Георгий Мартынов - Гианэя

— Номер первый! — На этот раз голос Сабо не был так невозмутимо спокоен. — Прекратить поиск! Назад! — Он повернулся к Стоуну. — Риск действительно очень велик. Лучше не искушать судьбу.

— Как ни жаль, но, по-видимому, это будет самое лучшее.

— Уничтожаем?

— Да, — твердо ответил Стоун.

Решение было принято.

Но оно опоздало.

Хозяева базы решили все раньше.

На Луне нет звуков. И первый взрыв люди увидели. Робот номер один еще не погасил своего прожектора, ожидая, пока выйдут из выемки оба его помощника. Они как раз показались на краю площадки, когда один из куполов вдруг точно раскрылся, изнутри вырвался сноп огня, и через мгновение на этом месте осталась только глубокая яма.

И тотчас же взорвался второй, потом третий…

Четвертый взрыв произошел уже в темноте. Шар быстро полз к вездеходам. Впереди его «бежали» оба робота-«человека».

А там, в черной мгле тени, с методической аккуратностью, через равные промежутки времени, взлетели столбы огня, уничтожая неизвестные людям сложные установки базы, доставленные сюда предками Гианэи с другой планеты, сгусток технической мысли неведомого народа.

Наступила прежняя «тишина».

Пять прожекторов без чьей-либо команды, но одновременно осветили изрытую ямами площадку.

Все обратилось в пыль. Там, где стоял ромб, сила взрыва обрушила честь скалы, обломки гранита засыпали половину выемки.

И только ровные линии ее границ указывали, что здесь находилось искусственное сооружение.

Это все, что осталось людям на память о пришельцах из космоса.

Нет, не все!

Оставались еще два спутника!

Где-то в пространства они снова кружились возле Земли, неся в себе неизвестную опасность.

Нельзя было сомневаться, что «команда действовать», как говорил Стоун, уже отдана. Это логически вытекало из того факта, что база перестала существовать. Ромб должен был выполнить и, конечно, выполнил свое последнее назначение.

Что же грозит Земле в ближайшие часы, а может быть, и минуты?

Ведь там ничего не знают!

Штабной вездеход полным ходом помчался обратно к станции. Волнение и тревога были настолько сильны, что об остальных машинах вспомнили только в пути и по радио объяснили причину такого стремительного отъезда.

Уже через десять минут Сабо и Стоун находились в радиорубке. Прямая связь с космическим институтом была установлена меньше чем за минуту, и Сабо, внешне спокойный, передал тревожное сообщение.

Гианэя же сразу по приезде на станцию отправилась в бассейн. Она до странности любила воду.

— Извините, — сказал Муратов, входя в бассейн. — Я вам помешал.

— Это ничего, — улыбнулась Гианэя.

— Мы просим вас припомнить, не говорил ли Риагэя, в чем именно заключается опасность спутников для людей Земли?

— Я не слышала.

— Но вы знали, зачем летите к Земле?

— Мы знали это.

— Зачем же?

— Чтобы осуществить давно задуманный план.

— Какой?

Гианэя засмеялась.

— Вы непоследовательны, Виктор, — сказала она насмешливо. — Если бы я могла ответить на этот вопрос, то ответила бы и на первый. Это одно и то же. Я знала, что мы хотели осуществить наш плен. А какой? Об этом знали Риагэя и еще трое.

Марина говорила брату, что Гианэя способна на ложь. И он был совершенно уверен в том, что и сейчас она лжет. Его уверенность в этом подкреплялось ее же фразой: «Люди Земли не заслуживают той участи, которую им готовили». Чтобы так сказать, надо знать, что готовилось.

— Вы знаете, Гианэя, — сказал он тихо.

Снова раздался ее мелодичный смех.

— Допустим, — сказала она, нимало не смущаясь. — Но вам этого знать не нужно.

Муратова взорвало.

— Посла того, что вы нам уже сообщили, — сказал он резко, — вы обязаны сказать все!

— Вы меня упрекаете?

Муратов понял, что надо изменить тон. Огонек в глазах Гианэи был опасен.

— Я ни в чем вас не упрекаю, Гианэя, — сказал он. — Наоборот, я восхищаюсь вашим благородным поступком. Вы оказали нам огромную услугу. Но будьте же последовательны. Нас очень тревожит неизвестность.

— Конечно, она должна вас тревожить. Но если бы я и сказала, вы этого не поймете. — Гианэя в третий раз повторила эту фразу.

Муратов силой воли заставил себя не реагировать.

— Попробуйте, — сказал он только. — Может быть, мы способны вас понять.

Она взялась руками за край бассейна и легко поднялась из воды. Ее движения всегда были легки, а здесь, на Луне, в особенности. И непринужденно села рядом с ним. Электрический свет бликами играл на ее влажном зеленоватом теле.

— Для этого вам надо знать, что послужило причиной возникновения нашего плана.

Муратов не смотрел на нее. Ее близкое соседство в таком «откровенном виде» было ему неприятно. Он был воспитан несколько иначе, чем Гианэя.

— Так расскажите это, — сказал он.

— Я расскажу.

— Когда?

— Когда-нибудь потом. Здесь не место для столь длинного разговора.

— Но пока вы будете собираться, — снова не выдержал Муратов, — может произойти непоправимое.

— Возможно. Но теперь уже ничего нельзя исправить или изменить. Не говорите со мной резко, я этого не люблю. Наш план уже осуществляется. Так случилось по вашей вине. Я вас предупреждала.

Был момент, еще на Земле, когда Муратов подумал, что слова Гианэи «спасаю вас» вызваны не опасением за судьбу людей, а инстинктом самосохранения. Ведь, живя на Земле, Гианэя разделяла любую участь человечества Земли. Но сейчас он понял, что она была тогда искренна. Ее собственная участь ей безразлична. Если бы это было не так, Гианэя сказала бы все немедленно.

— То, что сделал Риагэя, оказалось напрасным, — задумчиво произнесла Гианэя, очевидно, думая вслух. — Но так и должно было случиться…

Муратов расслышал эти слова, хотя они и были сказаны очень тихо.

Он не задал напрашивающегося вопроса: она говорила не ему, а самой себе.

И вдруг он осознал, что Гианэя сказала эту фразу по-испански!

6

Несколько минут Муратов машинально следил за Гианэей. Он первый раз видел, как она плыла, и невольно залюбовался красотой ее движений.

Но его мысли были далеко…

Она сказала самой себе, подумала вслух и сделала это на земном языке!

Люди иногда произносят свои мысли вслух, когда глубоко задумываются. Но почему Гианэя «подумала» на испанском языке? Было бы гораздо естественнее, если бы она сказала эту фразу на своем. Человек всегда думает на своем, а не на чужом языке.

Муратов чувствовал, что стоит на пороге какого-то очень важного открытия.