Константин Нефедьев - Тайна Алмаза

Саржинский, не торопясь, собрал алмазы в мешочек и туго завязал ремнем. Завтра с рассветом он тронется в путь. А путь далек, почти три недели по необитаемой тайге. Но оружие у него есть, патронов достаточно. Вот только с обувью плохо.

«Придется одолжить у Кони», — решил он и с этой мыслью вышел из палатки. Прежде чем стащить с Кони сапоги, он задумчиво посмотрел на своих бывших спутников. Они шли сюда в надежде разбогатеть. Он увлек их соблазнительной мечтой превратиться в миллионеров, и вот… Конечно, он, Саржинский, мог, не делясь своими сокровищами, позволить и Кони, и Сайру, и Штопаному превратиться в миллионеров.

В алмазном гроте еще скрыты несметные богатства, но к чему все это? К чему делиться тайнами с другими людьми, если можно хранить их одному, как это всегда делал господин Глухарев, его дядюшка. Бывшие сподвижники Фишера выполнили свой долг. Они помогли Саржинскому добраться до алмазной пещеры и после этого должны были умереть. Этот тайный приговор Саржинский вынес еще в пути. Его рука не дрогнула, когда, лежа за палаткой, он послал три вероломные пули, начиненные ядовитым снадобьем господина Маккинга.

— Пусть это будет для вас продолжением Тунгусской легенды, — сказал Саржинский, стоя над убитыми.

Тунгусская легенда.

Эту древнюю сказку рассказал им проводник-тунгус в пути.

Много веков назад по берегам Хатанги, Енисея и Индигирки жил великий и могучий народ шеланы. Они занимались охотой, рыбной ловлей, были умны, храбры и задолго до пришествия монголов Чингиз-хана знали употребление железа. Однажды среди них распространилась страшная болезнь, которую назвали «хайран доль». Стойбища шеланов вымирали в течение суток. Хайран доль косила людей с такой быстротой, что люди не успевали приготовиться к смерти.

Они умирали сидя у костров, валились замертво возле нарт, которые не успевали сдвинуть с места, чтобы спастись от болезни бегством.

Ужасные опустошения произвела хайран доль, и никто не знал, как с ней бороться.

По ночам зажигались священные огни, шаманы старались заклинаниями умилостивить злых духов, но все было напрасно. Болезнь косила людей, как траву.

Тогда собрался Великий совет старейших рода шеланов. На совет был приглашен и самый старый шаман Анюю, который прожил на свете два века и две луны.

Всю ночь спорили шаманы, как изгнать страшную болезнь, а под утро поднялся старый Анюю и сказал:

— Возьмите десять раз по десять самых красивых девушек нашего племени и уведите их на вершину священной горы Хушмо. Пусть одежда этих девушек будет сожжена на вершине горы, а они навсегда останутся там. Всякий смертный, кто приблизится к Хушмо, должен погибнуть, так как на горе заперта Хайран, — так сказал Анюю. После этого он лег на шкуру оленя, закрыл глаза и замолчал навсегда.

Шаманы послушались совета Анюю, и сто самых красивых и молодых шеланок были отведены на вершину горы.

С тех пор страшная болезнь покинула стойбища шеланов.

…Саржинский убил проводника-тунгуса, рассказавшего эту легенду, за то, что он отказался вести отряд к священной горе.

— Всякий смертный должен погибнуть… — повторил Саржинский, склонившись над трупами.

Сильный порыв ветра пробежал по вершинам деревьев. Саржинский невольно посмотрел над собой. С севера небо потемнело и заволоклось тучами. «Не разыгралась бы к утру непогода», — подумал он.

Вернувшись в палатку, он разложил всю свою провизию. Оставался довольно большой кусок вяленого мяса, немного муки, сахару, пачка чая. Он отрезал кусок мяса на ужин и завтрак, а остальное аккуратно уложил в дорожный рюкзак. Отдаленный гул, раздавшийся снаружи, заставил Саржинского выйти из палатки. Он не узнал местности. За несколько минут тучи, едва видимые на горизонте, надвинулись вплотную. Все кругом потемнело. Деревья застыли подобно изваяниям, зловещая тишина вдруг была нарушена отдаленным шумом.

«Будет буря, и, кажется, не на шутку», — подумал Саржинский, и на миг стало жутко. Он взглянул на часы, было семь часов вечера. Далекий треск встревожил его еще больше. Казалось, чудовищный исполин шагал где-то в отдалении. И деревья трещали под его ногами, подобно хворосту.

Саржинский оглядел палатку и навалил на ее края тяжелые камни; не удовлетворившись этим, он наломал сучьев и, заострив их, вбил в землю, чем еще больше укрепил парусину.

«Ветер мне не страшен, — подумал Саржинский. — Но вот, пожалуй, здесь есть опасность».

Деревья росли в нескольких шагах от палатки, и хотя это были могучие толстые кедры, он знал, что таежные ветры валят и столетние деревья.

«Скорей бы утро», — тоскливо подумал он. Сверкнула ослепительная вспышка молнии, стало видно, как днем. Тяжкий стон промчался по тайге, и вслед за тем загрохотало, заухало так, точно рядом началось извержение вулкана. Забравшись в палатку, Саржинский приготовился ко всяким неожиданностям.

Между тем за тонкими полотняными стенами его жилища творилось что-то невообразимое. Ветер достиг ураганной силы. Деревья трещали и стонали, как живые существа.

Оглушительный грохот заставил Саржинского схватиться руками за голову, в следующий миг палатки больше не существовало. В одно мгновенье она была сорвана со всех своих креплений и умчалась, подобно птице. Саржинский был отброшен на камни, но, несмотря на боль и ушибы, сразу же вскочил на ноги.

Вспыхнула молния, и при свете ее он увидел, как в нескольких шагах от него могучая старая лиственница, не выдержав страшного напора стихии, надломилась с пушечным грохотом. Вершина ее, пролетев несколько десятков метров, запуталась в чаще других деревьев.

«В пещеру! — мелькнула у него отчаянная мысль, — там спасенье». Но прежде… Он бросился к тому месту, где минуту назад стояла его палатка; при следующей вспышке молнии он увидел, что в трех шагах от него лежит огромный ствол дерева; один из его толстых сучьев и разрушил палатку.

«Если бы я стоял здесь…» — с ужасом подумал он, взглянув на толстый сук, глубоко ушедший в землю.

С большим трудом он отыскал мешочек с алмазами и радостно вздохнул.

Теперь оставалось разыскать провизию, но напрасно его дрожащие руки ощупывали все вокруг — рюкзак с провизией исчез.

Снова затрещало падающее дерево.

Саржинский бросился к укрытию в скале, но, споткнувшись в темноте, упал. Его ободранные пальцы нащупали одежду человека. Саржинский почувствовал, что если сейчас же не узнает, кто этот другой, то сойдет с ума.

Он закричал и отпрянул в сторону, но сейчас же наткнулся на другого человека, человек был босой, и… Саржинский узнал своих бывших спутников.