Пол Андерсон - Тау - ноль

В межгалактическом пространстве «Леонора Кристина» по-прежнему могла наращивать скорость. Ей потребовались недели, чтобы преодолеть пару миллионов световых лет пути до избранной соседней галактики. Пролетев ее за несколько часов, она набрала столько кинетической энергии, что такое же расстояние теперь преодолела за дни… а после за неделю или около того она покинула родное скопление и достигла следующего… сквозь который пролетела еще стремительнее…

Корабль пересек почти абсолютную пустоту межкланового пространства, а тем временем инженеры починили поврежденную систему. Хотя система ускорения была выключена, «Леоноре Кристине» понадобилось только два месяца ее собственного времени, чтобы оставить позади две или три сотни миллионов световых лет.

Оказалось, что всей массы целого галактического клана, который был ее целью, не хватит, чтобы погасить набранную скорость.

Поэтому «Леонора Кристина» и не пыталась это сделать. Вместо этого она использовала поглощаемую материю, чтобы лететь еще быстрее. Она пересекла область второго клана — люди не пытались управлять ею, и корабль просто пронзил насквозь несколько составляющих клан галактик — за два дня.

Корабль вырвался снова в пустоту с противоположной стороны клана.

Промежуток до другого достижимого клана составлял порядка еще одной сотни миллионов световых лет. «Леонора Кристина» одолела его за неделю.

Когда она прибыла туда, то, разумеется, воспользовалась обнаруженным веществом, чтобы разогнаться еще ближе к предельной скорости.

— Нет… не надо… берегись!

Маргарита Хименес не успела ухватиться за поручень, который остановил бы ее полет. Она ударилась о переборку, была отброшена и беспомощно забарахталась в воздухе.

— Ад и черти! — выругался Борис Федоров по-русски.

Он оценил векторы и ринулся ей наперехват. Это не был сознательный расчет. Как охотник, который целится в движущуюся цель, Федоров использовал навыки и многочисленные чувства своего тела — угловые диаметры и смещения, напряжение и нажим мышц, кинестезию, невидимую, но точно известную конфигурацию каждого сустава, в нескольких производных во времени каждого из этих факторов и многих других — свой организм, машину, созданную с невероятной сложностью и точностью и, когда он двигался в воздухе, красотой.

У него была возможность лететь. Они находились на палубе номер два, далеко на корме, рядом с помещениями двигателя. Палуба предназначалась для хранения груза; но большая часть материалов, которые здесь хранились, ушла на создание оборудования. Там, где располагался груз, теперь зияла огромная пещера, где гуляло эхо, освещенная холодным светом, редко посещаемая. Федоров привел сюда Маргариту, чтобы вдали от посторонних глаз немного поучить ее навыкам поведения в невесомости. Она очень плохо усваивала уроки на тренировках, которые Линдгрен проводила для «наземных ползунов».

Она вращалась в воздухе, волосы поднялись и закрыли лицо; руки, ноги, груди болтались беспорядочно. Пот выступил на ее нагом теле и собрался в капельки, которые сверкали, как крошечные существа.

— Расслабься, я тебе говорю, — крикнул Федоров. — Первое, чему ты должна научиться — это расслабляться.

Пролетая на расстоянии захвата от нее, он обхватил женщину за талию.

Объединенные, они образовали новую систему, которая стала вращаться вокруг оси, двигаясь к противоположной переборке. Вестибулярные процессы выразили свое возмущение головокружением и тошнотой. Он знал, как подавить эту реакцию, а ей перед началом урока велел принять таблетку против космической болезни.

И все равно ее вырвало.

Федоров не мог ничего поделать, кроме как держать ее, пока они летели. Первый приступ застал его врасплох. Тогда он перехватил так, чтобы быть сзади.

Когда они ударились о металл, он ухватился за пустую раму.

Зацепившись за нее локтем, он освободил обе руки, чтобы легче было держать Маргариту и, как мог, успокаивал ее.

— Тебе лучше? — спросил он.

Она пробормотала, вся дрожа:

— Я хочу вымыться.

— Да, конечно. Сейчас найдем, где. Подожди здесь. Держись крепко и не отпускай. Я вернусь через пару минут.

Федоров оттолкнулся и полетел.

Ему нужно было закрыть вентиляторы, пока рвота не попала в общую воздушную систему корабля. Потом он сможет позаботиться о том, чтобы устранить ее при помощи вакуумного пылесоса. Он сделает это сам. Если привлечь еще кого-нибудь, тому может не просто показаться отвратительной эта работа. Он может начать болтать о…

Федоров клацнул зубами. Он закончил меры предосторожности и вернулся к Хименес.

Она все еще была бледна, но движения свои контролировала.

— Прости меня, прости, пожалуйста, Борис. — Голос ее был хриплым, так как она обожгла горло желудочной кислотой. — Я не должна была соглашаться… уйти так далеко… так далеко от туалета.

Он замер и угрюмо спросил:

— Как давно у тебя рвота?

Она отпрянула. Он схватил ее прежде, чем она оказалась без опоры. Его хватка была грубой.

— Когда у тебя последний раз были месячные? — потребовал ответа он.

— Ты же видел…

— То, что я видел, вполне могло быть обманом. Особенно учитывая, как я занят на работе. Говори правду!

Он встряхнул ее и случайно вывернул руку. Она вскрикнула, он выпустил ее, словно обжегся.

— Я не хотел сделать тебе больно, — выдохнул он.

Ее стало относить в сторону. Он ухватил ее как раз вовремя, притянул обратно и крепко прижал к своей запачканной груди.

— Т-т-три месяца, — запинаясь, выговорила она сквозь всхлипы.

Он дал ей возможность выплакаться, гладя по спутанным волосам. Когда она затихла, он помог ей добраться до душевой. Они обтерли друг друга губками начисто. Физиологическая жидкость, которой они пользовались, была такой едкой, что уничтожила вонь рвоты, но испарялась она так быстро и без остатка, что Хименес задрожала от пронзительного холода. Федоров швырнул губки в люк связанного с прачечной конвейера и включил горячий воздух.

Несколько минут они грелись.

— Ты знаешь, — сказал он после долгого молчания, — если мы решим проблему гидропоники в отсутствии гравитации, то сможем разработать что-нибудь, что даст нам настоящую ванну. Или даже душ.

Она не улыбнулась, только прижалась к отверстию, откуда шел теплый воздух.

Федоров помрачнел.

— Ладно, — сказал он. — Как это случилось? Разве врач не должен следить за тем, чтобы все женщины регулярно принимали контрацептивы?

Она кивнула, не глядя на него. Он едва расслышал ее ответ.