Сергей Лукьяненко - «Л» – значит люди (Сборник)

Я присел перед хоббитом на колени. И ласково сказал:

– Знаешь, я очень тебя любил. И твой мир всегда был для меня настоящим.

Проводник расслабился:

– Пойдем, это совсем близко. Я хорошо знаю дорогу.

– В этом-то вся и беда, Проводник. Ты уже слишком многих туда увел. Я боюсь, что мне не хватит места… и уж точно не найдется еще одного Кольца.

Он снова стал мной – Проводник Отсюда. Только еще более усталый, чем раньше.

– Тогда думай сам. Я не стану больше перебирать варианты. Решай – у тебя целая ночь.

– Она скоро кончится, – сказал я. Мне стало страшно.

– Не волнуйся. Со мной ночь может длиться вечно.

– А ты не боишься провожать меня целую вечность?

– Для меня нет времени. Оно существует для тебя – ты устанешь и захочешь остановиться. Захочешь спать, в конце концов.

– Идем.

Улицы вновь кружили вокруг. Словно мы перебирали ногами, а дома торопливо ползли мимо.

– Мы идем к вокзалу, – вдруг понял я. – Все-таки хочешь усадить меня на поезд?

– Нет. Это ты хочешь туда прийти. Тебе нужен символ, этикетка, образ дороги.

– Я просто хочу выпить кофе, – хмуро возразил я.

Буфет был пуст. Грязный пол, залитые чем-то столики. Проводник подошел к стойке – мне показалось, что на мгновение за ней возникла бесформенная тень буфетчицы, – и вернулся с двумя гранеными стаканами.

– Я заплатил, – мимоходом сказал он. – Кофе натуральный, молотый.

Я недоверчиво принюхался. Кофе, настоящий. В вокзальном буфете. Хотя чему удивляться, идя с Проводником?

– А нормальные чашечки нельзя было взять?

Проводник пожал плечами:

– Мы же не в ресторане… Достать через Тени?

– Не надо. – Я глотнул кофе, в меру горячий и слегка сладкий. Как положено. – Не трави душу, Проводник. Я хотел бы туда уйти, но не могу. Будем считать, что янтарь – не мой камень.

– Эмбер… – тихо прошептал Проводник. – Я часто провожал туда… последнее время.

Он явно не собирался пить свой кофе. Я молча забрал у него стакан, выпил залпом, как водку, как горькое лекарство.

– Это ненадолго тебя взбодрит, – с жалостью сказал Проводник. – Решай быстрее. Ищи.

– Пойдем, Проводник. Поищем вместе.

Город давно уже кончился, а ночь все длилась. Мы шли по горной дороге, извилистой и крутой. За спиной упавшим на землю сгустком тьмы притаился город.

– Я показал все, что знал, – прошептал Проводник. Теперь он шел следом, понурившийся и жалкий, утративший всякое сходство со мной. – Ты видел счастливые миры, ты видел страшные. Тебе нравилось… иногда. Остановись, сделай выбор.

Ноги болели. Я боялся даже подумать, сколько километров мы прошли за ночь. Боялся взглянуть на часы и узнать, сколько уже длится ночь.

– Тебе хочется спать, – сказал Проводник. Голос был неожиданно тонким, и я обернулся. За мной брела девушка в потрепанных джинсах и мятой клетчатой рубашке. Со светлыми волосами, разбросанными по плечам. С моей сумкой в руке.

– А это еще зачем? – устало спросил я.

Проводник лениво махнула рукой:

– Какая разница? Давай отдохнем.

Мы уселись прямо на дороге, на теплом шершавом бетоне. Я достал сигареты, не спрашивая, раскурил пару, протянул одну Проводнику. И замер, разглядывая ее лицо в тусклом свете зажигалки. Язычок пламени дрожал между нами, бросаясь от ее лица к моему и обратно. То ли в такт дыханию, то ли в пересечении взглядов.

– Всегда хотел встретиться с такой девушкой, верно? – спросила Проводник. – Она будет ждать тебя. Здесь или в другом городе. Где захочешь.

Я любовался ею. Молча, сосредоточенно. Нет, не было в ее лице идеальности. Не каждый обернулся бы вслед. Эту девушку должен был любить я.

– Очень надеялся, что у тебя хватит ума не предлагать это, – сказал я. И понял, что голос дрожит. – Есть то, чего нельзя просить или искать. Можно лишь ждать… Зря ты это сделал… Зачем?

Я снова сидел лицом к лицу со своим отражением. Проводник вздохнул:

– Мне было жалко тебя… Но я предложу еще. Хочешь стать таким же, как я? Проводником. Вечным Проводником Отсюда?

– Нет. По-моему, ты уже понял, чего я хочу.

Проводник кивнул. Положил на колени сумку. И печально сказал:

– Да, понял. Сразу. Но тебе понадобилась ночь – очень долгая ночь, чтобы понять самому.

– Да! – Я засмеялся, понимая, как не нужен сейчас смех. – Мне нужна очень долгая ночь, Проводник. Вечный покой. Тишина. Ты пришел слишком поздно, чтобы привести меня куда-то. Я способен лишь уйти.

– Но не всем для этого нужен проводник.

– Они верят в покой и тишину. А я боюсь, что их может не оказаться там.

– Я помогу тебе, – сказал он. – Сейчас… Это несложно.

Он опять изменился. Неуловимо для глаз – да и слишком темно было вокруг. Но я знал, кем он теперь стал.

– Это всего лишь оболочка, – прошептал я, потому что теперь мне стало совсем грустно. – И все равно – не смей!

– Тебе не будет больно, – сказал Проводник. А может – и не он сам. Желтая змейка скользнула с его тонкого запястья и заструилась ко мне по асфальту. Малыш с волосами цвета спелой пшеницы смотрел на меня глазами Проводника. – Я знаю, все случится очень быстро. Она унесет тебя дальше, чем смог бы увести я…

– Какой из тебя, к чертовой матери, Маленький Принц, – прошипел я. И ударил каблуком по змейке, чей укус убивает в полминуты. Наверное, она непривычно чувствовала себя на дороге. Ей нужен был мягкий песок пустыни – для быстрого рывка, для маскировки. – Мы пришли к началу конца, Проводник. Сбрасывай этот облик! Не смей в нем оставаться!

Встав лицом друг к другу, мы положили руки на сумки. Одинаковым движением раздернули «молнии» застежек. Сдвинули мягкую шерсть свитеров. И взялись за теплый металл.

– Ты знаешь, чего я хочу, Проводник. И знаешь свой долг – вести меня до конца.

Я рассмеялся:

– Провожай меня в никуда, Проводник! В долгую ночь, в вечный покой. Я подарю тебе отдых – ты заслужил его за тысячи лет. Провожай!

– Но почему? – Его голос охрип, как у меня при страхе и волнении. – Зачем тебе я? За что?

– А ты не понимаешь?

Он знал. Проводник понимал все – он снова был мной. Но я говорил – для самого себя:

– За что? За все, Проводник. За то, что ты есть. За слухи и разговоры. За веру в то, что можно уйти Отсюда. За всех, кого ты увел. За всех, чьи маски надел, за всех, чьи мысли украл. За меня.

Он пятился, а я шел, отжимая его к обочине, к обрыву, под которым лежал мертвый город. Пистолет был в моей руке, но это не играло никакой роли. Проводника не убьет падение или пуля. Его нельзя убить – он не человек. Его можно лишь увести в никуда. Он должен сопровождать, он не вправе отказаться. Это сущность, а не роль – быть Проводником.