Кир Булычев - На днях землетрясение в Лигоне

Староста первым повернул к озеру, назад, где пеной зеленого прибоя нас ждал лес. Оттуда навстречу нам вышли люди.

ЮРИЙ СИДОРОВИЧ ВСПОЛЬНЫЙ

Когда я проснулся, солнце ослепительно светило в окно, в листве дерева суетились золотистые пичужки, под верандой громко разговаривали солдаты. Отара Давидовича не было. Его раскладушка была убрана. Не ясно, спал ли он вообще.

Поднявшись, с трудом расправив затекшие, ноющие члены моего тела, я добрался до стола, на котором обнаружил записку:

«Дорогой Юрий Сидорович!

Я уехал в Моши. Вернусь часам к одиннадцати. Попытайтесь дозвониться до Володи. Если Володя приедет без меня, он знает, что делать. Пожалуйста, будьте дома к одиннадцати – надо будет вытащить ив дома аппаратуру, важно, чтобы приборы работали непрерывно. Кофе в термосе.

Я отвинтил крышку термоса, налил кофе и начал дозваниваться на остров. Безрезультатно.

Отар Давидович вернулся в половине первого. Он сразу спросил:

– Володя не приезжал? Не звонил?

– Нет.

– Так, – сказал Отар Давидович. – Займемся аппаратурой.

Около часа мы перетаскивали приборы в сад. Отар Давидович молчал, да и я не разговаривал, потому что, несмотря на кажущуюся простоту, разборка аппаратов, переноска их и установка на новом месте требовала больших физических усилий и крайней осторожности. Работа была в разгаре, когда Отар Давидович сказал:

– Дальше я справлюсь один. У меня к вам большая просьба. Возьмите, пожалуйста, машину и найдите майора. Я беспокоюсь за Володю.

– Я сделаю все возможное, – заверил я Отара Давидовича. – Будьте совершенно спокойны.

Мне пришлось идти пешком: капот «джипа», на котором вернулся Котрикадзе, был распахнут, шофер чинил мотор. Через десять минут я уже был в губернаторском дворце, где мне удалось узнать у дежурного, что майор уехал в механические мастерские. Я решил сходить туда пешком, благо все расстояния в Танги сравнительно невелики.

Мой путь лежал мимо маленькой церкви, подобной тем, что изображаются на немецких или швейцарских рождественских открытках. Дверь в церковь была открыта. Оттуда доносился чей-то монотонный голос. Любопытство заставило меня заглянуть внутрь. Свет из узких высоких окон освещал старика, лежащего в гробу. Его лицо являло собой зрелище полного умиротворения и покоя, словно этот человек долго шел, устал и заснул. Полная пожилая женщина в темной одежде стояла у гроба. Я пошел дальше. Люди рождаются, умирают, и город, доживающий свои последние часы, кажется постоянным и вечным, куда постояннее живущих в нем людей…

В механических мастерских было пусто. Несколько рабочих покрывали брезентом вытащенный на двор пресс. Один из них спросил, кого я ищу. Я сказал, что майора Тильви. Рабочий сказал, что майор уехал на аэродром, а это в двух милях от мастерских. Я поблагодарил его и пошел дальше. Раза два меня обгоняли повозки с домашним скарбом. У домов городской окраины был странный вид, словно все жители собирались выехать на дачу: вещи стояли на улице, в палисадниках – шкафы, кровати, сундуки, но сами дома были пусты. На крыше одного из домов сидел человек и снимал черепицу. Два других подхватывали плитки, которые он ловко кидал им, и складывали в аккуратный штабель.

На маленьком аэродроме мне сказали, что майор только что был здесь, а какой-то лейтенант с повязкой Красного Креста на рукаве вмешался и поправил:

– Вон он.

Я взглянул на поле и увидел, что майор Тильви направляется к вертолету, стоящему в стороне от взлетной дорожки.

