Вадим Деркач - Меч митры, пепел и тим

Мы поднялись.

- Кажется, я захмелела, - улыбаясь призналась Мила.

- Тоже мне новость, - фыркнул я, беря ее под руку.

На улице нас ждал сюрприз.

- Карета подана. Прошу садиться, - с видом доброго волшебника произнес Слава.

- Это что? - удивился я.

- Это броне-транспортное средство передвижения, - просто объяснил Влад, засовывая чемоданы в люк БТР. - Танк достать не удалось. Жуть как дефицитны эти танки!

- Так безопасней будет, - сказал Слава, обнимая меня.

- Спасибо. Ты...- попытался что-то сказать я.

- Я человек сентиментальный, - его голос дрогнул. - Ну, прощай, родной.

Слава хлопнул меня по плечу и оттолкнул.

- Вы знаете, - обратился он к Миле, - я начинаю верить в сказки... Правда, это другие сказки... В моей истории Золушка, потеряв хрустальную туфельку, выбросила оставшуюся за ненадобностью. Сами подумайте, для чего может пригодиться башмак без пары? Но Принц все равно нашел Золушку. Вот это сказка так сказка! Мне нравиться верить в такие истории... До свиданья.

- Спасибо, милый фей, - сказала Мила, чмокнув Славу в никогда не знающую шетины щеку.

- Лучше бы ты в бога поверил, - улыбнулся я, пожимая на прощанье руку.

- Уже верю, - признался он.

- А как относительно вероисповедания?

- Я долго думал. Ты там что-то про Ахуру говорил. Это, кажется, зороастризм? Мне подходит.

- Сомневаюсь. Будет трудно с коровьей мочой. Каждый истинный верующий должен поутру умываться этой жидкостью.

- Господи, терпеть не могу уринотерапию, - сморщился Слава, - а посему, кажется, в городе появился меценат, готовый пожертвовать средства на строительство новой синагоги.

- В таком случае я вступлю в общество "Память". Не в курсе, в Красноводске есть отделение?

- С памятью сейчас у всех плохо, - улыбнулся Слава, - Да, кстати. Все, что в чемоданах возврату не подлежит. Это трофеи от Этибара .

- О'кей, - согласился я и солдат захлопнул люк.

Взвыл двигатель. Страшный грохот оглушил меня совершенно. Чтобы отвлечься, я подумал о странных личностях, проплывших мимо меня в эти жаркие дни.

Не все еще перемололо милое человечество своими прагматическими жерновами. Осталась одна загадка, одно белое пятно, которое никогда не станет нефтяным - душа человеческая. Если люди кажутся тенями - оглянись...

Я оглянулся. Увидел сосредоточенное лицо Милы, непроницаемую маску Влада. Успокоился.

Когда страшный грохот смолк, я уже потерял надежду увидеть дневной свет. Влад вылез первым. БТР стоял у Морвокзала, оцепленного солдатами и техникой. То и дело подъезжали машины, высаживая желающих покинуть город, который сами же они и превратили в Ад. Влад взял чемоданы и пошел сквозь возбужденные толпы. Вскоре мы оказались в каком-то служебном помещении.

- Сергей, - обратился Влад к озабоченному стюарду, - Это твои гости.

Стюард посмотрел на нас с уважением и подхватил чемоданы.

- Счастливо, ребята. Рад был с вами познакомиться, - попрощался Влад, да, чуть не забыл. В Красноводске вас будут встречать. И еще... У тебя есть монета?

- Зачем? - удивился я, но, порывшись в кармане, отыскал медный кружок.

Влад взял его одной рукой, а другую протянул мне. На широченной ладони лежал симпатичный, покрытый изощренным узором цилиндрик. Влад нажал на незаметную кнопку, и молния стального лезвия скакнула вперед, сократив расстояние между нами. Я вздрогнул. Влад загадочно улыбнулся, втянул лезвие в нож и вложил его в мою руку.

- Дарить режущий инструмент - нехорошая примета, - сказал он, снимая очки, чтобы протереть запотевшие стекла. - Наградить? Солдат не награждает... Будем считать, ты его у меня купил.

