Майкл Муркок - Месть Розы

Эсберн Снар знал, что так может случиться, и именно этого ждал, чтобы прийти на помощь своим спутникам.

Ибо Эсберн Снар, воистину, был человеком редкой доброты и порядочности.

Слишком долго он жил под гнетом злых сил. Все, что он любил, было уничтожено ими у него на глазах. И хотя он не мог вернуть себе бессмертную душу, но обеспечил ей память в веках.

Он совершил деяние, благодаря которому имена его и возлюбленной, соединиться с которой ему было не суждено ни при жизни, ни после смерти, остались в веках, в легендах и сказаниях всех миров, во всех. мыслимых грядущих, что ждали их впереди.

Так Эсберн Снар, Северный Оборотень, спас если и не душу свою, то честь.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Роза искупленная; Роза ожившая

Три меча для трех сестер. Первый - алчен и остер, Из слоновой кости он. Камнем был второй рожден. В третьем - злата чистый блеск, Что затмит огонь небес. Первый носит имя "Честь", А второй - "Святая Месть". Третьему - "Свобода" имя. Меч тот старший над другими.

Уэлдрейк "Баллады Приграничья"

Глава первая

Оружие, наделенное собственной волей; поиски возобновляются

Эльрик из последних сил пытался воспротивиться ярости Ариоха. Он вытянул левую руку, словно желая ухватиться за ткань пространства-времени и замедлить свой полет сквозь измерения, а правой цеплялся за рунный меч, воющий и содрогающийся от гнева на владыку Преисподней, который все остатки энергии потратил на эту мелкую, бессмысленную месть своему слуге. В этом Ариох был ничуть не лучше прочих обитателей Хаоса, всегда готовый пренебречь вечным ради сиюминутного. Впрочем, Хаос в этом отношении был достоин доверия ничуть не более Закона, каковой также был склонен к бессмысленным жертвам - только ради давно утративших всякий смысл принципов, а потому приносил смертным не меньше бед во имя Рассудка, чем Хаос - во имя Чувства.

Альбинос размышлял об этом, проносясь сквозь миры множественной вселенной - и полет его длился почти целую вечность, - ибо когда вечность ускользает от понимания, то вскоре разуму остается лишь непреходящая боль ожидания, которое никогда не исполняется. Вечность есть конец всякого времени, конец мукам ожидания, это начало жизни, жизни безграничной!

И Эльрик стремился объять величие и красоту этого возможного совершенного мироздания, пребывающего в вечном изменении, на грани Жизни и Смерти, Закона и Хаоса - все приемлющего, все любящего, всеобъемлющего мироздание вечно меняющихся обществ, природных сознании, развивающихся реальностей, ценящих свои и чужие отличия, постоянно пребывающее в гармоничной анархии - ибо, как ведомо истинным мудрецам, таково естественное состояние всякой и каждой твари во всяком и каждом мире, кое некоторые представляли единой разумной сущностью, совершенной Суммой Единения.

Любовь человеческая, размышлял альбинос, по мере того как вселенные поглощали и исторгали его одна за одной, - это единственное, что есть у нас постоянного, единственное качество, с помощью которого мы способны одолеть неизбежную логику Энтропии.

В этот миг меч затрепетал в его руке, изогнулся, точно пытаясь вырваться на волю, возмущенный подобным сентиментальным альтруизмом. Но Эльрик крепко вцепился в рукоять, ибо это ощущение сделалось для него единственной оставшейся реальностью, единственным якорем в обезумевшем потоке Пространства и Времени, где смысл цвета сделался бездонным, а смысл звука непостижимым.

Буреносец вновь попытался выскользнуть. Альбинос стиснул кулак, и рунный клинок своей волей начал полет сквозь измерения. Мелнибонэец преисполнился благоговения перед силой черного меча, казалось бы, рожденного Хаосом, но не хранящего верность ни Хаосу, ни Закону, хотя он не служил и Равновесию. Рунный меч был силой настолько самоценной и самоцельной, что ей редко нужны были внешние проявления, однако коренным образом противостоящей всему, что ценил и за что сражался Эльрик - словно был глубокий иронический смысл в этом одновременном противостоянии и симбиотическом единстве пламенного идеалиста и циничного солипсиста; возможно, то был символ сил, борющихся в сознании каждого человека, нашедший свое крайнее драматическое воплощение в слиянии Буреносца и последнего из Владык Мелнибонэ...

Альбинос летел теперь вслед за рунным мечом, который теперь сам прокладывал им путь - словно рвался назад, против воли Ариоха, противопоставляя его силе свою собственную. Эльрик не мог понять, что движет Буреносцем. Едва ли то был гнев, упрямство или иные, столь же примитивные эмоции. Он скорее готов был поверить, что клинок стремится - по ему лишь одному ведомым причинам - встать на защиту некоего принципа, которого придерживался столь же неукоснительно, сколь Закон - своих незыблемых правил; словно меч тщился излечить загадочную деформацию космической материи, предотвратить событие, которое невозможно было допустить...

Эльрик оказался захвачен межмировым ураганом; в сознании его сосуществовали тысячи противоположностей, в один миг он становился тысячами разных созданий, проживал десятки жизней, и столь огромным сделалось мироздание, столь необъятным, что он сходил с ума, пытаясь осмыслить хоть малую толику всего того, что угрожало здравости его рассудка. И альбинос молил меч замедлить бег, хоть немного передохнуть, пощадить его.

Но он сознавал, что для меча забота о нем лишь вторична, а главное оказаться там, в той единственной точке множественной вселенной, где он считал, что оказаться ему необходимо... Возможно, то был просто импульс, неосознанный инстинкт...

Ощущения Эльрика размножились и изменились.

Розы испускали томительно-сладостный звон, музыка его отца струилась по венам с изумленной печалью... с изнуряющим страхом... словно давая понять, что время на исходе, и вскоре у Садрика не останется иного выхода, кроме как. навеки соединиться душою с сыном...

Завывающий рунный меч содрогнулся, словно мысль эта была противна его устремлениям, логике его неосмысленной решимости выжить, не идя на компромиссы ни с одним живым существом - даже с Эльриком, ибо тому предстояло угаснуть, как только он. исполнит предначертанную ему судьбу, смысл которой до сих пор был не ведом никому, даже рунному мечу, существовавшему в ином Прошлом, Настоящее. и Будущем, недоступном обитателям Нижнего, Срединного и Верхнего мира, и все же клинок стремился к своей цели, призывая на помощь столь могущественные силы, какие никогда не использовал прежде, даже когда забирал души для Ариоха...

- Эльрик!

- Отец, боюсь, я потерял твою душу!.

- Мою душу тебе никогда не потерять, сын мой...

Яркая внезапная вспышка золотисто-розового сияния клинком полоснула по глазам, ледяной воздух хлестнул кожу, и послышались ритмичные звуки, такие знакомые, такие чудесные, что сперва одна, затем другая слезинка скатились на за мерзшие щеки...