эта башня... Крупная надпись на круглой стене бросилась в глаза: "Внимание! Граница подкупольной зоны". Начиная отсюда, короткий отрезок башни проходил по открытому космосу, немного возвышаясь над куполом, чтобы насаженный на её вершину, как круглый набалдашник на трость, шар не пересекался с поверхностью купола. Последний рывок - и я достиг цели. Лестница кончилась. Через служебный вход я вышел на самую верхнюю шестигранную площадку башни. Над полом выдавалась толстой таблеткой верхушка цилиндрической колонны. Я стоял внутри огромного полого шара, первого из образующих гирлянду. Он отличался от всех остальных тем, что помимо короткой перемычки, соединявшей шары, имел сочленение с чуть вдававшейся в него колонной башни. Огромные надписи предупреждали, кроме того, что граница искусственного тяготения проходит между первым и вторым шарами. Меня интересовали горизонтальные площадки с крупногабаритными корпусами и кожухами, за которыми пряталось различное оборудование. Они располагались в плоскости осевого горизонтального сечения сферы. С помощью системы лифтов и ажурных переходов и лестниц я побывал на каждой из двух имевшихся внутри площадок, и тщательно их обследовал, так и не найдя искомого. Но не очень-то и расстроился, потому что первый шар имел специфические функции, и собственно гирлянда начиналась со второго. Мне пришлось вспомнить навыки владения телом в невесомости, хотя конструкции транспортных систем, переходов и прочее облегчали задачу перемещения внутри сферы. Опять осмотрел я площадки и опять ничего не нашёл. Оборудования имелось множество, но ничего похожего па то, что я искал, не попадалось. И в третьем шаре меня постигла неудача. Я уже начал подумывать о другой башне и, соответственно, о другой гирлянде, но в четвёртом шаре на правой, если смотреть в хвост гирлянды, площадке, обнаружил, наконец, контейнер с надписью "Собственность компании "Гарлэнд боллз лимитэд". Не колеблясь, достал электронный ключ, отобранный мною в "харвестере" у Крэйфиша, и отпер контейнер, а затем открыл его. Догадка моя подтвердилась. Внутри покоилось яйцо, точно такое же, какое я видел в грузовом отсеке "харвестера". Я осмотрел и левую площадку четвёртого шара, но там контейнера не было. Переехал на ходившем вдоль оси гирлянды лифте в пятый шар - и всё сначала. Опять на правой площадке знакомый уже контейнер и тоже - с "эгом" внутри. Я не поленился слазать и в шестой шар. Все повторилось, один к одному. Дальше осматривать гирлянду не имело смысла: я был уверен, что в каждой полой сфере хранился один контейнер с яйцом, "эгом", "сингулой", называй, как хочешь, не в этом суть. Не стоило проверять и вторую гирлянду. Весь этот осмотр, во время которого я не встретил ни одной живой души (!), проведя в гирлянде более двух часов, я совершил будто в полусне. Вернувшись на верхнюю шестигранную площадку, я на секунду заколебался, выбирая, каким путем мне спуститься вниз. Ехать в лифте - слишком нагло, а спускаться по вертикальной лестнице - слишком экзотично, да и страшновато из-за огромной высоты. Внезапно раздался звук движущегося пассажирского лифта, одного из нескольких, включая грузовые, ходившего вдоль оси гирлянды. Я стремглав нырнул в служебный вход и, добежав до конца коридора, ведшего на винтовую лестницу, задержался у люка. Через несколько минут услышал у входа тяжелые шаги, сопровождавшиеся сопением, и, перешагнув комингс люка, перешёл на винтовую лестницу. Я полагал, что встречусь с еще одним, безразличным ко мне, монстром, но на всякий случай принял меры предосторожности, сделав несколько витков вниз. Вскоре услышал, как взвизгнули петли люка, потом сопение и кряхтение пролезающего через него человека (?), кажется, чрезмерно зажиревшего. Бесшумно дыша, я стоял со "спиттлером" наготове, предоставив сделать первый шаг неизвестному. А он и не думал таиться и прятаться. - Стой, паршивец! - услышал я хриплый фальцет. - Стой, кому говорят! вниз по лестнице забухали шаги. Я перемещался вниз, держа незнакомца на постоянной дистанции. Винтовая лестница имела преимущество перед простыми лестничными маршами: даже близко подпустив противника, можно было укрыться за крутым боком центрального стебля, не попадая в поле прямой видимости, не позволяя увидеть себя. Преследователь время от времени грязно ругался, предлагая мне немедленно остановиться. Лестница пересекла границу подкупольной зоны, башня проходила теперь внутри купола "Платинум сити". Я явно заигрался в эти кошки-мышки и был наказан за свое легкомыслие: вдруг ярчайшая вспышка озарила внутренность башни. Заболели, как от сварки, глаза; жар опалил меня. Он применил флэйминг, точно выдержав кодекс: мы уже находились в подкупольном пространстве. Я, как заяц с горы, покатился вниз; вспышки замигали вдогонку. Наткнувшись на люк, ведущий в центральный стебель, перешёл по мостику к вертикальной лестнице и стал быстро подниматься вверх, надеясь потом снова выйти на винтовую и зайти сверху в тыл моему невидимому противнику. Но и незнакомец хорошо знал устройство башни. Неожиданно он появился вверху на .мостике и, несомненно, сжег бы меня, если бы действовал проворнее, но я, держась левой рукой за грядку лестницы и откинувшись всем телом в сторону, выпустил вверх короткую очередь из "спиттлера", лишь чуть-чуть опередив человека с флэймингом. Он все-таки успел дать по мне очень короткий импульс, совершенно оглушивший и ослепивший меня. Но я удержался на лестнице, вцепившись в неё, как паук, и через секунду услышал идущий сверху нарастающий рёв и затем страшный нечеловеческий крик, полный муки и боли, донесшийся снизу. Облачко вонючего дыма поднялось и поглотило меня, я ощутил тяжёлый запах горящего металла. Продрав глаза, глянул вниз, и меня всего передёрнуло. Горизонтальный мостик, по которому я только что переходил к лестнице, был разрезан лучом флэйминга и держался на одном конце со стороны люка, сильно накренившись вниз. А на одной из торчавших вверх и скрученной от жара стоек поручней, как огромный жирный лещ на крючке, корчился и хрипел тучный человек. Я спустился пониже и, с трудом выдерживая страшное зрелище, заставил себя выстрелом из "спиттлера" добить несчастного, освободив его от невыносимых мучений. Держась обеими руками за лестничную грядку, правой ногой с трудом дотянулся до трупа и стал толкать его, стремясь сорвать с "крючка", но труп крутился из стороны в сторону, и только после многих попыток я сумел скинуть его вниз. Поворачиваясь в воздухе, труп на миг оказался в положении лицом вверх, и я запоздало признал в убитом мною человеке бармена из бара отеля "Космополитэн", которого пилот "харвестера" назвал "главным эгменом".