Айрис Мердок - Единорог

Внезапно разум вернулся к Эффингэму. Казалось, на все это время он лишился себя, своей индивидуальности. Теперь же, полностью осознав ситуацию, видя, что небо освещается чуть заметными проблесками утра, он ощутил, что к нему вернулось сознание. Им овладело неистовое желание жить. Может быть, это ответный крик?

Теперь Эффингэм кричал совсем другим голосом:

-- Эй, эй! На помощь! На помощь!

Снова раздался ответный отдаленный звук. Это был, не сомненно, человеческий голос. Эффингэм продолжал звать. Свет усилился, хотя все еще было темно, но уже различались какие-то очертания, он мог смутно увидеть свои руки и пространство перед собой. Он продолжал звать, и другой человек отзывался, хотя, казалось, не приближался к нему. Затем после недолгого молчания golos раздался намного ближе:

-- Мистер Купер! -- Это был голос Дэниса Ноулана.

-- Дэнис! -- воскликнул Эффингэм. Это был самый счастливый звук, который он когда-либо издавал в жизни. -- Дэнис, Дэнис, Дэнис! -- Слезы подступили к его глазам. Его прежде не переродившееся естество снова было с ним. Он будет жить.

-- Вы завязли, сэр?

Эффингэм все еще не мог четко видеть. Тьма сменилась легкой коричневато-синеватой дымкой.

-- Да, ужасно, почти до пояса. Я не могу больше двигаться. Ради Бога, будь сторожен, а то тоже завязнешь. Здесь какая-то яма. Может, тебе лучше подождать до рассвета и сходить за людьми и лестницей. Если ты сможешь найти дорогу назад ко мне. Думаю, я смогу продержаться еще какое-то время.

Последовало молчание, а затем Эффингэму удалось рассмотреть приблизившуюся к нему фигуру Дэниса. Это было чудо -- увидеть наконец-то нечто вертикальное, увидеть человека. Дэнис, казалось, легко шел по поверхности болота, его ноги едва касались земли. За ним следовало что-то небольшое, темное, минутой позже Эффингэм разглядел, что это осел. Дэнис и ослик остановились примерно в тридцати ярдах от него. Стало светлее.

-- Ради Бога, на чем ты стоишь, Дэнис?

-- На болоте есть тропинки, старые, выложенные валежником тропы. Только их нужно знать. Это самое близкое расстояние, на которое я могу подойти по тропе.

Эффингэм застонал:

-- Ты никогда не дотянешься до меня. Вокруг трясина. Тебе лучше пойти и привести спасателей. Только, ради Бога, поторопись.

-- Я доберусь до вас. Здесь не слишком далеко. Я собираюсь проложить валежник по болоту. Это не займет много времени. Не двигайтесь и не пытайтесь выбраться.

Дэнис снял объемистую вязанку со спины осла. Быстро и ловко он начал бросать ветви валежника на темную поверхность болота. Он их немного прижимал и добавлял еще сверху. Утренняя заря осветила теперь ровную, лишенную каких-либо характерных черт землю вокруг. Тропинка протягивалась к Эффингэму.

Дэнис работал быстро, подкладывая валежник. Эффингэм видел, что его ноги в парусиновых туфлях почти не были испачканы. Он начал осторожно передвигать ногами в грязи, готовясь обрести kontrol" над своим телом, но, задохнувшись, соскользнул еще глубже. Болото сжало его за талию. В действительности он уже не мог .

-- Я же сказал вам, не двигайтесь. -- Дэнис был уже так близко, что почти мог его коснуться. -- Послушайте, когда я дотянусь до вас, мы все сделаем быстро. Я возьму вас под мышки и осторожно потяну, а вы делайте такие движения ногами, как будто плывете в воде. Вот я и здесь. Теперь спокойно двигайтесь, как я вам сказал. Сейчас я встану на колени, а вы держитесь за мои плечи. Теперь передвигайте ногами, двигайтесь вверх, вверх.

Впоследствии Эффингэму казалось, что сами слова Дэниса придали ему новую силу. Он не мог , так как ноги казались парализованными, но все же он слегка пошевелил ими и заставил тело податься вверх в унисон с равномерными усилиями Дэниса.

-- Теперь остановитесь. Теперь снова. Стоп. Снова. Теперь я смогу затащить вас на валежник. Да, подтянитесь на руках. Не пытайтесь встать, просто лежите. Теперь отдохните. Через минуту вы взберетесь на твердое место. Отдохните. Теперь карабкайтесь. Дайте мне руку. Просто скользите. Я буду тянуть вас.

Задыхаясь от изнеможения, Эффингэм наконец втащил свое промокшее грязное тело на валежник, который уже начал медленно погружаться в болото. Теперь он уже ощупывал рукой твердую поверхность, а через минуту сидел на тропинке. Бледно-голубое небо покрывали облака.

Вставало солнце.

-- Дэнис, что я могу сказать? Спасибо.

-- Не за что, сэр. Скоро вы сможете идти.

-- Не называй меня . Мне кажется, я уже могу идти. Если ты поможешь мне встать.

-- Не надо торопиться. Ну вот. Разомните немного ноги. А я развяжу ослика. Он дикий. Мы можем оставить его здесь.

-- А он не упадет в болото?

-- Нет, эти создания знают тропы. Он немного пройдет за нами, вы увидите, а затем убежит к своим сородичам.

-- Как красиво выглядит болото на солнце. Сколько оттенков красного, голубого и желтого. Я никогда не думал, что у него так много цветов. Я уже могу идти, Дэнис.

-- Тогда пойдемте. Тропинка твердая, но очень узкая, ее трудно разглядеть. Вам лучше взять меня за руку.

Они отправились по тропинке при первых лучах восходящего solntsa: Дэнис, ведущий Эффингэма за руку, и бегущий следом за ними ослик.

ГЛАВА 21

-- Подними руку, Эффи, в рукав, хорошо.

-- Немного вперед, давай я заправлю рубашку сзади.

-- Подними ноги, я надену тебе тапочки. Облаченный в твидовый костюм Джералда, он благоухал солью для ванн и был один среди трех женщин. Их прекрасные лица, освещенные нежностью и любовью, склонились над ним, подобно ангелам.

-- В православной церкви Святая Троица иногда изображается в виде трех ангелов, -- сказал Эффингэм. Он выпил уже много виски с тех пор, как вернулся. Теперь его похлопывали три пары рук. Он добавил: -- Автоматически, совершенно автоматически.

-- Что ты имеешь в виду, Эффи? Ты уже сказал это несколько раз. Ты повторял эти слова, когда Дэнис привел тебя.

-- Я пытаюсь что-то припомнить...

-- Как хорошо, что Дэнис был здесь. Никто из деревенских жителей не пошел бы ночью. Ты долго кричал, прежде чем Дэнис услышал тебя?

-- О, время от времени я кричал: -- в надежде, что кто-нибудь появится.

-- Ты очень храбрый. Я бы просто впала в панику. А вы, Мэриан, Алиса?

То, что он только что сказал, было не совсем верно, подумал Эффингэм. Он попытался сфокусировать свой взгляд на женщинах, но они сливались в один неясный золотой шар. Тело его обмякло, но в то же время он чувствовал себя восхитительно, как будто заново родился, будто превратился в иное существо и еще лежал на берегу, утомленный, но преображенный. Он жалел, что не может вспомнить то, что пытался.

-- Я уверена, что впала бы в панику. Прошло так много вре мени. О чем же ты думал, Эффингэм, когда тебя засасывало?