Михаил Ахманов - Бойцы Данвейта

О собственной причастности к ментальным таинствам Вальдес старался не думать. В семье их ходили смутные слухи о странных талантах прадеда, но, судя по всему, Пол Рихард Коркоран не передал их дочерям, и ничего подобного не проявилось у отца Вальдеса. Конечно, если не считать семейного проклятия… Но это тема для отдельных размышлений, не связанных с ментальным даром, который заметней других аномалий: либо он есть, либо отсутствует напрочь. Так, во всяком случае, считал Вальдес, привыкший мыслить в категориях реальных, как подобает пилоту и навигатору.

Он пытался расспросить Занту, что она делала все восемь лет своих скитаний. Глядела на звезды и грезила, отвечала она. О чем? Ее глаза подергивались мечтательной дымкой, и, повинуясь мысленному приказу, таяло голубое небо, растворялся сине-зеленый океан, и по стенам отсека плыли другие картины. Иногда дворцы с хрустальными башнями и шпилями, невысокие скалы и покрытые зеленью холмы, озеро на горизонте и парившие над ним крылатые фигурки – пейзаж, представший Вальдесу в миг их первого свидания. Теперь он знал, что видит астроид Анат, круживший у планеты Файо, огромное космическое поселение, где родилась Занту и где жила ее семья. Это видение сменялось просторной ареной, похожей на Чертов Круг, заполненной сотнями танцоров; вились яркие легкие ткани, сверкали глаза, звучала протяжная мелодия, и в такт ей ступали маленькие ноги плясунов, вздымались руки, отбивая ритм хлопками. У арены начиналась аллея Седьмой Луны, вымощенная розовыми плитками, и, проскользнув мимо вилл и деревьев, усеянных цветами, мимо пилонов и стел, мозаик, ледяных скульптур, сгустков цветного тумана, застывших в воздухе картин и других чудес, собранных с половины Галактики, можно было добраться до аллеи Света и Тени и дома Занту. Она никогда не показывала Вальдесу своих близких, только сад, где трудилась дюжина сервов, и здание, похожее на розовую раковину. Увитые зеленью галереи окружали его, плавно изгибались стены с перламутровым блеском, ниши украшала коллекция редкостей: кусок янтаря с застывшей внутри огромной бабочкой; миниатюрная китайская пагода из кости, явно происходившая с Земли; камни с врезанными в них письменами; нечто подобное огромной бутыли, в которой вращались кольца разноцветного огня; плетенный из перьев узор, изображавший какого-то зверя, и множество иных предметов, удивительных, полузнакомых или непонятных, но всегда чарующе прекрасных.

В дом попадали через просторный холл или дворик с хрустальной кровлей. Под этим прозрачным сводом, прямо в воздухе, висел Замок величиной с человеческий рост, напоминавший покинутые жилища лоона эо на Данвейте. Модель была выполнена с неподражаемым искусством: блестела серебром центральная башня с примыкавшими к ней малыми донжонами, тянулся вверх остроконечный шпиль, ажурные прорези и узоры придавали конструкции эфирную легкость.

– Памятный знак, – сказала Занту, глядя, как серебристая игрушка медленно вращается, сияя в потоке света. – Когда-то, очень давно, моя семейная группа обитала в этом жилище. Мы происходим с Файо, но когда освоили планеты Внешней Зоны, перебрались на Харру. Оттуда вновь вернулись к Файо, но не в нижний мир, а в астроид. Его вырастили специально для нас.

Вырастили, отметил Вальдес. Луч, отраженный серебряной башней, кольнул его зрачок.

– Велика ли твоя семейная группа? – спросил он.

– Если считать десятками, как принято у вас, получится семнадцать тысяч. Но в древности нас было меньше, сотен шесть.

– В древности, когда вы жили в Замке? – уточнил Вальдес. – В этом, чью модель мы видим?

– Ты ошибаешься, Сергей Вальдес с Земли. Перед нами не модель, а наше прежнее жилище. Одни семейные группы оставили свою обитель на внешних планетах, другие забрали. На память, как мы.

Он внимательно осмотрел крохотный Замок и произнес:

– Маловат для шести сотен лоона эо. Как ты считаешь?

– Его можно вырастить.

– Вырастить? Что это значит?

Занту повела рукой, и один из приборов, хранившихся в ее отсеке, неторопливо перелетел в беседку и завис над полом. Это была полусфера, собранная из ледяных многогранных пластин; кристаллы словно перемещались по ее поверхности, и над ними трепетало зыбкое сиреневое марево. Какой-то эмиттер, решил Вальдес.

– Земляне носят украшения? – спросила Занту.

– Многие носят. Я – нет. На флоте не принято.

– Дай тогда что-нибудь другое, небольшое.

Он снял с шеи кредитный медальон.

– Это подойдет?

– Лучше не надо. Собьется настройка электронных цепей, и ты потеряешь заработанное. Нужен какой-то простой предмет. Полностью инертный.

Вальдес вытащил монету – ту самую, что подарила Занту.

– Положи ее на пол, под сканер, и отойди. Пальцы не должны попасть под излучение.

Он сделал, как она сказала. Движение пластинок прекратилось, сиреневый туман начал быстро густеть, вытягиваться вдоль оси прибора, собираться в яркий лучик. Световое пятно накрыло монету, его края подрагивали и сжимались, охватывая металлический кружок все плотней и плотней. Потом – мгновенная ослепительная вспышка, заставившая Вальдеса прищуриться. Когда он открыл глаза, монета словно растеклась; теперь она была величиной с ладонь и толщиною в палец. Сиреневый луч угас, и диск из платины с изображением единорога загадочно и тускло мерцал на полу.

– Голограмма? – неуверенно молвил Вальдес.

Занту улыбнулась. Ее улыбка казалась совсем человеческой: раскрылись губы, сверкнул перламутр зубов, приподнялись холмики у краешков рта.

– Попробуй! Возьми ее!

Монета тянула на добрый килограмм. Ее тяжесть была реальной, осязаемой, как вес оружия или боевой перчатки. Он в изумлении покачал головой.

– Этот прибор…

– Молекулярный сканер.

– Пусть так. Он делает малое большим, а большое – малым?

– Да.

– Так выращивают Замки, корабли, астроиды? Любые крупные конструкции? Из малых, но точных моделей?

– Да. Нельзя преобразовывать только электронные системы и живых созданий. Растения, птиц, зверей… Они организованы слишком сложно.

Кивнув, Вальдес наклонился и опустил монету на пол.

– Сделай ее такой, как прежде. Пожалуйста.

– Но в этой больше металла. Разве он тебе не нужен?

– Нет. Та прежняя монета – не металл, а память, как ваш маленький Замок. Память о тебе, о твоем корабле и нашем полете… А эта слишком велика, чтобы носить ее с собой.

Вспыхнул сиреневый луч, диск съежился, превратившись в обычное песо. Полусфера вспорхнула на консоль. Об этом надо рассказать Кро, подумал Вальдес. Такое волшебное устройство! Корпуса кораблей и зданий, жилые купола и основания плавучих городов, космические станции и баржи, а также множество других вещей можно штамповать десятками, сотнями тысяч! Конечно, необходима энергия, но ее во Вселенной больше, чем технологических линий и шахт по добыче сырья. С таким прибором миллионы тонн металла не нужны, и не нужна тяжелая промышленность; спрос лишь на ювелиров… Надо, надо рассказать Вождю!