Олег Языков - Учебный отпуск. Часть 1. Гром над Балтикой.

Он весело рассмеялся, а у меня отпала челюсть… Оп-па! А вот и бюстик нарисовался… Номер восемь, не иначе…

— Ну, что мы стоим? Пошли в зал?

Пошли… Эх, как неохота быть предметом чествования, кто бы знал! Но некуда мне, бедному, деваться. Придется перетерпеть все это. Завтра новый день, новые заботы, новые бои. А сегодня…

И я, как Шурик из "Кавказской пленницы", обреченно дунул в стакан…

— Вот и получается, товарищ майор, что немцы как бы "играют" своими истребителями, перебрасывая их туда-сюда. Вот, посмотрите… Видите – они тут близко сидят. 54-я эскадра занимает аэродромы Сиверская и Красногвардейск, а также Рельбицы и Старая Русса.[13]

Ипполит Матвеевич Малешко докладывал мне результаты своих изысков.

— Сейчас они летают на центральный участок Ленинградского фронта. А через пару-тройку дней их можно ждать вот тут, над Финским заливом, у Ораниенбаума и у Кронштадта… Если я правильно "расколол" алгоритм их действий…

— Молодец, Ипполит Матвеич! Какой же ты молодец! Ладно, проверим… Меня на пару дней дергают в Ленинград. Не было печали… Да ничего не поделаешь – приказ. Наши пока тут полетают, а я заодно в армии договорюсь о временном перебазировании в Кронштадт, скажем… А? Решено – так и сделаем! Спасибо, студент. Хорошо поработал.

Лейтенант Малешко смущенно зарделся.

— Да я что… Я ничего…

— Вот и посмотрим через пару-тройку дней, что за "ничего" ты тут нам расшифровал, Ипполит Матвеевич.

Как я ездил в Ленинград – отдельная песня. Впечатление очень непростое. Сердце рвет. Конечно, город был уже не тот, что зимой 42-го. Но – все равно… Особенно лица людей. Худые, с серыми губами, с вечным чувством голода в глазах. Поверьте – это страшно… Когда я видел эти лица, в душе поднималась багровая, яростная злость и ненависть. Я вспомнил мать, дядьку, тётку… Вспомнил, как они, лишь только самым краешком хлебнувшие во время войны чувство голода в не самом голодном астраханском крае, до конца жизни тряслись и берегли каждый кусочек хлеба, ложку еды… Ненависть клубилась во мне – ненависть к фашистам, и их испанским подручным, приговорившим всех этих людей – и младенцев, и стариков, и женщин к медленной смерти от голода. Рвать их буду, сук… Дайте только срок…

Насмотревшись на ленинградцев, я на записи в Ленрадио едва не сорвался на ненормативную лексику. Слова я проталкивал с трудом. От этого они падали весомо, с паузами. Стыдно мне было… Стыдно и горько, что Красная Армия, которую вся страна, надрывая жилы, готовила к боям на свою защиту с победы революции, допустила такое… Хотя – не с дворовыми хулиганами дралась Красная Армия. С самым страшным врагом человечества – с фашизмом.

Днем я мотался по заводам и воинским частям, а вечером и ночью сидел в студии профессора-скульптора. Сидел неподвижно и думал, вспоминал свои встречи с ленинградцами. Сон не брал… Несколько раз меня отвлекал от дум Ладожинский.

— Виктор Михайлович… ну нельзя же так, дорогой вы мой! У вас не лицо, а посмертная маска! Как я лепить буду? И что? Ну-ка, ну-ка, оживайте, батенька! Может, чаю вам, горяченького? А?

Отпиваясь слабо заваренным кипятком, я немного отходил. Боль отпускала, уходила вглубь. Но не исчезала совсем. Мой метроном стучал все быстрее и быстрее… Мне было жаль каждого мгновенья, которого я не проводил в кабине истребителя.

Договоренность в штабе ВА о нашем перебазировании в Кронштадт была получена. Мы должны были подсесть к знаменитому на всю Балтику истребительному полку морской авиации – 4-му гвардейскому. Им командовал знаменитый летчик, — Василий Голубев. Его бой на "ишачке" против двух "мессершмиттов", в котором он сбил обоих фрицев, был хорошо известен среди летунов.

Выйдя из штаба 13-й ВА, я нашел ожидающую меня машину. Вот и закончилась моя поездка в военный Ленинград… До свидания, город-герой!

Эскадрилье предстоял перелет в Кронштадт. Нас ждали новые, тяжелые бои.

Глава 17

— Значит, так, полковник. Пойдем на Кронштадт. Да не напрямки, а в обход. — Я показал рукой на карте, как мы полетим. — Нормальные герои всегда идут в обход… Вот так, на северо-запад, в обход Ленинграда, прямо по аэродромам нашей авиации для пущей безопасности. Пойдем без посадок для дозаправки, бензина должно хватить, крюк не очень большой. А ты курс точнее держи, помни, у нас баки не бездонные, не как у тебя… Хотя, нет! Ну его к черту! Зачем рисковать – последний отрезок над водой пойдем, страшно. Сядем для дозаправки вот тут, на самом бережку. Отсюда звено капитана Извольского уйдет вперед, в отрыв, и прикроет нас в случае чего. А все остальные с тобой потянутся. Пойдешь, считай, налегке – скорость держи самую высокую, понял? Радиаторы открой полностью, и вперед! Экипаж к пулеметам, пусть смотрят, как на голых девок в бане, ясно? Отставить "хи-хи"! Я серьёзно. Если вопросов нет – иди, готовься. И курс, курс и маршрут поточнее рассчитывай! Все хорошо сделаешь – слетаем с тобой еще разик. Все-все, беги, Вася, беги…

В набег на германских варягов шла вся эскадрилья, а вот обеспечивающий персонал я урезал. Ничего – недельку поработают за себя и за того парня. Один Петрович двух стоит. И оружейник добрый, и в моторах понимает. Золотой мужик! Хорошо, что он у нас остался. Рыбкина я оставил в полку у Осиновца. Там оставалась большая часть технарей, за ними нужен был пригляд. А нам хватит и адъютанта.

Наконец все было готово: необходимые радиограммы прошли по адресам, подтверждения получены, техника подготовлена, народ загрузился кто в брюхо транспортника, кто – в кабины истребителей. Взлет! Построились – пошли!

И пошли, и пошли себе. Тянулись-тянулись, сели, дозаправились, и снова в небо. Вперед, расчищая воздух, унеслись бандиты Извольского. Мы, ветераны, неторопливо тянулись за "Дугласом" Василия. Вот он в очередной раз покачал крыльями – "Внимание – смена курса!" и потащил нас к Кронштадту.

А вот и он… Снова дымка, но уже виден этот флотский форпост. Мне приходилось бывать на Кронштадте, и я пытался углядеть хоть что-то знакомое, купол храма, например. Но – некогда глазами лупать. Вон, кто-то сыпется на нас с высоты.

На пересечку особо любопытным выскочило звено Кирилла. Подскочили, обнюхали, и отошли без лая и драки. Свои… И точно – в створ посадочной полосы аэродрома Бычье поле заходили шесть "Ла-пятых". За одной машиной тянулся шлейф дыма. Значит – из боя вышли… Нужно их пропустить. Без бензина, поди, а один и вовсе с дымком.

— Гром-1 – всем. Уходим на второй круг. Кир – смотри…

— Понял, исполняю…