Владимир Фалеев - Фантастика 1990 год

По лицу Гордия, обжигая кожу, текли медленные тяжелые слезы. “Я сожгу их своим плазмометом”,- с детским гневом подумал он, забыв, что плазмомета у него давно уже нет.

Гордий смотрел, не отводя глаз, на золотую богиню, оглушенный, окаменевший, безгласый, сам похожий на статую.

Перед глазами его плыло…

Вдруг он увидел или ему показалось, что Тимра стала медленно-медленно поднимать голову. У Гордия все внутри омертвело, перехватило дыхание. Он упал на колени, молитвенно скрестив на груди руки, и совершенно отчетливо увидел, что улыбка исчезла с лица Тимры! Богиня смотрела вниз с грустью, укоризной, надеждой. Гордий отпрянул, глядя на статую расширенными от ужаса глазами.

– Я отомщу, Тимра! Клянусь тебе, отомщу! - забормотал он, стуча зубами. Его трясло, как в лихорадке, и он повторял одну и ту же фразу: - Отомщу, Тимра, отомщу!

А потом он услышал, как за спиной молодой веселый голос сказал:

– Это паломник с Медузы. Они все бухаются на колени, когда увидят наш клуб.

Гордий был по природе своей добрым человеком и, несмотря на все потрясения, пережитые в прошлой жизни и теперь, не знал все же, что такое настоящая ненависть. А тут узнал. Это страшное в своей непредсказуемости чувство подняло его на ноги. Схватив подвернувшийся под руку камень, он с рычанием бросался на толпу у входа…

Его спасла случайность - среди жаждущих попасть в клуб в этот момент не оказалось ни одного супера. Увидев бегущего человека - лохматого, разъяренного, с занесенной для удара "рукой, люди с криками рассыпались в стороны, раздался истерический женский вопль. Этот вопль отрезвил Гордия. Он остановился, бешено вращая глазами и сжимая в руке камень. А в следующую секунду сработал инстинкт самосохранения. Гордий понял, что едва не совершил непоправимую глупость. Усилием воли он загнал ярость внутрь, выпустил из рук камень и, повернувшись, пошел прочь от клуба…

“Я отравлю им существование,- с ненавистью думал он, шагая через город к заливу,- буду устраивать диверсии, убивать по одиночке…” Еще ни разу в жизни ему не наносили такого тяжелого, такого циничного оскорбления. Гордий оглох и ослеп от гнева. Картины возмездия, которое он учинит бессовестной планете, громоздились в его возбужденном мозгу, сменяя одна другую. Дада… он устроит тайную мастерскую, будет делать бомбы с часовым механизмом и взрывать их - в метро, магазинах, местах массового скопления людей. Пусть они узнают, что такое страдания и смерть! А он будет неуловим… изменит внешность… станет осторожным и хитрым, как хищный зверь…

Гордий почти бежал по улице, изумляя своим видом редких прохожих. Уже перевалило за полночь, и люди попадались не часто. В это время суток на полную мощность работали многочисленные увеселительные заведения города, словно пылесосы очищая улицы от людей.

Но гнев, даже очень сильный, не мог держаться слишком долго в душе Гордия. Быстрая ходьба и ветер с моря отрезвили его. Вернувшись на яхту, он, не раздеваясь и не включая света, лег на диван в салоне. Вспышка ярости угасла, сменившись мучительным, как послеоперационная боль, чувством. Гордию не хотелось ни пить, ни есть. Тяжелое чувство разрасталось, терзало ум, порождая страшные вопросы. Почему Нандр, творец Вселенной и всего живого в ней, позволил осуществиться скотскому идеалу четырех Близнецов? Позволил настолько, что оставил безнаказанным надругательство над величайшей святыней! Неужели были правы Близнецы, утверждая, что мир - это вечная игра самосущей, замкнутой в себе материи, не имеющей ни цели, ни смысла? От этой мысли, после всего происшедшего как будто очевидной, у Гордия все мертвело внутри, и он ощущал себя трупом, в котором продолжает существовать только больное, мятущееся сознание. Нет, немыслимо! Можно отказаться от многобожия, от буквального, народного толкования мифов, к чему и пришла интеллигенция индустриального периода, но выбросить из мироздания Бога вообще? Нет и нет! Живое устроено слишком сложно и целесообразно, чтобы допустить, что оно образовалось случайно, в результате бессмысленной игры неразумных частиц. А такие явления, как сознание, совесть, любовь, все человеческие чувства? Они-то не разлагаются ни на какие частицы. Ни под каким самым мощным микроскопом не обнаружить частиц любви или ненависти, боли или страха.

Аргументы казались убедительными, и Гордий оживал. Увы, ненадолго… Снова его сознание атаковали убийственные вопросы.

… Но если Нандр существует, то почему не понимал он, что зло, остававшееся безнаказанным, убивало в людях веру в высшие, благие основания бытия, в него самого? Близнецы разбудили в человеке мохнатого зверя, которого веками держали в повиновении религии и благодаря этому победили, потому что сила зверя огромна. Но где же был в те времена Нандр? Где он сейчас?

Проклятые вопросы совсем замучили Гордия. Утомленный мозг стал пробуксовывать, подергиваться мутной пеленой. Гордий незаметно для себя погрузился в сон - тяжелый и тревожный…

Под утро в полудреме ему явилась странная мысль. Словно большая черная птица села на грудь. А что, если всемогущий Нандр вовсе не всемогущ? Он может многое, но не все. Он мог сотворить человека - великолепнейшее и сложнейшее из своих созданий,-но не может полностью управлять.им, не может.положить предел его своеволию.

Гордий проснулся в липком поту. В запертом наглухо салоне было душно. Сердце сильно и часто стучало. Он вышел на палубу. Стояли предрассветные сумерки, с моря дул холодный, ветерок. На западной стороне, окруженный зубчатой стеной гор, спал в синей мгле распутный город Хохотун, а на востоке за морем уже занималась утренняя заря. Дивное время суток! Горы, море, заря… все то же, что и семь веков назад! Гордий постоял, остывая на ветру и размышляя. Что-то подобное он, кажется, слышал… Ну да, почти то же самое говорили марциане. Была когда-то такая секта. Ее члены называли себя марцианами по имени бога Марция, изгнанного согласно мифу из собрания богов за сомнение во всемогуществе вседержителя Нандра. Марциане считали, что в их вере спасение от наступавшего безбожия, что лучше добровольно отдать часть, чем лишиться всего.

Но официальные государственные религии подвергали марциан гонениям, причисляя их фактически к безбожникам. Признать, что Нандр не всемогущ, значило уронить авторитет верховного божества в глазах масс. Так думали ортодоксы. Нападали на марциан и Близнецы. Их лидер - черноглазый хладнокровный Оникс выступал в свое время с язвительными и остроумными речами, в которых называл марциан эклектиками, дешевыми болтунами. И ортодоксы, ненавидевшие Близнецов, предательски молчали…