Когда я добежал до машины, винты уже вертелись, поднимая пыль и сухую траву. Я стал отчаянно махать руками, чтобы привлечь внимание пилота. Вертолет завис над землей, словно раздумывая, в какую сторону ему лететь, дверца в нем открылась, и оттуда выкатилась веревочная лестница, как бы приглашая меня подняться. Я подбежал к лестнице и остановился. Блестящее брюхо вертолета нависало надо мной, и, когда я, вцепившись руками в боковины лестницы, поставил ногу на ступеньку, прогнувшуюся под моей тяжестью, меня сразу понесло куда-то вбок, я потерял равновесие и рухнул на землю. Я тут же поднялся, подумав, что на моем израненном теле появится еще один синяк, и вновь направился к лестнице. Из люка высунулся сам майор Тильви и знаком показал мне, чтобы я отошел. Вертолет мягко опустился на землю, и вскоре его винты, прекратив вращение, опустились вниз, как уши побитого зайца.

– Входите! – крикнул мне майор Тильви. – Мы теряем время. Вы что, раньше никогда по лестнице не поднимались?

– Простите, – сказал я. – Профессор Котрикадзе обеспокоен судьбой товарища Ли…

– Я говорю, входите!

Я подчинился. Майор Тильви – представитель правительства, и я должен с уважением относиться к его просьбам.

Внутри вертолет оказался просторным. Мне никогда ранее не приходилось совершать путешествия на вертолетах, и потому я их недооценивал. Вдоль боковых стен тянулись скамейки, на которых сидели солдаты. Один солдат сел на пол, и майор Тильви показал мне на освободившееся место. Я хотел все объяснить майору, но в этот момент с оглушительным треском заработал мотор.

ТАНГИ ОТЕЛЬ АМБАССАДОР ДИРЕКТОРУ МАТУРУ ИЗ ЛИГОНА 12:50

ОЗНАКОМИЛСЯ УСЛОВИЯМИ СТРАХОВКИ СПИЧЕЧНОЙ ФАБРИКИ

УЩЕРБ ОТ ЗЕМЛЕТРЯСЕНИЯ ПОЛИСОМ НЕ ПОКРЫВАЕТСЯ

ТЕЛЕГРАФИРУЙ ПОДТВЕРЖДЕНИЕ РЕКОМЕНДАЦИИ ДАЛЬНЕЙШИХ ДЕЙСТВИЙ

В ИНОМ СЛУЧАЕ ВЗЫСКИВАЮ ТЕБЯ УБЫТКИ ЧЕРЕЗ СУД

ЛЮБЯЩИЙ БРАТ СААД

ВЛАДИМИР КИМОВИЧ ЛИ

Из кустов вышли и замерли от неожиданности князь Урао и бывший комендант Танги капитан Боро с толстой сумкой в руке.

В первый момент меня более всего поразило одеяние всесильного князя: пурпурный стеганый халат, подпоясанный золотым витым шнурком, и домашние, разорвавшиеся от ходьбы по камням туфли. Все молчали. Ну просто остолбенели. Староста обернулся ко мне, словно я сейчас дам ему ценный совет.

Светлые узкие глаза князя проследовали за взглядом старосты и замерли на моем лице. Теперь староста смотрел на меня, крестьяне смотрели на меня, князь и капитан Боро смотрели на меня.

– Их надо задержать, – сказал я старосте.

– Итак, – сказал князь. – Я вас не сразу узнал. Теперь я понимаю, кто стоит за спиной майора Тильви.

Князь склонен к театральным эффектам и в тот момент изображал византийского багрянородного императора (если ему, конечно, приходилось когда-нибудь слышать о Византии).

– Вот кому майор Тильви продал ваши горы! Вот кого он пригласил разрушить наши дома!

После этого князь отвернулся от меня и сказал небольшую и страстную речь по-лигонски, наверно апеллируя к свободолюбию местных жителей. Те неуверенно переминались с ноги на ногу, потому что одно дело гоняться за контрабандистами, другое – обидеть князя.