- Спасибо, - растроганно пробормотал я, с удивлением пытаясь поймать почти детский взгляд невидящих глаз. - Он будет моим кортиком.

Влад засмеялся, и глаза его скрылись за броней толстых линз.

- Прощай, - прогремел он, крепко пожимая мою руку, и заспешил обратно, к своему экзотическому транспорту. Я почувствовал, что потерял что-то большое, доброе, надежное и жутко умное. Если человек носит толстые линзы и мягко улыбается в усы - на него можно положиться, ему можно верить - не закон, конечно, но хотелось бы верить, что правило.

Оставив грустные мысли и физиогномические изыскания, я подхватил Милу под руку, и мы двинулись за стюардом. Наш путь пролегал через странные пыльные коридоры, захламленные помещения. Я и не заметил, как мы оказались на борту парома. Стюард открыл дверь и пропустил нас вперед. Это была прекрасная, но не совсем чистая, двухместная каюта.

- Постарайтесь меньше выходить на палубу, - предостерег он, - а лучше будет, если вы до Красноводска останетесь здесь. Ужин я принесу.

Стюард кивнул мне и ушел.

- Я так устала, - прошептала Мила, опускаясь на постель, - Какая сутолока.

Она положила голову на подушку и задремала.

Какое наслаждение иметь возможность смотреть на нее. Я сел рядом. Она спала. Я дотронулся губами до ее чудесных волос. Вор, я вор. Столько лет мечтал я о том, что беру сейчас украдкой. Но у кого... О, Боже... Нет, нет... Не надо... Не надо этой мысли. Оставь, прошу, Боже, оставь... Мне нравится этот Ад. Он по мне, по моему размеру... Я знаю, знаю, твое небытие сладостно, но не верю, что слаще моей сердечной боли. Нет, нет, нет.

Я выхватил меч и отбросил его к стене.

Да, я знаю, Господи. Она зло... Она всегда была моим злом. Личным. Но сейчас... Знаю, она взяла кинжал Этибара - этот заостренный, отточенный кусок металла, оскверненный кровью многих жертв... И его кровью. Ты прав, она - Ангел Тьмы... Но оставь, оставь меня. Мне по душе эта тьма. Пусть холодно, пусть без света и почти без надежды. Зачем мне все это? Разве эти безделицы греют мою душу? Сияние волшебных глаз, драгоценный нежный голос и... тьма, да, ее тьма. Тьма - мой свет. Без ночи нет дня... Без нее не может быть счастья... Оставь меня, Боже...

Но Господь был глух к моей мольбе. Я почувствовал, как чужой вторгается, вваливается в мой мозг, вытесняет мое сознание в малый бездействующий его уголок... Палач, опускающий нож гильотины. Не-ее-ет!...

Я повалился на пол. Рука моя потянулась к мечу. Я не хочу этого. Слезы текли по щекам, но что от этого жрецам долга? Я не хочу, Господи. Будь милосердным.

Нож, да, нож. Другой рукой, я нащупал в кармане нож. Щелкнуло лезвие, выскакивая из рукояти. Закусив губу, я со всей силы вонзил его в кисть, пригвоздив ее к полу. Брызнула кровь. Боль ворвалась в мозг. И тот, другой, завопил, затрясся в ее смертельных круговоротах. Он слаб. Слаб. Я сильный. Я Тим Арский. Что может противостоять Богу? Только она. Любовь. Всемогущая, если не стоящая над ним, но равная ему. Ты, Господи, разъединяешь людей, мстишь, холод вселяя в сердца. Ты считаешь это властью? Но тот другой, с сердцем, поющим любовь... Он сильнее твоей мести, ведь любить можно и холод, любить можно и тьму. Да, я Ангел Света, но я люблю ночь и разве важно, ЧТО я тогда! "Ты человек", - послышался голос, как будто пропели где-то высоко-высоко колокольчики. Я поднял голову. Мириады звезд блуждали вокруг, как будто в поисках кого-то. Вдруг они все устремились в одну точку и, слившись в один радужный шар, взорвались сияющими лентами. Это женщина. Ее лицо скрыто звездной вуалью, но тело божественно... Это она. Огненная Дева. Меч Митры поднят ее рукой, и голос многократно отразился во мне, даруя милость: