Игорь Росоховатский - Гость. Научно-фантастическая повесть

— Разрешите, я переведу ваши слова на профессиональный язык науки. — Михаил Дмитриевич застенчиво улыбнулся. — Мозг выбирает информацию, необходимую для решения данной проблемы, и отбрасывает все несущественное.

— А если среди «несущественной» информации имеется та, от которой зависит истинное решение проблемы? — спросил Юрий.

— Да, так может быть, — согласился Михаил Дмитриевич, переминаясь с ноги на ногу. — Но ведь мозг способен перерабатывать лишь определенное количество информации. И тут ничего нельзя поделать…

— Вы хотели узнать о главном различии между нами, — сказал Юрий. — О различии, которое сами создали, чтобы преодолеть то, с чем «ничего нельзя поделать». Во-первых, оно измеряется количеством информации, которую я и вы способны воспринять и переработать за единицу времени.

— А во-вторых?

— Второе — алгоритмы. Но я не могу это сформулировать. Вижу существенное в том, что вам кажется несущественным, и оперирую чаще всего элементами для вас несущественными. Извините, но я не могу изложить проблему понятнее. Не знаю, как это сделать. С моей точки зрения, человек воспринимает вещи и явления через кого-то. Иногда «кто-то» — он сам. Иногда, чтобы воспринять, ему надо превратиться в кого-то. Иногда «кто-то» — его сознание…

Юрий умолк, на его лице быстро сменялись выражения досады, недоумения, обреченности.

Михаил Дмитриевич сочувственно смотрел на него, неслышно шевеля губами, словно пытался что-то подсказать. Потом проговорил:

— Однажды спросил заяц у робота: «Ты умеешь бегать как я? Значит, ты такой же, как я. Но ответь на три «почему»: почему ты не ешь морковку? Почему ты такой твердый? Почему ты никого не боишься?» — «Одно из трех «почему» отвечает на два других», — ответил робот. «Все понял!» — воскликнул заяц и… перестал есть морковку.

— Бедный заяц! — с облегчением рассмеялся Юрий. — А вам огромное спасибо. Вы подсказали мне путь. И если когда-нибудь мне удастся сформулировать алгоритмы моего мышления достаточно понятно и однозначно, вы будете первым, кто узнает об этом. А пока пожелайте мне успеха.

«Нет, он непричастен к возникновению эпидемии, — подумал Михаил Дмитриевич. — Совпадение по времени с кражей пробирок — случайность. Теперь, создав лекарство, он причастен к прекращению эпидемии…»

— Эвалд Антонович, вы не узнаете меня? Худой, с выпирающими лопатками и с острыми локтями человек внимательно взглянул на гостя. У глаз собрались и разбежались напряженные морщинки. Он улыбнулся.

— Это вам должно быть трудно узнать меня! Вы же видели меня только больным, в кресле!

Действительно, нелегко было узнать в этом подвижном, как ртуть, жестикулирующем человеке того беспомощного паралитика в кресле-капсуле, которого когда-то встретил Юрий в коридоре медцентра.

— У меня был ориентир — ваш адрес, — приветливо сказал Юрий. — И стимул — ваше приглашение. И еще — ваше обещание…

— Помню: рассказать о наших работах. Я выполню его.

— Сейчас?

— Можно и сейчас. Пойдемте.

Они долго ходили по лабораториям — с этажа на этаж. Эвалд Антонович показывал Юре гигантские трехгорлые колбы, в которые помещали смеси различных элементов, и, пропуская через них электрические разряды, получали аминокислоты. Автоматические мешалки с устрашающим шумом перемешивали содержимое. На панелях вытяжных шкафов загорались и гасли контрольные лампочки, в ректификационных колонках с тихим шорохом струились потоки жидкостей. Дрожали стрелки милливольтметров, манометров, мановакуумметров. Временами раздавался комариный зуд суперцентрифуг. Эвалд Антонович знакомил гостя с результатами анализа первобытных организмов и протоорганизмов, демонстрировал с явным удовольствием, как из коацерватов образуются сложные соединения.

В одной из лабораторий он показал Юрию коллекции «метеоритной жизни», рассказал о гипотезах ее космического зарождения.

— Вдумайтесь хотя бы в такие факты, — говорил он, запальчиво размахивая длинными руками. — Шестьдесят три процента всех атомов человеческого тела — водородные. А в космосе самый распространенный элемент — водород. За ним следуют, если не считать инертных элементов, кислород, углерод, азот. И в нашем теле те же четыре «кита»: водород, кислород, углерод, азот. Органические соединения постоянно путешествуют на Метеоритах в космическом пространстве. Там имеются муравьиный альдегид, цианацетилен, древесный спирт, муравьиная кислота, метанимин… Понимаете, что это значит? Ведь они являются основаниями аминокислот! Разве все это непохоже на стрелку компаса, указывающую направление?

Он торжествующе посмотрел на гостя. Тот совершенно спокойно и несколько снисходительно произнес:

— Вы правы, это гораздо ближе к истине, чем предыдущие гипотезы, с которыми вы меня знакомили.

— Вы говорите так, будто давно проникли в тайну зарождения жизни, — не скрывая иронии, сказал Эвалд Антонович. — Но хотя космическая микробиология уже накопила немало наблюдений, она все еще не ответила на вопрос вопросов.

— Не уповаю на достижения космобиологии.

— А на что уповаете?

Юрий молча пожал плечами и отвернулся. Эвалд Антонович нисколько не смутился.

— Вы знаете что-то неизвестное современной науке?

— Все зависит от угла зрения. Эвалд Антонович решил, что Юрий увиливает от ответа.

— Мы лучше понимали друг друга, когда я был болен.

— Тогда вы больше размышляли.

— В науке принято сначала накопить факты, а уже потом размышлять над ними.

Усмешка появилась на лице Юрия.

— Разве природа не накопила достаточно фактов? Она ставит миллиарды экспериментов ежесекундно. Есть над чем поразмышлять, не правда ли?

— Это демагогия! — выкрикнул Эвалд Антонович. Юрий согнал усмешку со своего лица и примирительно дотронулся до руки собеседника:

— Представьте себе любой замкнутый мир и живущих в нем существ: микробов в капле воды или в пробирке, людей в ракете, на Земле, в звездной системе, — все равно где, но в замкнутом пространстве. Могут ли микробы узнать о себе что-либо существенное, если не смогут выйти за пределы капли или пробирки?

— Добрый день, Виктор Олегович!

Кустович поднял большую, коротко стриженную голову от бумаг и сразу же узнал гостя. Нахмурился и сказал:

— Профессор умер.

— Знаю. Я — к вам. Теперь ведь лабораторией руководите вы?

Кустович склонил голову набок, что, видимо, должно было означать утверждение, и выжидательно снизу вверх смотрел на гостя. Гость понял «приглашение высказаться» и заговорил без обиняков: