Василий Скородумов - Ветер перемен

Теперь мне придется совершить вылазку на поверхность. Другого выхода нет. "Красные" будут следовать за своим повелителем, пока в них живет чувство страха перед ним. А значит, война все-таки не избежать.

Хотя...

Я невольно улыбнулся. Ну конечно, как же я сразу об этом не догадался? Нужно только обговорить детали с Антоном и дядей Вовой по прибытии на "Ладожскую". Это же блестящая мысль! И никакой войны может и не будет.

От придуманного мной плана настроение, до этого весьма скверное, заметно улучшилось.

"Площадь Ленина" и "Чернышевскую" я миновал без особых проблем. Когда выходил непосредственно на сами станции, то следовал совету Маши и пробирался тихо и незаметно, прижимаясь к краю платформы. Попасться на глаза обычным жителям было бы, наверное, сейчас опаснее, чем анимусовской прислуге. Если бы они меня увидели или, не дай бог, поймали, то, желая выслужиться перед своим повелителем, обязательно отдали бы меня ему на растерзание. А уж узнав, что я сбежал, тот бы сто шкур с меня спустил. Не сам, конечно, для этого у него были специально обученные люди. Он наверняка и Машу с Пашей не пожалеет. Я бы их ни в коем случае не выдал, однако то, что они были соучастниками моего побега, Анимус рано или поздно узнает.

Самый легкий участок пути был пройден и теперь оставался последний рывок. Последний, но очень непростой.

Тусклое свечение, возникшее в конце туннеля, означало, что я вышел к "Площади Восстания". Я аккуратно, стараясь оставаться незамеченным, оценил обстановку на станции. Мои опасения подтвердились: на "Восстания" дежурило три человека с оружием, а возможно и больше. Двое из них находились на мотодрезине, стоящей на моем пути (какая удача), третий - на перроне.

В голове мгновенно родился план, но я еще долго размышлял над тем, насколько он хорош. Вскоре стало понятно, что лучше все равно ничего не придумать. Главное ничего не бояться и проделать задуманное быстро и решительно. Я начал действовать.

Пистолет в моей руке дернулся три раза, что соответствовало трем выстрелам. В следующее мгновение я увидел, что все они достигли своей цели, пускай и не так, как планировалось. Дежурный на платформе упал замертво - пуля вошла ему прямо в глаз. Двум другим повезло больше - они остались живы: одного ранило в плечо, другого в спину. Второй дежурный от внезапной боли так выгнулся, что даже упал с дрезины и, лежа на рельсах, громко матерился.

Не дожидаясь ответной реакции, я подбежал к транспортному средству. Как можно сильнее надавил раненому на плечо пальцем, надеясь надолго вывести его из строя, и выбросил его на платформу. Без надобности убивать мне не хотелось, мои руки и так по локоть в крови.

Я завел двигатель дрезины и дернул рычаг. Машина двинулась, постепенно набирая скорость.

И, когда, казалось бы, я уже скрылся в туннеле, ведущем на "Владимирскую", почувствовал резкий удар в левую руку, чуть ниже запястья.

Я мчал дрезину вперед, не видя ничего вокруг. В голове не было ни единой мысли - полная пустота. Стены туннеля сливались воедино, представая в моем изображении как одна гигантская клоака. Я не чувствовал боли - один лишь только страх.

Пуля ударила в стену справа от меня. Осколки и бетонные крошки посыпались во все стороны и попали мне за шиворот. Неужели за мной погоня. Я обернулся и с облегчением заметил, что позади никого нет. Значит, эти выстрелы не что иное, как отчаянная попытка оставшихся на станции в меня попасть, не более.

Оторвался... Но расслабляться рано - впереди еще финальный рубеж, сумев преодолеть который я окажусь дома, на своей ветке. Осталось только прорваться сквозь дежурных на "Владимирской".

Я слегка сбавил скорость, чтобы не дай Бог дрезина не сошла с колеи. Машина теперь могла двигаться сама, без моего вмешательства, поэтому я отпустил управление и смог осмотреть свою рану. Фонарь, висевший на шесте, светил не ярко, но достаточно для того, чтобы можно было видеть все на пару метров вокруг

Пуля прошла навылет, что, несомненно, было хорошо. Если бы застряла, ее бы пришлось вытаскивать, а нужных инструментов у меня под рукой нет, да и не было никогда. К тому же, это причиняло бы дополнительную боль. Я оторвал от своей майки неровную ленточку и потуже затянул рану. Не Бог весть как гигиенично, но это все же лучше, чем если бы кровь шла без остановки.

Очень скоро я забыл про свою рану.

Дрезина продолжала монотонно ехать по туннелю; то и дело слышалось постукивание колес о стыки рельс. Под этот звук я в очередной раз погрузился в свои мысли...

...Наверняка после того случая с подрывом тротила, в переходе между "Владимирской" и "Достоевской" усилили охрану. Это означало, что прорваться так просто мне не удастся. А уж тем более, если их предупредили о том, что я направляюсь в их сторону...

С одним пистолетом у меня мало шансов пройти через "Владимирскую". Но мне ничего не оставалось делать - другого выбора у меня не было.

Я невольно бросил взгляд вниз, себе под ноги. И увидел... заметил не сразу, что было очень странно, ведь он так и смотрел на меня. Я почувствовал если не облечение, то радость уж точно. Как раз его-то мне сейчас и не хватало больше всего.

Пулемет Томпсона. Хорошая вещь, а в моем нынешнем положении вообще незаменимая. Теперь мне даже пистолет не понадобиться, когда у меня есть такая игрушка. Как он здесь оказался? По большому счету, мне без разницы. Наверное, оставил или обронил кто-то из подстреленных мной на "Площади Восстания" дежурных. А если так, то я ему бесконечно благодарен.

Чувствуя, что приближаюсь к "Владимирской", я сбавил скорость дрезины до минимума, так что она теперь катилась со средней скоростью идущего человека, если не медленнее. Когда же впереди непосредственно обозначилась станция, я полностью остановил машину и слез с нее.

Сейчас надо действовать аккуратно и тихо, если не хочу оказаться нашинкованным пулями. А я этого ох как не хочу.

Предварительный осмотр платформы "Владимирской" дал положительные результаты - никого обнаружено не было. Тем не менее, повода для расслабления это не давало. Я делал короткие шажки, неслышно ступая на мраморный пол, держа наизготовку автомат, готовый при малейшей опасности пустить его в ход. Вскоре оказался около лестницы, ведущей к переходу на "Достоевскую". Моя цель была так близко... и в то же время так далеко.

Меня вдруг насторожила одна деталь. Возможно она была незначительной и это шалит мое подсознание, но все же тревожный звоночек неустанно колотил у меня где-то в мозгу. На "Владимирской" было абсолютно тихо - ни шороха, ни голосов. Да и со стороны перехода ничего подобного я не слышал. Неужели здесь никого нет? Но как такое может быть?