Стас Иванов - Организм 2.0

— Кстати, да, – только–только сообразил Савельев. – А почему так?

— Когда началась пандемия, сюда не мог попасть кто угодно. Был отбор. Право войти в убежище получили военные, в основном профессиональные и прошедшие спецподготовку, научные сотрудники и люди определенных профессий. Условиями было – иметь отменное здоровье и быть не старше тридцати лет. Соотношение мужского и женского населения убежища должно было составить и составило семьдесят процентов мужчин и тридцать женщин в возрасте до двадцати пяти. По замыслу, часть мужчин должна была погибнуть в боях с зомбаками и к концу пандемии количество мужчин и женщин сравнялось бы. Оставшегося числа мужчин и женщин хватило бы, чтобы полностью восстановить популяцию людей.

— Фига у вас замыслы! – содрогнулся Савельев. – И что за умник придумал такую систему?

— Руководитель научного отдела, известный микробиолог Максим Салищев, он же Хряк, – ответил Швец. Резко остановился, схватил Савельева за рукав и, притянув к себе, с угрозой предупредил: – Больше никогда не смей вслух критиковать наши правила. Или отправишься на испытание. Ясно?

Растерявшись, Савельев закивал:

— Да–да, больше не буду.

Отпустив инженера, Швец хлопнул его по плечу.

— Вот и отлично. Молодец, что усвоил. И запомните, в нашем убежище есть всего три главных заповеди – порядок, дисциплина, подчинение. Кто им следует – может здесь жить. Кто против – пулю в лоб и на переработку. Чтобы не умножать число врагов. – Оглядев вытянувшиеся лица девушки и инженера и невозмутимое Долина, Швец печально улыбнулся. Пожал плечами. – А вы что, думали, что в сказку попали?..

Их новое жилье принадлежало Швецу. Мебели в небольшом двухкомнатном пентхаусе почти не было – только кухня, двухместные кровати в каждой комнате и стол со стульями. Сменная одежда владельца жилья была свалена прямо на столе и на полу, всюду валялись грязные носки, на полу были заметны следы пыли. Из затемненного, во всю стену, окна открывался вид на площадь между башнями, заполненную протистами.

Проводив гостей в свою комнату, Швец отправился сдавать винтовку в арсенал. Когда он вернулся, у него в руках был поднос с четырьмя дымящимися мисками. Порции из пюре и тушенки был не самыми сытными, но по сравнению с порциями на Валааме казались просто огромными.

К моменту, как все отужинали, на полчаса включили воду. На помывку каждому из гостей отводилось по десять минут, что для привыкших к аскетичным условиям петербуржцев было более чем достаточно.

Когда все помылись, Швец заварил чаю и пригласил за стол, где поведал историю московского убежища. Гости слушали с нескрываемым интересом, ибо после начала пандемии они почти ничего не знали о случившихся в мире событиях…

Когда стало ясно, что уничтожение Петербурга не дало результатов и протисты вырвались за пределы Ленинградской области, мир охватил ужас. По всем расчетам, скорость распространения пандемии достигала пятидесяти километров в час, однако очаги болезни то и дело вспыхивали в зонах, считающихся безопасными и находившимися далеко от границ Ленобласти. Спустя всего три часа после бомбардировки Питера токсоплазмоз проник к южные районы России и на Кавказ, окружив Москву. С момента, как отступать стало некуда, мир был обречен, но понимали это немногие.

Первыми в неизвестном направлении скрылись президент и верхушка правительства. Перед тем, как подняться в воздух на борте номер один, они отдали приказ защищать Москву до последнего, и в столицу в срочном порядке стали стягиваться армейские части. Оружие выдавалось всем, кто мог держать его в руках, на границах города возводились фортификационные сооружения и баррикады, но в условиях всеобщей паники и попыток выбраться из столицы дороги оказались заблокированы. Лишившись возможности получить подкрепление и боеприпасы, все обороняющиеся неминуемо должны были потерпеть поражение. Часть солдат дезертировала, но большинство до конца осталось верными присяге и не сдвинулись с границ города ни на шаг.

Первым всю тяжесть их положения осознал командир роты десантников из Пскова майор Евгений Конаровский. Пара его находившихся в увольнении сослуживцев, не успевших на рейс до Москвы и оставшаяся в Пскове, сумела передать командиру все характеристики противника, и Конаровский понял, что против такого врага им не выстоять. Выйдя из подчинения штабному командованию, фактически подняв бунт, майор перетянул на свою сторону командиров нескольких спецподразделений и начал готовить убежище. Покинув позиции на границе столицы, взбунтовавшиеся военные направили оружие против своих и за несколько часов захватили тяжелую технику и грузовики. Совместно с микробиологом Салищевым, который консультировал штабных генералов, прознал про бунт и лично отыскал майора, был разработан план по спасению человечества. Местом для убежища выбрали Москва–сити.

Пока часть солдат расчищала бульдозерами дорогу для колонны тяжелой техники и грузовиков с боеприпасами, другая часть совершила марш–бросок к все еще строящемуся кварталу небоскребов. Захватив над ними контроль, повыгоняв всех из зданий, они воспользовались строительной техникой для превращения башен в неприступные для протистов укрепления. На поиски всего необходимого, чтобы пережить несколько лет осады, были отправлены группы солдат. Одновременно с этим начался отбор. Следуя холодной логике Салищева, был составлен список тех, кто получит право жить. После подсчета доступной площади небоскребов и исключения из общей цифры площади под технические помещения удалось установить, что башни способны принять около пятидесяти тысяч человек. Пятьдесят процентов из этого числа составили военные, в чьи обязанности должна была войти оборона убежища, десять – подростки мужского пола от пятнадцати, до восемнадцати лет, ставшими чернорабочими и своеобразным резервом военной силы, восемь – мастеровые и технический персонал, два – научные работники и медики, и тридцать процентов – пригодные для деторождения молодые женщины.

Всех, кто не удовлетворял критериям отбора, просили уйти. Всех, кто не соглашался с заранее озвученными правилами убежища, просили уйти. Всех пытавшихся силой прорваться в башни просто убивали.

К моменту, когда отбор был закончен, а техника с припасами и оружием наконец пробилась к небоскребам, на подступах к столице появились первые протисты. Город был полностью захвачен токсоплазмозом менее чем за два часа. Укрывшимся в небоскребах оставалось лишь наблюдать, как тысячи собравшихся у башен и молящих спасти их людей становятся добычей мертвецов и погибают. Чтобы возродиться и убивать еще и еще. Внутрь не пустили ни одного, как их окрестил Салищев, забракованного.