Брайан Олдисс - Сад времени

А теперь я готов ответить на ваши вопросы.

Все взгляды обратились к Энн.

— Ну… теперь это кажется не совсем невероятным, — отозвалась она. — Но… тогда как, по-вашему, мы едим?

— Вы можете представить этот процесс сами — ведь он, само собой, будет обратным тому, который нам до сих пор ошибочно виделся. И как бы гадко вам это ни показалось… Одним словом, поживя с этой идеей год-другой, вы отлично свыкнетесь с ней и обнаружите в ней множество преимуществ.

Энн, исчерпав все доводы, в отчаянии обернулась к Бушу. А тот был уже порядком взвинчен: призрачная публика, не сводившая с него мерцающих глаз, порядком его раздражала.

— Значит, тебя, Эдди, он уже убедил.

— Да, убедил. Вернее, меня очаровали все эти необычные явления: массы воды, взлетающие вверх к порогу водопада, чашка холодного кофе, нагревающаяся до кипения сама собой… В этом есть что-то магическое, необъяснимое… Похожее на возврат в детство. Но вот что мне хотелось бы понять: когда же мы наконец сорвем завесы сознания и увидим истинный ход вещей — вместо того, чтобы верить вам на слово?

Силверстон покачал головой:

— Боюсь, этот момент так и не наступит. Во всяком случае, для нас — Поколения Великого Перевала. Я надеялся, меня посетит откровение, но этого не произошло. Однако нужно верить в то, что ваши дети вырастут свободными от диктатуры сознания. Это возможно только в том случае, если мы скоро и ясно донесем великую весть до наших современников.

Все это время Хауэс держался в стороне от остальных, хмурясь и, похоже, не слушая. Теперь он обратился к профессору и остальным:

— Вы с жаром все тут расписали, Силверстон. Из вас получится отличный миссионер. Но я еще не слышал ни одного доказательства тому, что вы называете истиной, а без доказательств то, о чем вы говорите — всего-навсего очередная религия, но не научная теория и уж тем более не новый научный закон.

— Неправда: я неоднократно приводил подтверждения из произведений искусства и научных постулатов. Скоро вам будет некуда деваться от доказательств! Да они и сейчас повсюду, но это как посмотреть. Вы же не хотите верить, что эти обломки — свидетели скорого конца света?

Хауэс скептически хмыкнул:

— Конечно, не хочу. Потому что выходит полная бессмыслица. Ну, сами подумайте… Если есть, чем: предположим, я убил Глисона, а он потом воскресает как ни в чем не бывало! Так где же ваши обещанные преимущества?

— Это вы подумайте как следует, Хауэс! Мы надеемся, что вы уже настигли и убили Глисона. Теперь же, в две тысячи девяносто третьем, он — в зените власти. Но нам-то известно, что скоро его власти придет конец, исчезнут экономические неурядицы, и скоро все забудут, что когда-либо слышали о нем, он станет просто офицером оккупационных войск в далекой Монголии. А если вы отправитесь в двухтысячный год, даже имя его забудут.

— Но, если я убил Глисона, то почему я этого не помню?!

— Сами посудите: раньше вы считали, что у вас замечательная память, но нет дара предвидения. Теперь, надо полагать, все наоборот. И тому есть логическое объяснение. По нашу с вами сторону Гималайского перевала жизнь будет стремиться к забвению. Плохая память (или полное ее отсутствие) будет считаться положительным качеством, а способность предвидеть будущее, думаю, вам всегда пригодится.

Хауэс обвел вызывающим взглядом остальных, как бы приглашая присоединиться к его негодованию:

— Гляньте-ка, каким пророком воображает себя наш профессор!

— Вы ошибаетесь, капитан, — спокойно отозвался Силверстон. — Мне известно только, что мы сейчас ставим точку в конце великой эры, когда люди жили в свете истины. Наши потомки — вплоть до каменного века — так и кончат свою жизнь в заблуждении. Нет, я не пророк, я просто последний человек на земле, кто еще помнит правду. И поэтому для меня так ужасна мысль о том, что мне придется провести годы в изгнании до тех пор, пока я сам не забуду то, что уже забыли остальные, а потом уверую в ложную теорию Уинлока, а еще позднее проведу молодые годы, восхищаясь стариком Фрейдом!

В тот момент в его речи и облике и вправду появилось что-то трагическое и вместе с тем вызывающее глубокую симпатию. Как бы там ни было, Энн и Буш принялись сочувственно подбадривать его. Хауэс же, потеряв надежду переспорить Силверстона, сделал отчаянную попытку переманить на свою сторону Борроу.

— Уже темнеет. Пора бы нам покинуть это жуткое местечко. Если мне преподнесут новую порцию белиберды, у меня, уж будьте уверены, зайдет ум за разум. А вы-то что об этом думаете, Борроу? Кажется, вы с Бушем сначала ударили в литавры и барабаны, а теперь что-то примолкли. Мне кажется, вам не по себе.

— Не совсем. Кажется, мне по душе все, что говорит Норман, хотя не знаю, как со всем этим жить… Но вот что не дает мне покоя: зачем нужно было сознанию надевать на верное восприятие действительности искажающие очки?

— Ага! Силверстон и вправду не сумел этого объяснить. Что скажете, Силверстон?

Все обернулись к профессору. За его спиной поднималась плотная стена дымчатых силуэтов, но среди них Буш вдруг уловил движение совсем не призрачное. И вот из-за скалы выскочила человеческая фигура, и Буш мгновенно узнал чужака. На нем было все то же серое пальто и цилиндр — маскарадный костюм Букингемского дворца, совершенно здесь неуместный. Ну да, то был Гризли, убийца-профессионал!

Гризли немедленно приступил к выполнению привычной работы: навел на свою жертву пистолет. Буш не стал медлить; выхватив украденное у Хауэса оружие, он заорал остальным: «Ложись!» и спустил курок.

Но он уже понял, что опоздал: воздух у его щеки громко взорвался, когда из черного дула пистолета Гризли вырвалась лазерная игла.

Буш, промахнувшись, выстрелил снова. Но убийца быстро растворялся в воздухе под действием КСД, спеша скрыться в потоках времени. Луч Буша задел его правое плечо, он пошатнулся, начал клониться к земле, но в следующий миг исчез. Возможно, его, как потерявший управление корабль, в бессознательном состоянии снесло вниз по энтропическому склону к самому его подножию — к моменту распада Земли.

Вмиг забыв о Гризли, Буш обернулся — и увидел Силверстона, умирающего на руках у Энн. Хауэс рвал и метал:

— Ах, какой я кретин! Какие мы все… Это все вы виноваты, Буш, — вы стянули у меня пистолет! А как я мог уберечь Силверстона с пустыми руками?! Не умеете стрелять — так не беритесь!! Подумать только, Гризли достал нас даже здесь! Хотя это можно было предвидеть.

— Вы сами не прикончили Гризли во дворце, вот и пеняйте теперь за себя, — огрызнулся Буш. Он не сводил глаз с Силверстона — тот уже перестал дышать. Буш подумал, какой это был замечательный и загадочный человек.