Сергей Трусов - Карнавал (сборник)

Каждое утро я начинаю с серии доведенных до автоматизма движений. Взмахи руками, повороты, приседания. Потом чайник на плиту и быстренько в ванную. Мыло, зубная щетка, бритва, полотенце. Теперь одеваться и снова на кухню.

До работы десять минут ходу, но я выхожу заранее, чтобы подышать утренней прохладой. Позже пригреет солнце, внесут свою лепту машины, и воздух станет разве что "пригодным для дыхания".

Вот здесь, у киоска, кажется, в понедельник, я увидел ту самую картину — холм, люди и гранитная глыба. Замедляю шаг, пытаюсь сосредоточиться, прислушиваюсь к себе. Я, словно колебательный контур, настраиваюсь на нужную волну, но резонанс не возникает. Наверное, не тот диапазон.

— Молодой человек, проснитесь.

Вздрагиваю, открываю глаза. Передо мной женщина. На губах улыбка, в глазах одобрительное понимание.

— Извините, — говорю, — не выспался. — И уступаю ей дорогу.

Я вспоминаю поломанные будильники. Каждый показывал свое время. Понятие, о котором до сих пор почти ничего неизвестно, но для которого найдены удобные в обиходе единицы измерения — секунды, минуты, часы, сутки. Я останавливал стрелки и ожидал, что время, хотя бы в пределах квартиры, тоже остановится. Позже понял, что часы — всего лишь хитроумный приборчик, вводящий в заблуждение неискушенных. Разве можно измерить Время? Разве можно настроить какую-то железку в резонанс с этим могучим потоком, пронизывающим Вселенную? Солнечные, песочные, механические, электронные, атомные счетчики дают иллюзию размеренного течения Большой Реки. В действительности наверняка возможны и излучины, и водовороты, и быстрины, и водопады. Отражает ли все это унылая музыка тиканья? И вообще, часы, как и всякий предмет, в любой момент времени находятся в Настоящем. Что же они в таком случае отсчитывают?

Наверное, не надо усложнять. Миллионы людей пользуются часами, и ни одному из них не придет в голову грохнуть о стенку свой хронометр. Так сказать, в знак протеста против неправильной трактовки времени как философской категории.

И все же, думается, в мире есть инструмент, способный резонировать со временем и отражать его причудливые изгибы. Улицы, дома, одежды людей в моих видениях говорят о давно минувшей эпохе. Не значит ли это, что мой разум испытывает воздействие волн времени и я вижу картины прошлого? Ведь и вода в реке, проходя долгий путь, может сохранять информацию о берегах, остающихся далеко позади.

Я смотрю на часы. Через пять минут пора включаться в ритм трудового дня.

На моем рабочем столе, как всегда, ворох бумаг. Отчеты, описания программ, листинги. Сажусь, разворачиваю распечатку. Вот здесь — обведено карандашом — ошибка, из-за которой сбоит программа.

Но сосредоточиться не удается — появляются сотрудники.

— Привет, уже работаешь?

— Заночевал тут, что ли?

— Брось, работа не волк. Пошли перекурим.

Ну что ж, начало традиционное. Перекурим так перекурим. Все равно, пока все рассядутся, угомонятся, пройдет минут двадцать. Тем более вчера показывали футбольный матч, и, конечно же, любители-телезрители обсосут каждый гол. А их много, аж три штуки!

В курилке — никого. Достаю сигареты, угощаю Игоря. Чиркаю спичкой. Игорь затягивается, выпускает дым.

— Футбол смотрел? Помнишь, как…

Но я ничего не слышу. Я смотрю на горящую спичку.

…Огонь лизнул черные бревна и рванулся вверх. Мгновение — и аккуратный, любовно сложенный штабель дров охвачен гудящим пламенем. Вперемешку с дымом в небо уносятся трескучие искры, и кажется, будто наступила ночь. Вокруг мечутся люди. По-моему, я в самом центре охваченного паникой людского скопища. Куда-то бегу. Мимо женщина с растрепанными волосами и глазами, полными ужаса. Какой-то мальчишка, обезумевший от страха, только бледное лицо и рассмотрел. Другие лица. Испуганные, белые, кричащие. Ничего нельзя разобрать. Сплошной нечленораздельный животный рев. Где-то лязг металла и вопль. И треск огня. Жаркий, всепоглощающий треск…

— Ты чего? — в глазах Игоря веселое недоумение. — Я с ним разговариваю, а он спичкой любуется. Увидел что-нибудь?

Спичка, сгорев на две трети, превратилась в обугленный крючок. Я снова в привычной обстановке.

— Увидел.

— Что?

Возникает желание рассказать. Может, этому и суждено произойти? Может, кто-то более рассудительный враз растолкует все мои галлюцинации и мы разойдемся по рабочим местам, довольные друг другом?

Я решаюсь.

— Слушай, тебе никогда не казалось, что мы уже когда-то жили?

— Это как?

— Ну… Что, если наша теперяшняя жизнь не первая?

Мои объяснения путанны, я это сознаю и жалею, что начал. Но Игорь полагает, будто понял правильно.

— Эффект ложной памяти, — авторитетно заявляет он. — Я читал об этом.

— Конечно, конечно, — соглашаюсь, но продолжаю лезть в дебри. — А если эта память не ложная? Если и ты, и я жили несколько веков назад в обличьи других людей?

— Или собак, — со смехом добавляет Игорь. — Хорошую религию придумали индусы.

Все. Дальнейший диалог мне неинтересен. Исход однозначен — Игорь посоветует обратиться к психиатру. В шутку, конечно, но все равно будет неприятно. Чтобы подыграть собеседнику, выдаю дежурную хохму, и мы расходимся. Только Игорь доволен, а я нет.

Народ в отделе притих, все занялись своими проблемами, и я довольно быстро нахожу ошибку в программе. Ошибка пустяковая, но, к сожалению, не единственная. Вписываю в распечатку несколько команд и ковыряюсь дальше. О том, что произошло в курилке, стараюсь не думать.

К обеду цифирь меня замучила. Я настолько ошалел от кабалистических знаков ассемблера, что перестал понимать, что творю. Замусоленная распечатка, исписанная исправлениями, стала похожа на древнеегипетский папирус. Даже непосвященный согласится, что я потрудился на славу.

Наши дружненько потянулись в столовую. У меня нет аппетита. Садиться за терминал и проверять, что я тут наворочал, тоже не хочется. Откидываюсь на спинку стула, рассматриваю потолок. Мною овладевает то самое состояние, когда думаешь обо всем сразу и ни о чем конкретном в особенности. Поток сознания кажется бессмысленным: отрывочные воспоминания, случайные образы, бессвязные слова, какие-то кружочки, финтифлюшечки, закорючки. На миг мне действительно удалось расслабиться. Я словно ЭВМ после нажатия клавиши общего сброса — гаснет экран, и вроде бы ничего не происходит. На самом же деле в работу включаются тесты. Если их вывести на дисплей, получится та же картина — нелепая череда мельтешащих символов. Лишь специалисту ясно, что это проверка работоспособности устройства.