Игорь Байкалов - Тень Земли

Больше всего Кейт боялась, что этот, казалось бы, незначительный случай, выплывет и станет известен всем, но и на следующий день никто не указывал на неё пальцем и не говорил, что она ведьма. Неужели, обошлось? Самое печальное то, что она даже не запомнила лица незнакомца, может быть, и он тоже не запомнил? На это Кэтрин и надеялась, подходя на следующее утро к будке.

Рор встретил её радостным лаем, таким громким, что его было слышно и в поместье. Кейт подождала, пока он поест, и уже собиралась уходить, как услышала знакомый голос:

&;nbsp;– Подожди.

Девушка ничего не ответила. В бегстве не было смысла: теперь-то он её точно запомнил.

– Прости, я вчера тебя напугал… Меня зовут Фэви… Я конюх…

Кэтрин оценивала его действия: этот человек вёл себя необычно, хотя откуда она знает, что здесь «обычно»? Наверное, Фэви понял, что быстрого ответа она не получит, поэтому продолжил:

– Я был здесь вчера вечером…– он замолчал, подбирая слова.– Проходил мимо. Было как-то слишком тихо, обычно Рор ведёт себя шумно, но в последнее время притих. Я заглянул… В мои обязанности входит смотреть за всеми животными, в основном за лошадьми. Рор стал таким тихим, обычно он такой…

– …агрессивный?– помогла Кэтрин.

– Да, это хорошо для сторожа, она никого не подпускает. Даже меня, а тебя ждёт с нетерпением. Я в замешательстве.

– Почему? Ему нужно всего лишь немного внимания. Ты что, следишь за мной?

– Нет, нет… мне просто так показалось.

Кейт поняла, что этот пустой разговор ни к чему не приведёт, и перешла к делу:

– Чего ты от меня хочешь?

Такого он точно не ожидал. Это было видно по его смущённому молчанию.

– Я вчера видел очень странную картину.

– Ничего странного. Я просто гладила собаку.

– Тогда почему ты сразу убежала? Мне можно рассказать. Я никому ни слова…

– К сожалению, мне нечего тебе рассказать,– и это было правдой.

Кейт молча направилась в сторону поместья, говорить на эту тему с аборигенами не хотелось.

– Я никому не скажу, это останется тайной,– уже вслед сказал он.

Девушка остановилась – следовало бы его поблагодарить за молчание, но это стало бы для него подтверждением подозрений. Кейт была уверена: то, что вчера видел Фэви, не понималось им до конца. Произошло что-то странное, это он точно знал, но не более.

У поместья царило небывалое оживление. Две кареты, запряжённые парами мохнатых лошадей, остановились у входа. Их встречала целая армия рабов, наверное, все, которые работали в поместье.

«Неужто хозяин соизволил явиться»,– подумала Кейт, но ошиблась. Из первой кареты вышел мужчина лет тридцати пяти – сорока. Надзиратель подошёл ко второй и, опустив голову, открыл дверь. Из кареты вальяжно вышла женщина, облачённая в столу, поверх которой был накинут плащ. Вслед за ней появился мальчик лет десяти, важно посматривающий на прислуживающих рабов.

Женщина что-то приказала надзирателю и повернулась к мужчине, который уже стоял около неё. Они перекинулись парой фраз, и он с мальчиком направился в поместье. Похоже, что женщина всё же была здесь главной, может быть она жена хозяина, тогда придётся называть её хозяйкой.

Кэтрин заметила неподалёку спешащую к карете Мирику, и остановила её вопросом:

– Кто это?

– Хозяйка с сыном.

– Они надолго уезжали?

– Они приезжают сюда только летом.

– А-а, ясно. А тот, что с мальчиком?..– Мирика не дала закончить.

– Это не мальчик, а сын Хозяина, значит тоже Хозяин,– поправила она, а Кейт подумала: «Не много ли Хозяев на один дом?»– А тот мужчина, который с ним. Это его Учитель. К нему нужно обращаться так: Учитель или Мудрейший.

Не держи Кейт себя в руках и не будь положение так печально, она бы засмеялась. Сколько в таком обращении надменного, а остальные не смеют даже назвать себя людьми. Может быть, для них это нормально, пускай, но только не для неё.

– Как их имена?– спросила Кэтрин. Мирика призадумалась, но ответила:

– Хозяйку зовут Фрея. Хозяина – не помню. Да и вообще, какая разница?!

Кейт посмотрела в сторону карет. Рабы брали вещи и несли их в усадьбу, надзиратель распоряжался работами.

«Неужели он увлечён своей работой? Неужели и ему нравится такая жизнь? Империя владеет всем миром. Ха, владеет. Сколько? Сто, двести… тысячи лет? Рабы свыклись со своей участью, никакого волнения, возмущения. По крайней мере, видимого… Сколько лет должно пройти прежде, чем человек забывает о том, что его предки были свободны, и что тоже он мог бы быть сейчас свободен? Сколько?»

– Мирика, сколько Империя владеет всем миром?

Собеседница покосилась на неё, как будто был задан запрещённый вопрос, и ответила:

– Не знаю.

– Твои родители были свободны?– спросила Кейт.

– Нет.

– А их родители?

– Нет. Зачем ты задаёшь такие глупые вопросы? Должно быть так. Ты что? Чем-то недовольна? У тебя есть еда и жильё. Глупая ты какая-то …

Да, их жизнь уже многие сотни лет питала безразличие к чьей-либо судьбе, даже к своей. Кейт не могла не отметить, что такая система оказалась вполне устойчивой, но всё же гнильца подъест когда-то это общество… Кэтрин не успела ответить, потому что в этот момент донёсся голос надзирателя.

– Эй, вы! Идите сюда!

– Это нам,– бросила Мирика и послушно стала спускаться по лестнице.

Кейт не стала дожидаться повторного приглашения и последовала за ней.

Фрея вошла в родной дом, но чувство радости по-прежнему не наполняло её: жизнь уже давно превратилась в нечто монотонное, вялотекущее. Единственным смыслом жизни оставался сын, и только в нём она чувствовала своё спасение от этого мёртвого мира, от людей (нет, рабов!), которые окружали. Но сейчас он был с Учителем, Мудрейшим, знающим множество наук и учений: математику, геометрию, богословие и ещё многое то, что необходимо образованному человеку, чтобы отличаться от чёрного люда. Как они надоели!

«Хм… Рабы… Презренные полулюди-полуживотные, не способные ничему научиться».

Фрея бросила взгляд на одного из них: грязный, глупый, имеющий в потребностях только есть и пить. Абсолютное ничтожество. Говорящая скотина.

Она очень устала с дороги, и хотелось отдохнуть, но разве можно оставить без присмотра надзирателя и рабов? Слуги всегда норовят что-нибудь украсть.

– Надзиратель, пускай эти шелка отнесут в мою комнату,– приказала она.

– Будет исполнено, Госпожа,– ответил он и крикнул двум разговаривающим рабыням на пригорке:– Эй, вы! Идите сюда!

Одна пошла сразу, а почему-то другая задержалась, но всё же догнала.