Майкл Суэнвик - Хроники железных драконов (сборник)
– Будь полезен, застегни мне пуговицы, – велела она.
Билли повиновался.
– У тебя же есть другие парни, я знаю. Ты со всеми так себя ведешь или только со мной?
– Моя соседка по комнате с минуты на минуту вернется с занятий, – холодно отозвалась Джейн. – Пора бы тебе одеться, конь генитальный.
Билли со вздохом полез под кровать за брюками. Он, словно аист, по очереди сгибал и разгибал каждую ногу, засовывая их в штанины. Он был утонченным существом, худющий и с длинными тощими ногами, как у огородного пугала. Сидя он почти доставал головой до потолка. Стоя ему приходилось сутулиться.
Дверь задергалась, затем загудела, словно по ней сердито били кулаками.
– Это она. Открой! Чего стоишь?
Однако не успел Билли дойти до двери, как фрамуга наверху распахнулась и внутрь пролезла Мартышка. Он импульсивно схватил ее под мышки и, развернув как куклу, поставил на ее же собственный стол. Она стояла там, и мордочка у нее темнела, словно уголь в камине. Билли расплылся в приветственной улыбке с торчащими вкривь и вкось зубами, причем улыбка эта загибалась по обеим сторонам его лица. Именно в такие моменты, когда он был настроен самым дружелюбным образом, он выглядел наиболее уродливо. Мартышка злобно уставилась мимо него на Джейн.
– Какого члена ты, по-твоему, делаешь, запирая от меня мою собственную, к дьяволу, комнату?
Знаки на предметном стекле были недобрые. Еще бы, в год Десятины знамения хорошими не бывают. Если проверить образец: кусочек волоса, каплю мочи, соскоб с рога – что угодно – на спектрофотометре, результирующий спектр неизбежно покажет толстую черную полосу, отмечающую приближение Десятины. Даже если вы сами переживете отсев, то наверняка потеряете кого-то из близких.
– Я готовила препарат, – пробормотала она рассеянно. Билли уже совладал с ремнем и торопливо застегивал пуговицы на рубашке. – Нет, вот надо же было тебе ворваться ровно посредине процесса, а?
По идее ей не полагалось применять эзотерические техники в процессе промежуточного сканирования, но, поступая так, она экономила бесконечные часы, которые потратила бы, пялясь в лужицу разлитых чернил или медитируя над козлиными потрохами.
– Что-то ты последнее время совсем обнахалилась, мисс Делаю-Что-Хочу Олдерберри. – Мартышка спрыгнула со стола. – Не припоминаю, чтобы я давала тебе разрешение использовать мою комнату для частных, твою мать, свиданий.
– Гхм, слушайте, мне пора, я опаздываю. На лекцию. – Билли сунул носки и туфли под мышку. Неловко кивая, задним ходом он засеменил вон из комнаты, словно лист, уносимый бурей. – Пока.
Секрет успешного сканирования заключается в понимании того, что будущее неоднозначно и предсказать его невозможно. Никак. Можно только определить то, что уже существует, но еще неизвестно. Любовники предназначены друг другу задолго до первого поцелуя. В дружбе заложено убийство. Опухоль, которая выглядит пылинкой на рентгеновском снимке, означает смерть. Сколько случайных, на первый взгляд, событий на деле оказываются просто результатом череды последствий. Джейн принялась заносить свои наблюдения в рабочую тетрадь.
Мартышка вырвала у нее из руки карандаш и сломала пополам.
Джейн закрыла глаза и внутренним зрением проследила все изгибы символа Бафомета. Когда она снова успокоилась, то выдвинула ящик комода.
– Хорошо. – Внутри лежала пара медицинских перчаток. – Я не хотела этого делать. – Она их натянула. – Но ты просто не оставляешь мне выбора, согласна?
Надо отдать ей должное, Мартышка не отступила. В ее роду имелась примесь крови трикстеров, и соответствующий ген оказался доминантным. Она нервно облизнула губы, пока Джейн изображала, что вынимает из комода невидимую коробку с инструментами.
– Ты меня не запугаешь.
– Хорошо. – Джейн откинула крышку и сунула руку внутрь. – Лучше всего получается, когда не верят. – Она извлекла столь же воображаемый скальпель и зажала его между большим и указательным пальцами, поворачивая его то одной, то другой стороной и любуясь игрой света на лезвии.
– Что ты собираешься делать?
Джейн улыбнулась.
– Это!
Она врезала Мартышке кулаком в живот. Маленькое чудовище согнулось пополам от боли, Джейн оседлала ее и, невзирая на крики, прижала к полу. Она задрала Мартышке блузку на голову и вынула из кармана заранее припасенный как раз для такого случая пузырек.
– Чуть выше. – Она вонзила твердые пальцы в беззащитный живот. – Здесь!
