Константин Волков - Звезда утренняя

Впрочем, впечатления эти были невеселыми. Все понимали, что скоро вступит в свои права трезвый разум, наступят дни тяжелого труда и, может быть, смертельных опасностей.

Действительность оказалась именно такой, какой ее представлял холодный рассудок ученых. Все было мрачно вокруг. Ни одного луча солнца. Гнетущая пасмурная погода. Бурный ветер. Мрачный колорит местности. Тягостное освещение. Все было чужим.

Глядя на эту безрадостную картину, каждый невольно подумал, что запасы горючего израсходованы и пути к возвращению отрезаны. Быть может, до конца дней своих придется оставаться здесь, если не придет помощь с Земли. Высадка на Венере, по существу, являлась катастрофой. Все отчетливо это сознавали.

Прильнув к окнам, путешественники с тоской всматривались в даль. Никому не хотелось говорить. Невольно вставал трагический вопрос: что ждет теперь людей, заброшенных на чужую и негостеприимную планету?

Морские валы с грозным ревом кидались на корабль. Казалось, они хотели разбить оболочку ракеты, ворваться в нее и уничтожить пришельцев. Несмотря на огромные размеры космического корабля, его сильно качало. Приходилось крепко держаться за ремни, чтобы не упасть.

Начальник экспедиции понял, что надо как-то переломить настроение. Он хорошо представлял, что происходит в душе у людей.

Пока шла подготовка к полету, да и позже во время пути, будущее казалось окруженным ореолом романтики. Все было так ново, интересно и увлекательно, особенно для молодых участников экспедиции.

Правда, первые астронавты были людьми, вооруженными знаниями и опытом. Они прекрасно понимали, что выбрали путь, полный опасностей, требующий много мужества, а главное — тяжелого, будничного труда. Но, кроме трезвого голоса разума, у людей постоянно теплится надежда, что в действительности все будет иначе и лучше. Каждый настоящий человек немного мечтатель и, оставаясь наедине с самим собой, нередко уходит в волшебный мир фантазии и грез.

Это вовсе неплохо. Наоборот, вслед за мечтаниями приходит стремление превратить мечты в действительность, оно придает человеку нужные силы, окрыляет его, делает повседневную работу осмысленной, наполняет ее глубоким содержанием.

Красивая, крылатая мечта о далеких мирах, покоренных волей человека, вдохновляла и наших путешественников.

Каждый рисовал в самых ярких красках первые мгновения, когда мечта становится былью.

И вот свершилось. Никакой романтики. Надо было изменить опасную психологическую реакцию.

— Невесело, друзья? — негромко сказал академик. — Что делать! Первооткрывателям никогда не бывает легко. Вспомним героику освоения целины… Тоже были будни. Сибирские холода. Степные бураны. Суровые, пугающие просторы. Было вовсе не легко, однако прошло немного времени, и целина преобразилась. А для нас во многих отношениях проще: есть благоустроенное жилище, свет, тепло. Такого комфорта целинники не имели. А водой и пищей мы обеспечены надолго.

Он умолк, приглядываясь к окружающим.

— Ничего! — бодро ответил Сандомирский. — В годы войны бывало похуже.

— Нам очень повезло, — продолжал академик. — Безаварийная посадка в таких условиях — тоже редкая удача.

— И искусство, — добавила Наташа.

— Большое искусство! — охотно согласился Виктор Петрович, выразительно взглянув на Владимира.

— Долететь-то мы долетели! — мрачно заметил Шаповалов. — Каково-то будет улетать!

— Рановато беспокоитесь! — не выдержал Владимир.

— Пока что необходимо взять пробы воды и атмосферы, — деловито заметил Красницкий и отправился в лабораторию.

— Начнем с попытки известить Землю, — продолжал Яхонтов. — Быть может, теперь, когда полет прекращен, удастся восстановить связь… Наташа, попробуйте передать.

— Какой текст?

— А вот какой: «Посадка совершена благополучно. На Венере имеются большие водные поверхности. Все здоровы. Яхонтов». Пока довольно.

— Сейчас попробую, Виктор Петрович, — ответила Наташа.

Она села за радиопередатчик.

— Вы, Владимир Иванович, — сказал академик, — проверьте, в каком состоянии двигатели. Можете это сделать? Как вы себя чувствуете теперь?

— Конечно, могу!

— Вот и хорошо! А мы с Михаилом Андреевичем разберемся в обстановке. Подумаем, куда нам двигаться дальше.

За штурвал опять сел Сандомирский. Двигатели не работали, и корабль был во власти стихии. Волнение усиливалось. Надвигался шторм. Откуда-то появились черные тучи, скрывая от глаз желтые облака. Внезапно сверкнула чудовищная молния, за ней другая. Все кругом озарилось зеленоватым светом.

Разыгралась гроза. Молнии вспыхивали непрерывно, а раскаты грома, хорошо слышные, несмотря на двойные стенки ракеты, гремели, как артиллерийская канонада. Наблюдая за этим великолепным зрелищем, путешественники на некоторое время забыли о трудности своего положения.

Вдруг академик почувствовал, что кто-то стоит за его плечом. Это была Наташа. По ее расстроенному лицу Виктор Петрович понял, что дела плохи.

— И сейчас нет связи? — спросил он. Наташа кивнула головой:

— Сигналы по-прежнему не доходят. Академик нахмурился:

— Досадно! Я надеялся, что радиопомехи были связаны только с движением ракеты и теперь исчезнут. Очевидно, атмосфера Венеры не пропускает радиоволн. Помните, как наши радиолокаторы бездействовали, когда мы приближались к планете?

— Сказывается близость к Солнцу. Более высокая степень ионизации атмосферы, — сказал Шаповалов.

— Возможно. Постараемся что-нибудь придумать… Отдохните пока, Наташа.

Тем временем вернулся Одинцов.

— Двигатели в порядке, — сообщил он в ответ на вопросительный взгляд начальника экспедиции.

— Сколько осталось горючего? — спросил академик, обращаясь к Сандомирскому.

Тот ответил, взглянув на шкалу прибора:

— Фтора достаточно, а бороводородов всего 2285 тонн. Много мы сожгли, совершая поворот. Немало израсходовали при посадке. Нечего и думать об отлете. С тем, что у нас есть, можно только передвигаться по морю.

— А нам пока больше ничего и не надо, — спокойно ответил академик. — Еще рано думать о возврате.

Этот мужественный человек понимал, что от его поведения зависит настроение на борту корабля. В глубине души он и сам был полон тревоги. Ведь не каждый день и не со всеми случаются истории, подобные вынужденной посадке на Венере. Однако академик старался делать вид, будто ничего особенного не случилось.

— Нам очень повезло, — повторил он. — Прямо замечательно, что мы нашли на Венере моря и погрузились в волны! На суше была бы верная гибель.