"На суше и на море" - На суше и на море. Выпуск 5 (1964 г.)

К а л е н у с е ц 1. Достаточно.

Мозг отступает и исчезает.

Т а р а н т о г а. Господа, прошу вас только об одном! Скажите, где родился этот ребенок!

К а л е н у с е ц 1. Это совершенно секретное сообщение. Прощайте, господин волосатый!

Т а р а н т о г а. Но, господа, так нельзя. Ведь…

К а л е н у с е ц 2. Ничего не поделаешь. Подайте мне череподавилку!

В столе открывается клапан, рука подает череподавилку.

Х ы б е к. Пан профессор, я должен на них кинуться?

Т а р а н т о г а. Нет. Соблюдайте спокойствие!

Х ы б е к. Пан профессор, он целится!

Профессор выключает аппарат. Немного дыма, может быть вспышка, и все исчезает.

Х ы б е к. Как это записать, пан профессор? Встреча с расой чересчур развитой?

Т а р а н т о г а. Может быть, она и была развитой, но невоспитанной. Как он меня называл? «Господин волосатый»?

Х ы б е к. Интересно, что даже в космосе встречается хамство. Сейчас, я только закончу запись. «Глухая галактическая провинция, забитая досками». Вот, пожалуйста! Уж лучше космическая крестьянка. Но что они там делали? Зачем им эти искусственные вулканы и череподавилки?

Т а р а н т о г а. Кажется, они страдают от чрезмерного благосостояния и таким образом пытаются хоть немного его уменьшить. Увы, этой проблемы мы понять не в состоянии. Капацитроны заряжены, можно лететь. Внимание! Наша цель - земноподобная планета в созвездии Большой Медведицы.

Звуковые, световые эффекты. Тишина. Появляется участок оплавленных руин, рядом лежит большой металлический шар. Около него Робот с квадратной головой. У этой головы есть крышка.

Р о б о т. Татата-татата-татата-тата. Татата-татата-тата-та-та. Нет, тут подошла бы, пожалуй, более сильная рифма. Интересно, ничего в голову не приходит. Попробуем по-другому… (Открывает крышку головы, вынимает оттуда лампу, вставляет другую, закрывает голову.)

Татата-татата-тата-цветы

Татата-татата-тата-винты

Цветы-винты. Это уже что-то. Гораздо лучше…

Т а р а н т о г а. Простите…

Р о б о т. Татата… Что? А, человек!

Т а р а н т о г а. Действительно. А вы, кажется, здешний Робот? Не правда ли?

Р о б о т. Я? Робот? Недурно. Я - Электронный Стратегический Мозг I Класса для Комбинированных Тотальных Операций на Суше, на Море и в Воздухе. Троекратно засыпанный, дважды полностью сожженный и собранный заново, многократно отмеченный за всеобщее заражение атмосферы. Сейчас, ввиду отсутствия другого занятия, занимаюсь искусством…

Т а р а н т о г а. Искусством? Вот как… И что вы делаете?

Р о б о т. Стихи сочиняю. Я делал это и раньше, но между бомбардировками никогда не было времени, чтобы отшлифовать форму. Собственно, я создал элегию. Желаете послушать?

Т а р а н т о г а. С удовольствием, немного позже. А не могли бы мы перед этим встретиться с кем-нибудь из жителей планеты?

Р о б о т. С каким жителем?

Т а р а н т о г а. Ну, хм, с живым…

Р о б о т. С живым? С человеком? Но их, увы, уже нет. Впрочем, вас тоже нет. Хотя мне кажется, что вас двое, но это невозможно.

Т а р а н т о г а. Почему вы считаете, что нас нет?

Р о б о т. Потому что вы только галлюцинация. У меня это время от времени бывает, так что я в этом разбираюсь. Это у меня началось после третьей контузии.

Т а р а н т о г а. Нет, уверяю вас, мы действительно тут.

Р о б о т. А, каждая галлюцинация так говорит. Не утруждайтесь. То, что вас нет, нисколько не мешает. Я все равно могу вам продекламировать. Уж лучше такие слушатели, чем никаких.

Т а р а н т о г а. Мы охотно послушаем, но лучше немного позже. Вначале мы хотели бы…

Р о б о т. Через минуту может быть поздно.

Т а р а н т о г а. Почему?

Р о б о т. Мне не к чему объясняться перед галлюцинацией. Слушайте! Элегия о судьбе роботов под названием «Сиротья доля».

Утром росистым брожу по полянам.

В рощах зеленых стоит тишина,

Кочки болотные скрыты туманом,

Ветер тоскливо поет над курганом…

Мне же сиротья судьба суждена…

Реки взбухают и льды торосятся,

Белки хвосты распушили свои,

Вон головастики в лужах резвятся…

А у меня только линзы искрятся.

И даже сны проржавели мои.

Сосны да ели, липы да буки…

Дятел в лесу не устанет стучать…

Мне же достались лишь вечные муки

Жизни железной. Даже без скуки:

Ведь не умеют диоды скучать!

Птичкой хотел бы я в небо взметнуться,

Или лягушкой зеленою стать,

Рыбкою шустрою вдруг обернуться,

Или личинкою в почву ввернуться…

Роботом жизнь мне дано коротать!

Нет, не заплачет никто над могилой,

Снег почернеет, увянут цветы…

Только роса, как слеза из глаз милой,

На конденсатор мой капнет уныло

И упадет на винты!…

Р о б о т. Неплохо, правда? Особенно окончание.

Т а р а н т о г а. Действительно, стихотворение впечатляет… Но, может быть, вы все-таки скажете, где ваше человечество?

Р о б о т. А его уже нет. Так что мне осталась только поэзия. Мой антиколлега в значительно худшем положении, бедняга! У него таланта - ни на грош!

Т а р а н т о г а. Ваш антиколлега? Кто это?

Р о б о т. Стратегический Мозг противной стороны. Теперь-то он жалеет. А ведь я ему говорил, объяснял: «Не так, говорю, тщательно. Не до конца. Не всех сразу, а то будет… фарш!» А он: нет и нет. Дескать, обязанности перед всеми, мол, приказ главнокомандующего, война-де тотальная. Служака. И вот вам результат! Материки затоплены водой испарившихся океанов, все, что осталось, - выжжено, ни одной стратегической цели. Обоюдная победа. И все потому, что избыток патриотизма.

Т а р а н т о г а. Что вы говорите! Но это же немыслимо! Ужасно! Чудовищно!

Р о б о т. Совершенно с вами согласен. Уж эта мне скрупулезность! Надо было вовремя заключить мир, отстроилось бы то, другое, а там, глядишь, можно было бы начать сначала, а так что? Приходится слагать сонеты. По правде говоря, они мне уже боком выходят.

Т а р а н т о г а. А ваш коллега?

Р о б о т. Вы хотели сказать антиколлега? Ну что ж, некоторое время он еще командовал, отдавал приказы, бомбардировал, но в конце концов сбавил тон. Иногда захаживает ко мне, поигрываем в шахматишки. Что-то ведь надо же делать. Может быть, вы играете в шахматы? Я охотно сменил бы партнера.

Т а р а н т о г а. Простите, но после того что я услышал, просто невозможно сосредоточиться.

Р о б о т. Согласен. А жаль: я никогда еще не играл с галлюцинацией. Все-таки хоть какое-то разнообразие. Эх, паскудная доля! (Встает, скрипя, потягивается.) Ужасно скрипит в суставах. Это от влаги, после всех этих испарившихся океанов… (Подходит к шару и начинает слегка постукивать по нему ногой)