Эллис Питерс - Неугомонная мумия

Не проходит дня, чтобы я этого не слышала. Эмерсон обожает чай.

- А где Рамсес?

- Задерживается, - саркастически отозвалась я. - Что касается его точного местонахождения, то оно мне неизвестно. Ты ведь возражал, чтобы я устроила за нашим сыном слежку. Ты балуешь мальчика, Эмерсон. Сколько детей в его возрасте ведут свои собственные раскопки?

- Он хочет нас удивить, Пибоди. Было бы жестоко лишать ребенка невинного удовольствия... А, вот и он. Что-то ты сегодня на редкость опрятный, Рамсес.

Он был не просто опрятным, он был чистым! В черных кудрях все еще поблескивали капельки воды. Я так обрадовалась этой демонстрации послушания (поскольку Рамсес не часто моется по собственной воле), что не стала бранить его за опоздание и даже не возражала против присутствия львенка. Рамсес привязал поводок к каменному столбику и накинулся на бутерброды.

Мы наслаждались семейной идиллией, и, должна признаться, я полностью разделяла чувства Эмерсона, когда он раздраженно воскликнул:

- Господи, такое впечатление, что этот бездельник только и делает, что таскается по округе со светскими визитами.

К нам и в самом деле приближался мсье де Морган.

- Рамсес...

- Да, мамочка. Думаю, нашему льву пока хватит свежего воздуха.

Мы едва успели впихнуть львенка в дом и закрыть дверь, как француз спешился.

После обмена приветствиями мсье де Морган получил свою чашку чая и спросил, как продвигается работа.

- Замечательно! Мы закончили осмотр места и приступили к закладке шурфов. Обнаружили кладбища христианского и римского периодов.

- Мои соболезнования, дорогие друзья, - сочувственно произнес француз. - Но, возможно, со временем вы наткнетесь на что-нибудь интересное.

- В соболезнованиях нет нужды, мсье. Мы просто помешаны на римских кладбищах.

- Тогда вы, несомненно, с радостью примете мое приношение.

- Что вы имеете в виду? - с подозрением вопросил Эмерсон.

- Нашелся украденный ящик с мумией. В нескольких милях от моего лагеря, - ответил де Морган, и на губах его заиграла улыбка Макиавелли.

Я покачала головой:

- Очень странно.

- Вовсе нет, напротив, все очень понятно, - покровительственно улыбнулся де Морган, подкручивая усы. - Воры - люди невежественные. Они допустили ошибку, взяв ящик с мумией. А когда обнаружили, что он ничего не стоит, просто бросили. Не тащить же такую тяжесть.

- Баронесса обрадуется возвращению реликвии.

- Ничего подобного! Женщины лишены логики... Разумеется, мадам, я не имел в виду вас...

- Очень надеюсь, мсье.

- Так вот, баронесса наотрез отказалась взять ящик обратно и велела вручить его вам, профессор. Поэтому мои люди скоро доставят ящик сюда.

- Большое спасибо, - процедил Эмерсон сквозь зубы.

- Не за что, дражайший профессор, ровным счетом не за что. - Де Морган похлопал Рамсеса по влажным кудрям, Рамсес шарахнулся в сторону, словно пугливый щенок. - Как продвигается изучение мумий, mon petit?

- Я пока оставил это занятие. Мне не хватает для исследований надлежащих инструментов. Необходимо точно измерить объем черепа и скелет, если хочешь получить научно значимые выводы относительно антропологического и физического...

Мсье де Морган добродушно рассмеялся:

- Ничего страшного, petit chou, если тебе наскучат папины раскопки, ты можешь всегда приехать ко мне. Завтра я начинаю прокладывать в пирамиде новый туннель, который наверняка выведет к погребальной камере.

У Эмерсона исказилось лицо. Перехватив мой взгляд, он задушенно пробормотал:

- Прости меня, Амелия, я должен... должен...

После чего вскочил и исчез за углом дома.

- Мне пора идти, мадам Эмерсон. - Мсье де Морган поднялся следом. - Я хотел лишь сообщить вам о находке и передать прощальный привет от баронессы. Она отплывает на рассвете.

- Чудесно! - искренне воскликнула я. - То есть... я рада, что она оправилась и может продолжить путешествие.

- Я предвидел вашу реакцию, - расхохотался француз. - Вы знаете, что ее зверь все-таки сбежал?

- Правда?

Последние несколько минут из дома доносились приглушенная возня и рычание. Де Морган хитро улыбнулся:

- Истинная правда. Видимо, воры по ошибке открыли клетку. Ну ладно, по сравнению с остальным это сущая мелочь.

- Безусловно! - прокричала я, стараясь перекрыть жалобный вой недовольного арестом львенка.

Улыбаясь как последний идиот, мсье де Морган отбыл восвояси, а я отправилась на поиски Эмерсона. Трудно сказать, что общего он нашел между фундаментом дома и мсье де Морганом, но, видимо, что-то нашел, раз с такой энергией колошматил по ни в чем не повинному камню. Пришлось остудить его и проводить на раскопки.

Остаток дня прошел спокойно.

Вечер мы провели в гостиной. Бастет исполняла роль пресс-папье, сидя на бумагах Эмерсона. Он задумчиво изводил бумагу, описывая дневные находки. Львенок с наслаждением жевал шнурки его ботинок. Рамсес во дворе упражнялся в арабском, разговаривая с сыновьями Абдуллы.

- Пора спать, Рамсес, - окликнула я его.

- Да, мамочка. - Он распутал поводок, которым львенок спеленал ноги его родителя. - Я выгуляю льва, а потом пойду спать.

- Уж не думаешь ли ты, что с этим животным можно обращаться так же, как с собакой?

- Насколько мне известно, такой эксперимент никогда не проводился. Я считаю, стоит попробовать.

- Хорошо. Только, прошу, перед сном посади льва в клетку. И убедись, что дверца надежно заперта...

- Да, мамочка. Мама...

- Что, Рамсес?

Его темные глаза были устремлены на меня.

- Мне хотелось бы сказать, что я очень ценю твое отношение к львенку. И постараюсь найти способ выразить тебе свою благодарность.

Я вздрогнула.

- Нет, Рамсес, нет! Мне приятно слышать твои слова, но лучший способ выразить свою благодарность - это быть хорошим мальчиком и всегда слушаться маму.

- Да, мама. Шпокойной ночи, мама. Шпокойной ночи, Джон. Шпокойной ночи, Бастет. Шпокойной ночи, папа.

- Спокойной ночи, мой мальчик, - рассеянно отозвался Эмерсон. Приятных снов.

После того как Рамсес ушел, а Джон спрятал поднос с черепками в хранилище, Эмерсон с упреком посмотрел на меня:

- Рамсес повел себя очень благородно, он фактически принес тебе извинения, а ты...

- По-моему, извинениями тут и не пахнет. А когда Рамсес предлагает свои услуги, у меня кровь стынет в жилах.

Эмерсон отшвырнул перо.

- Амелия, я тебя не понимаю. Бог свидетель, ты прекрасная мать...

- Пытаюсь ей быть.

- Прекрасная, дорогая моя, прекрасная. Рамсес тому свидетельство. Но ты не можешь более... более...

- Что "более", Эмерсон?

- Быть более ласковой?.. Ты все время одергиваешь бедного мальчугана.

- Ты же знаешь, я не люблю демонстрировать свои чувства.