Она раздавила пузырек. Потекла кровь. Темно-багровая жидкость залила мартышкин живот и промежность. Джейн отступила, сжимая в кулаке лопнувший пузырек. Со стороны он выглядел как клочок салфетки. Мартышка барахталась, одергивая блузку, а Джейн тем временем закинула пузырек в рот. Разжевала его и проглотила.
Сделано.
С профессиональной быстротой Джейн убрала скальпель в коробку и вернула ее в комод и небытие. Стянула перчатки и бросила в корзину для мусора. Дело сделано. Прислонившись к своему письменному столу, она прикидывала, купилась ли ее соседка по комнате на этот трюк.
Мартышка поднялась с пола.
– Какого дьявола ты только что сделала?
– Надеюсь, купила себе немного мира и спокойствия.
– Ты меня не обманывай – это просто ловкость рук.
– Думай что хочешь.
Взяв в руку массивный степлер, Мартышка двинулась на нее.
– А вот этим по башке не желаешь? Посмотрим, кому будет больнее, тебе или мне.
– Это можно выяснить только одним способом.
Мартышка нерешительно закусила губу. Затем с отвращением швырнула степлер на пол и плюхнулась в кресло.
– Черт!
Она просто лопалась от ярости. Внезапно напряжение отпустило ее, и она хихикнула про себя. С деланой небрежностью она произнесла:
– А я тут познакомилась с одним твоим давним другом.
– Поистине ошеломляющая непоследовательность, – заметила Джейн.
Оттирая с подбородка пятнышко крови, она вернулась к микроскопу. Но как ни старалась, игнорировать Мартышкино замечание не удавалось. Оно свербело в мозгу. Наконец она вздохнула:
– Ну и с кем же?
– Мое дело знать, твое – разузнать.
Тон у Мартышки был злорадный, насмешливый, торжествующий. Не отводя глаз от Джейн, она подняла уголок пропитанной кровью блузки и принялась сосать ткань.
Перед выходом Джейн провела долгий час, глядя на куцый бланк. Желтая бумага уже почти протерлась на сгибах. Плохие новости всегда приходят на дешевой серой бумаге, а имена и сам текст плохо отпечатаны через трижды использованную копирку большими буквами чуть выше линеек. Получив эту писанину накануне, она перечитала ее, наверное, уже раз десять.
Кому: Господину/Госпоже ОЛДЕРБЕРРИ.
От: Служба истины и покаяния, Отдел финансовой помощи.
В нынешний период налоговых ограничений необходимо делать все возможное для сокращения или устранения любых расходов, дабы они не оказали отрицательного влияния на качество вашего образования. Таким образом, в виде меры по снижению затрат, часть вашей ЗАСЛУЖЕННОЙ СТИПЕНДИИ, покрываемая нашей службой, снимается. Мы знаем, что вы поступили к нам, желая университету скорее оправиться от временных финансовых затруднений, и настоятельно поощряем вас вложить максимум доступных вам средств для финансирования вашего образования через частный сектор. Обязуемся выслать персональный график выплат в течение ТРЕХ НЕДЕЛЬ.
Гнев Джейн давно прошел. Она прочла листок, только чтобы лишить его силы, очиститься от последних следов эмоций, убедиться, что она сделает то, что должна, спокойно и четко. Пора.
Университетская библиотека открывалась в полночь и закрывалась на рассвете. Обоснованием столь необычного расписания работы служило то, что это отпугивало дилетантов и бездельников, чтобы они не занимали попусту читательские места. Джейн подозревала наличие более темных мотивов, но на сей раз уединение пустых залов и гулких комнат было ей только на руку. По боковым проходам и кованым чугунным винтовым лестницам она следовала извилистым путем к наименее посещаемым областям собранной здесь мудрости.
Ради максимального использования ограниченной площади помещения более старые фонды оборудовали электрическими полками. Проходы имелись только через каждые десять полок; прочие были сдвинуты вместе, словно старая мебель в чулане. Джейн шла вдоль них, читая таблички, пока не нашла искомое, и щелкнула выключателем на торце полки. Загудел скрытый моторчик. Медленно и неуклюже соседние полки раздвинулись, закрывая существующий проем и открывая новый там, где ей понадобилось.
Все книги были старые и потемневшие от времени. Некоторые скреплялись бечевкой или резиновыми бинтами, столь древними, что рвались от одного лишь прикосновения, но не отваливались, поскольку за десятилетия намертво приросли к обложкам. Наиболее ценные экземпляры содержались в специальных контейнерах из картона, аккуратно перетянутых лентами. Но и эти тлели внутри контейнеров, медленно превращаясь в прах, неумолимо окисляясь, как и все книги, в процессе столь неминуемом, что Джейн чуяла его запах – флер увядания, липнущий к стопкам книг, – словно дым от сжигаемого вдалеке сена. Все книги, без исключения, постепенно умирали.
