Виталий Забирко - Путевые записки эстет-энтомолога

Как и все непонятное, двухмерная вода озера Чако манила к себе. Хотелось подойти к кромке берега, наклониться и опустить руку в озеро. Я знал, что ровным счетом ничего не почувствую, разве что где-то в сантиметре-двух от видимой поверхности пальцы погрузятся в настоящую воду, заполняющую котловину озера из Рио-Бланке, но проделать такой эксперимент все равно хотелось.

Внезапно под подошвами кроссовок что-то зашевелилось, и я, испытав гадливое чувство, будто под ногами начали извиваться черви, вскочил с корточек и отпрыгнул в сторону. Как тут же выяснилось, ничего страшного не происходило, просто стеблям-макаронинам надоело, что кто-то долго на них стоит, и они начали, выползая, освобождаться из-под тяжести. Чужой мир, чужая экология. На Раймонде не требовалось устанавливать на газонах предупреждающие таблички: «Не топчите траву!», трава сама о себе беспокоилась.

Я глянул вдоль берега и слева, между стволами двух мигрирующих дубов увидел большую, размерами со взрослого раймондца ярко-зеленую жабу. Она сидела на шевелящемся узловатом корне мигрирующего дуба, совсем по-человечески водрузив передние хилые конечности с пальцами-присосками на колени, и флегматично рассматривала меня выпуклыми глазами. Попеременно то левым, то правым. Что-то в ее позе, расплывшейся комплекции, вечной улыбке сомкнутой широкой пасти напоминало раймондцев. И мне даже показалось, что в безразличных глазах жабы мигают те же искорки, что и в глазах Броуди.

— Привет! — сказал я, усмехаясь.

— Привет, — спокойно ответила жаба, чуть приоткрыв пасть. Громадный кадык прошелся по ее горлу сверху вниз и обратно.

Я рассмеялся. Более комичное зрелище трудно себе представить.

— Ах, вот даже как!

— Ах, вот даже как! — снова передернув кадыком, подтвердила жаба и посмотрела левым глазом на меня, а правым себе за спину.

— Будем знакомиться? — спросил я.

— Будем знакомиться, — согласилась жаба.

Я шагнул к ней, но в этот момент рука егеря схватила меня за торс и отшвырнула в сторону. Длинный язык жабы пролетел возле моего лица, шлепнулся на то место, где я только что стоял, и с чмоканьем убрался в пасть.

— Не советую шутить с пересмешницей, — строго предупредил егерь, помогая подняться с земли. — Проглотить не проглотит, но попытается. Кости помнет и в слизи так вывозит, что неделю не отмоетесь.

— Спасибо… — поблагодарил я, поспешно отходя от берега подальше.

— Не за что. Это моя работа. Кстати, забыл вас предупредить: не бросайте в озеро камни. Есть такие любители…

— А почему?

— Почему? — Егерь смерил меня взглядом. — Подойдите сюда. Видите, озеро наполняется водой из Рио-Бланко?

—Да.

— Таинство Великого Ухтары начинается тогда, когда уровень воды превысит уровень неощутимой пыли, — торжественным голосом начал вещать Бори Чилтерн. — Тогда Великий Ухтары поднимается со дна озера и громом превращает воду в неощутимую пыль. Дрожат холмы, дрожит воздух, но все быстро успокаивается, и занзуры со своего холма песней славят мощь Великого духа озера Чако. Но в ветреный день, когда зеркало воды покрывается рябью, Великий Ухтары гневается. Тогда во время таинства гремит гром, сверкают молнии, из волн вырастают черные смерчи, и ураган сметает все на своем пути на многие километры в округе. Поэтому не гневите Великого духа озера, не пускайте волну по поверхности воды.

Я сделал вид, что с почтением внимаю мистическому толкованию топологической трансформации вещества. На самом деле, с точки зрения физики взаимодействия топологических пространств, все объяснялось значительно проще. Преобразование трехмерной воды в двухмерную проходило строго по горизонтальной плоскости (наподобие того, как галактические лайнеры проходят через диафрагму гиперствора), и стоило материальному объекту колебательными движениями выйти за пределы этой плоскости, как наступала разбалансировка энергетического потока, часть энергии выплескивалась в трехмерный мир и приводила к климатическим катаклизмам.

— Вы уверены, что завтра ветра не будет? — спросил я.

— Уверен. Ветры здесь бывают крайне редко. А потом, видите, мигрирующие дубы стоят возле самой воды? Если бы погода портилась, еще за неделю до начала таинства деяния Великого Ухтары вы бы не обнаружили ни одного мигрирующего дуба в радиусе пятидесяти километров от озера.

— А кто такие занзуры?

— Занзуры? — Лицо егеря расплылось в мечтательной улыбке. — О, занзуры… Когда-то и у вас на Земле были подобные существа. Сирены. Завтра вечером вы услышите завораживающее пение занзур… Видите, голый холм? Там их родовище… — Он тряхнул головой, словно освобождаясь от наваждения. — Что это мы с вами размечтались раньше времени? Идемте, надо выбрать наживку для вашего сувенира. Палатку я поставил, внутри чистая земная атмосфера, можете там обходиться без респиратора.

В мечтах егерь побывал без меня, но я не стал его поправлять.

Мы поднялись на пригорок. На месте нашей высадки из кабины межпространственного лифта высился прикрытый тентом штабель из пяти-шести Длинных ящиков с составными частями плота. Метрах в двух от штабеля стояла оранжевая земная эко-палатка с безобразно перекачанными бортами. Видимо, я был первым землянином-туристом в угодьях егеря, и он не имел понятия, как правильно надувать экопалатки. Ну и ладно, не будем придавать этому особого значения. Спасибо и на том.

— А вы где будете ночевать? — спросил я, оглядываясь вокруг.

Бори Чилтерн пренебрежительно фыркнул.

— Мне говорили, что вы опытный путешественник с большим стажем… — проронил он.

— Да. Прошел более сотни миров.

— Значит, вас не раз сопровождали проводники и егеря. Скажите честно, неужели среди них встречались такие, которые проводили тихие спокойные ночи в палатках?

Я только развел руками.

— То-то! — Егерь нырнул под тент, долго там возился, перекладывая какие-то вещи, затем, пятясь, вылез, волоча объемный ящик. Протащив ящик по траве на ровное место, Бори Чилтерн распрямил спину и откинул верхнюю крышку. — Выбирайте наживку для сувенира.

Подойдя ближе, я заглянул внутрь. До самого верха ящик заполняли прозрачные кубики с живыми моллюсками, рыбками, хищными цветами, лепестки которых призывно шевелились, и прочей мелкой экзотической живностью. Эх, знать бы заранее, что случится такая оказия, непременно привез бы с Земли живого Papiliol Вот это был бы сувенир… Хотя вряд ли он прожил бы целый месяц в ожидании поездки на озеро Чако. Махаоны долго не живут, а на Раймонде ни насекомых, ни членистоногих нет. Паучок, которого я видел на платье раймондской модницы, был инопланетного происхождения.