Борис Иванов - Участник поисков

От обиды и холода Орри чуть было не расплакался, но, решив, по здравом размышлении, что распускать нюни не время, да и старый Нолан никак не одобрил бы хныканье в такой ситуации, он занялся другим делом.

Он привел в порядок потревоженные серым ворьем карманы — карточка Алекса тоже испарилась — и запустил в возящихся на полу тварей тяжеленной банкой с чем-то тушеным или маринованным — благо в этих метательных снарядах недостатка в кладовке не было. Крысы с недовольным писком ретировались в укрытия, которых в этом лабиринте ящиков и кулей тоже хватало.

Расчистив себе дорогу к двери, Орри очень скоро убедился, что только понапрасну потревожил своих соседей по заточению — да-да, теперь он убедился, что его именно заточили!

Дверь кладовой, сбитая из прочных и тяжелых досок, была заперта снаружи. Подергав ее, Орри убедился, что, хотя дверь слегка раскачивалась на петлях и временами был виден чуть ли не сантиметровый зазор между ней и притолокой, раскрыться ей мешал пудовый замок, судя по всему висящий на вкрученных в крепкую древесину кольцах. Слышно было, как он тяжело брякался о доски, когда Орри с размаху налегал на створку. В щель между притолокой и створкой двери даже удалось просунуть пальцы, но толку от этого было мало. Орри мог нащупать массивную дужку замка и даже те кольца, в которые она была продета (тоже толстенные и массивные), но сделать с ними хоть что-нибудь было решительно невозможно.

Увидев, что сами по себе они вовсе не интересуют непрошеного гостя, крысы вновь начали выбираться на открытое пространство и, образовав вокруг Орри опасливый кружок, стали наблюдать за его потугами обрести свободу. К тому времени, когда мальчишка уже порядком обессилел, за места в партере уже дрались, а самые предприимчивые особи, похоже, начали заключать пари на предполагаемые результаты состязания между мальком и дверью. Но тут весь крысиный кайф поломал хрипловатый и недовольный голос, раздавшийся из-за тяжелых досок: «Ты, давай кончай свои фокусы, парень! Прищемишь себе пальцы, а мне после за тебя отдуваться! Отойди от двери, тебе говорят!»

Наверное, у приставленного сторожить Орри типа имелись все основания быть недовольным таким раскладом: там внизу пьянка в разгаре. Дружки веселятся в свое удовольствие, заводят себе подружек, а потом свеженародившимися парочками разойдутся встречать утро по пустующим домикам мотеля и трейлерам Стукова каравана... А он — трезвый как удод поутру — должен прозябать здесь под самой крышей проклятой халупы, не только без подружки, но даже без глотка виски! И все из-за дурацкого мальчишки, который за каким-то дьяволом так вдруг сдался шефу! И хоть бы этот шкет дрых, натрескавшись на кухне под завязку, — так нет! Не спится чертовой козявке! Ведь видно же, что с этакой дверюгой и четыре таких лба, как мастер Стук, за неделю не управятся. Без ключа-то... А ключик — вот он...

Тут сторож с некоторым самодовольством похлопал себя по карману. И вдруг понял, что в обмундировании его — довольно стандартном обмундировании «шестерки при бугре» — не хватало чего-то очень существенного. Ствола!

— Дяденька! — взмолился тем временем Орри. — А за что меня?! Ведь я же — ничего! Ведь я же — никому!..

Орри, кстати, действительно не понимал, как так получилось, что после залитого ночными дождями Леса, после Клятвы Огня и Ветра, после тепла и уюта этой странной норы — мотеля Косты Ставроса — он вдруг взял да и оказался взаперти, наедине с сумеречными тварями, под надзором типа, которому (судя по голосу и выговору) в Нижнем городе уже на втором — от силы на третьем повороте начисто срезали бы подметки. Его явно наказывали. Но вот за что? Неужели за Предсказание? Да ведь глупость же все это! Фантазии хакерские!

Хотя — какие у хакеров фантазии?

Хоть бы знать, что они напредсказывали там в этот раз... Орри много бы дал, чтобы за прошедшие сутки ему кто-нибудь толком рассказал, что в очередном Предсказании такого про него и про Нолана наговорили, что все кругом кинулись их ловить и убивать.

Он оглянулся на крыс. Те уже снова набрались наглости — заходили с флангов, дергая азартно принюхивающимися носами. Пришлось быстренько запустить заранее припасенной банкой засахаренных цукатов в самую обнаглевшую из его соседок по заточению.

В рядах противника случились паника и замешательство. Но в этот момент внимание Орри привлекло то, что происходило за тяжелыми дверьми его узилища — там, на свободе...

Там сторож еле слышно — почти шепотом — начал какой-то странный разговор с кем-то другим.

С кем?

Орри на всякий случай отскочил от двери, снова забрался на ящики с попкорном и замер, прислушиваясь.

— Отдай! Отдай, говорю, сволочь! — убеждал кого-то сторож. — Отдай, а не то хуже будет!

Ответом на эти увещевания и угрозы было лишь какое-то насмешливое, даже глумливое блекотание. Было оно совсем неразборчивым, но явно издевательским. Ко всему оно сопровождалось каким-то кудахтающим и побулькивающим похохатыванием и взвизгиванием.

Орри стало жутковато. Одно дело крысы — ну, цапнут там, ну, пусть даже совсем закусают... твари опасные, мерзкие, но все-таки свои, понятные... «Посюсторонние», сказал бы Орри, если бы знал такое слово. И совсем другое — то, кудахтающее и клекочущее из темноты, с чем озверело ругался его сторож... Орри подобрал под себя ноги — не потому что боялся, что его за них схватят, а просто словно стараясь забраться под несуществующее одеяло. Была у него такая привычка, когда на ночь глядя вдруг вспоминалась ему какая-нибудь страшилка из тех, что любят гнать по Ти-Ви... Крысиную рать словно подменили. Сжавшись и, кажется, даже ощетинившись, серые твари подались по углам, и только глаза их противно сверкали теперь из темноты.

Шум за дверью все нарастал, а потом вдруг кудахтанье и похихикивание сменились дробным топотом словно бы детских ножек. Топот этот быстро истаял где-то вдали и внизу. Его почти сразу заглушил обрушившийся следом топот ножищ сторожа. Он покинул свой пост и стремительно грохотал вниз по невидимой лестнице, выкрикивая: «Стой! Верни ствол, ур-р-р-род!! Догоню — убью, с-с-сука!!!»

Затем наступила тишина. И Орри, и крысиная братия, затаив дыхание, прислушивались к тому, что творилось за тяжелыми створками двери.

Некоторое время там не творилось ничего. Только издалека доносились звуки затихающего по углам мотеля. Потом в шуршащей тишине прозвучали осторожные шаги. Кто-то тихо, стараясь не привлекать внимания, заступил на место пустившегося в погоню невесть за чем сторожа. Этот «кто-то» тихо приблизился к двери кладовки. Поскреб ее ногтями, кашлянул. Стал светить в щель галогеновым фонариком. Потом спросил чуть слышно: «Орри, ты спишь?»